Максим Шахов - Два мента и два лимона Страница 10

Нырнув внутрь, Сергей оказался на темной лестнице. Преодолев четыре ступеньки, он едва повернул в коридорчик, как вдруг на кого-то налетел.

– Ой, блин! – вскрикнула прямо в ухо Локтева напуганная женщина.

Сергей отстранился и хмыкнул:

– Так это ты, Ларис? Здоров!

Уборщица, держась за сердце, привалилась к стене и выдохнула:

– О, господи, это вы? Как я испужалась…

– Да ладно, я сам малехо перемохал, – ухмыльнулся Локтев. – Темно здесь у вас, блин, как в заднице у негра.

– И не говорите, – покачала головой Лариса. – Я электрику заявку еще с утра дала, а он до сих пор лампочку не поменял. А вы чего тут бродите? Ищете кого?

– Тебя, кого ж еще? – хмыкнул Локтев, подступая к уборщице.

Та подалась назад:

– Не, не! Вы что? Не дай бог кто увидит… Мне еще мусор повыносить надо и в подсобке убраться.

– Ну тогда до восьми, – ущипнул Ларису за бок Локтев. – Я так к себе попаду?

– По калидору не. Там в вестибюль дверь закрыта. А по лестнице можно. Я ешо не убралась до конца, запирать этаж не стала…

– Ну тогда давай, до восьми, – кивнул Ларисе Локтев.

Вернувшись на лестницу, он начал взбираться к себе на последний этаж. И снова у него возникло ощущение, что он здесь уже был.

Вынырнув на шестом этаже у прачечной, Сергей прошел к своей двери и отпер ее. В номере еще слегка пахло клопами, но следы разбитой бутылки были тщательно убраны.

Залитую коньяком дорожку Лариса прополоскала и повесила сушиться на перила балкона. Сквозь приоткрытую дверь в комнату, вздувая штору, струился свежий воздух.

Локтев удовлетворенно хмыкнул. Пройдя в ванную, он смочил полотенце в холодной воде, приложил его к шишке на темени и устроился с компрессом на диване. Голова отозвалась приятным успокоением.

Вскоре Локтев закрыл глаза и погрузился в дремотное состояние. А потом ему начал сниться какой-то странный сон.

Сергей вдруг увидел себя сидящим на той самой лавочке с сигаретой в одной руке и книгой – в другой. Нервно затягиваясь, он пытался читать какое-то стихотворение:

– «За окном, таинственны, как слухи, ходят тени, шорохи весны. Но грозой и чем-то в этом духе все же веют сумерки и сны…» Какие сумерки, какие сны, ни фига не пойму… «Будь что будет! Если и узнаю, что не нравлюсь, – сунусь ли в петлю? Я нередко землю проклинаю, проклиная, все-таки люблю…» Полный бред, при чем тут петля? «Я надолго твой, хоть и недолго почему-то так была близка и нежна к моей руке с наколкой, та, с кольцом, прохладная рука…» Блин, уже ни рифмы, ни фига. Какие-то наколки пошли, этот Рубцов, что, зэком был? Нет, это же уму непостижимо – такую муть выучить… Неужели бабы и правда от этой фигни на цугундер прыгают? Или Веник прогнал?..

Бормотание Сергея неожиданно прервал приближающийся перестук женских каблучков. Сергей тут же подался вперед, чтобы выглянуть из ниши и посмотреть, что там происходит.

При этом книга скользнула по его коленям и упала на землю. Сергей ругнулся, наклонился за ней, и в этот миг из-за кустов вынырнула женщина. При ее виде Сергей едва не выронил книгу снова.

Это была роскошная блондинка, рослая, с высокой грудью и умопомрачительной фигуркой. В общем, из тех, кого обычно называют «роковыми женщинами».

Увидев Сергея, блондинка остановилась, потом перевела взгляд на обложку книги и вдруг сказала:

– Ой, вы читаете Рубцова?

От звука ее голоса Локтев впал вроде как в гипнотическое состояние. Голос был густой, сочный и завораживающий. Наверное, такие голоса были у сирен, заманивавших мифических мореплавателей на рифы.

– Читаю! – кивнул Локтев. – А что?

Тут женщина быстро оглянулась и сказала, приложив руки к груди:

– Вы не возражаете, если я к вам присяду? Ничего?

– Да нет, пожалуйста! – махнул рукой Локтев.

Блондинка шагнула в нишу и опустилась на скамейку рядом с Локтевым. Тот, словно истукан, уставился на нее. Блондинка вздохнула и вдруг взяла своей прохладной рукой левую руку Сергея.

– Ну что же вы молчите? – проговорила она.

– А что? – хрипло спросил Сергей.

– Почитайте мне что-нибудь из Рубцова! Я требую!

– А-а… Сейчас… – пробормотал Локтев. Освободить руку, чтобы открыть книгу, он не решился, поэтому попытался воспроизвести только что прочитанное стихотворение наизусть: – За окном, короче, тучи ходят хмуро… Вечер, этой, тишиной обнят… Верная, неверная, наверно… Верная, наверно, или нет…

К этому месту Локтев окончательно запутался и понял, что опозорился. Но у блондинки на этот счет было свое мнение. Нервно задышав, она быстро оглянулась и проговорила, подавшись к Сергею:

– Это мое любимое стихотворение… Я просто не могу… Не сиди как истукан… Обними меня немедленно и поцелуй…

– Сейчас… – пробормотал Локтев, резко наклонившись к блондинке.

В следующий миг он почувствовал неладное, но сделать ничего не успел. 631-й номер потряс грохот.

Упавший с кровати Локтев сонно посмотрел вокруг, выматерился и стал подниматься…

Глава 15

– Дорогой Вадим Иванович, – положил руку на плечо капитана Гаспарян, – я вас прекрасно понял. И безмерно благодарен за то, что вы готовы лично участвовать в… заметании следов. Но это наше дело. Семейное, так сказать. И с подлецом Тиграном мы разберемся сами.

– Так-то оно так, – вздохнул Петров. – Но дело не только в Тигране. Дело в том, чтобы уничтожить все следы. Сделать это нужно очень осторожно. Не забывайте, что за пансионатом скорее всего следят. Не хочу обижать ваших родственников, но тут работа для профессионала…

Гаспарян согласно кивнул головой и сказал:

– Я понимаю, дорогой, ваше беспокойство. И ценю это. Но все же будет лучше, если мы этот вопрос решим, так сказать, по-семейному. А профессионалы у нас найдутся. Понимаете меня?

– Понимаю, – кивнул Петров.

– Тогда прошу меня извинить, что не предлагаю вам остаться на обед, дорогой! Сами понимаете, сейчас не до обедов… Но в ближайшие выходные обязательно жду вас! Обязательно! С этого дня вы самый желанный гость в этом доме, Вадим Иванович!

– Спасибо, – кивнул Петров. – Всего доброго!

Гаспарян позвал троюродного племянника, и тот провел капитана до ворот. Прокурор тем временем уже звонил по сотовому.

Пятнадцать минут спустя к воротам подъехала «десятка», за ней – не очень новая «Мазда». Троюродный племянник поспешно провел на веранду двух приехавших мужчин. Они по очереди почтительно пожали Гаспаряну руку и отступили от стола.

Прокурор, сидевший на плетеном стуле, окинул своих родственников злым взглядом. Звали их Серго и Гаврик. Серго был постарше. Ему за тридцать. Невысокий, худощавый и симпатичный, он скорее походил на какого-нибудь итальянца, нежели на армянина. Двадцативосьмилетний грузный Гаврик уже начал лысеть. Фигура выдавала в нем бывшего борца. Лицо Гаврика украшал большой нос, что придавало ему достаточно свирепое выражение.

Но сейчас, под злым взглядом Гаспаряна, оба – и Серго, и Гаврик – выглядели одинаково растерянными и напуганными. Прокурор еще не начал говорить, а они уже понимали, что случилось что-то очень серьезное, поскольку дядя даже не предложил им сесть.

Пауза затянулась, поскольку от злости Гаспарян все никак не мог найти подходящих слов. Наконец он резко спросил:

– Вы что, забыли, зачем я вас поставил на должности?

Родственники быстро переглянулись, Гаврик ответил за обоих:

– Зачем забыли, дядя Армен? Мы помним…

– Помните?! – вдруг грохнул кулаком по столу Гаспарян. – А я думаю, нет!

Серго и Гаврик вжали головы в плечи. В клане Гаспаряна они были самыми умными после дяди. Вернее, не то чтобы самыми умными, но как бы самыми образованными.

Серго был дипломированным юристом, Гаврик имел незаконченное высшее образование по специальности «экономист». Именно поэтому Армен Рубенович и «двинул» их во власть. Серго работал при дяде в прокуратуре следователем по особо важным делам, Гаврик, благодаря протекции Гаспаряна, с недавних пор стал заместителем начальника районного ОБЭПа – отдела по борьбе с экономическими преступлениями.

Само собой, оба неукоснительно выполняли все приказания дяди и сейчас не могли взять в толк, чем же они его прогневили. Гаврик вконец растерялся, запаниковал и вдруг сказал:

– Прости меня, дядя, я больше так не буду делать! Правда!

– Что ты не будешь? – сверкнул глазом прокурор.

– Драть буфетчицу РОВД! И инспекторшу паспортного стола! И уборщицу! Клянусь мамой, дядя! Они сами, я не хотел!

У Гаспаряна от этого неожиданного признания глаза на лоб полезли.

– Так вот чем ты занимаешься на работе! – вскочил он. – Уволю! Обратно в Армению отправлю! В колхозе бухгалтером работать!

Тут Гаврик испугался уже насмерть. Упав на колени так, что задрожала веранда, он обхватил дядины ноги руками и начал целовать прокурорские туфли:

– Прости, дядя! Только не это! Только не в Армению! Лучше в тюрьму посади на полгодика!