Фредерик Дар - Безымянные пули Страница 10

– Естественно, сценка не привлекла никакого внимания. В больнице санитары и «скорые» – обычная вещь.

Я с этим соглашаюсь.

– Можно задать себе кучу вопросов, – продолжает босс, – но выработать приемлемую версию сложно. Поражает одно обстоятельство. Сначала гангстеры дерзко пытаются застрелить девушку прямо у вас под носом, но она остается жива, и тогда эти же гангстеры снова идут на большой риск и похищают ее из больницы. Таким образом, мы можем предположить, что они больше не желают ее смерти, потому что им было гораздо проще добить тяжелораненую в постели, чем похищать ее. Что же произошло между прошлой ночью и сегодняшним утром, что так изменило их намерения?

Он смотрит на меня.

– Что скажете, Сан-Антонио?

Ничего! Сан-Антонио ничего не говорит и не имеет никаких мыслей. Ему кажется, что он читает разом три полицейских учебника (по строчке из каждого поочередно)...

Нужна большая работа, чтобы разобраться в этой чехарде.

– Номер «скорой» известен?

– Нет, конечно...

Я встаю, потому что чувствую, что у меня начинают затекать ноги.

Я делаю несколько шагов по кабинету, останавливаюсь перед шкатулкой Старика с сигаретами, но вовремя спохватываюсь, что я не у себя. Честное слово, я чуть не залез в нее!

Он это понял и, кажется, развеселился.

– Угощайтесь!

Беру длинную, как карниз для шторы, сигарету. На данный момент, резюмирую я, мы имеем задачку с четырьмя неизвестными. Во-первых, Вольф, исправившийся перед смертью и пробормотавший слова, которым мы нашли логичное объяснение. Во-вторых, малышка Ринкс и ее таинственное приключение. Потом два Монтескье, находящиеся в Лувре и в большой гостиной МИДа. Наконец, неуловимый Анджелино, который радушно принимает меня в квартире обычного мещанина, ведет со мной непонятную игру и...

– Который час, Патрон?

Он сверяется со своей луковицей.

– Полдень с мелочью...

– Конференция начнется в четыре. Вы усилили меры безопасности, проверили всех сотрудников, которые будут находиться в министерстве в это время... Остается только ждать... Ждать и думать...

Я испускаю вздох, способный в безветренную погоду заменить муссон.

– Будем ждать, – повторяю я.

Мои ладони мокрые, как губки.

Глава 12

Когда я говорил патрону, что надо ждать, то думал, что рассуждаю разумно. Но я не учел своего темперамента.

Уже приканчивая второй стакан чинзано, я чувствую, как мои нервы начинают натягиваться. Я фыркаю, как скаковая лошадь, наступившая в грязь в момент старта.

Чего ждать? Пока Анджелино провернет свою махинацию? Если дело выгорит, толстый итальяшка повеселится от души. Я говорю себе, что было глупо держать этого малого на прицеле и оставить в живых.

В конце концов, почему бы не нанести ему визит вежливости, раз теперь я имею к нему доступ?.. Хотелось бы поговорить с ним о бюсте Монтескье... Взявшись за дело ловко, я, может быть, сумею заставить его потерять осторожность и проболтаться.

Я залезаю в машину и возвращаюсь на улицу Жербийон. Вхожу в подъезд и поднимаюсь на второй этаж. Первая дверь справа. Звоню. Никто не отвечает. Жду еще немного и снова начинаю трезвонить.

Опять niente, как сказала бы благоверная Анджелино. Спускаюсь и решаю проинтервьюировать консьержку. Я нахожу ее в комнате с одеялом на ногах. Это маленькая сморщенная старушонка с руками, похожими на сухую виноградную лозу, и грязными седыми волосами, свисающими вдоль лица. Ее комната пропахла жареной картошкой.

– В чем дело? – спрашивает она.

– Нужна маленькая справочка. Месье, что живет на втором, в квартире справа, дома?

Она отвечает мне дрожащим, как лист на ветру, голосом:

– На втором нет месье, ни справа, ни слева.

– Да?

– Слева живет мадемуазель Ландольфи, старая дева, а справа – мадам Бомар, вдова...

Я говорю себе, что Анджелино, очевидно, снял хату на имя своей бабы, а та выбрала очень французскую фамилию Бомар.

– Этой вдове Бомар, – говорю, – лет пятьдесят, кожа желтоватая, волосы седеющие и усы, да? Консьержка смотрит на меня.

– Вовсе нет, – отвечает она после паузы. – Она очень старая дама, волосы красит и...

– Ладно, спасибо...

Решение принято. Снова поднимаюсь на второй и достаю из кармана маленький инструмент, которым вразумляю замки.

Открыв в два счета дверь, захожу в квартиру.

Все в порядке. Печка погасла. Нет ни души.

Я открываю двери одну за другой и на кухне нахожу лежащую на полу настоящую вдову Бомар. Язык у нее вылез изо рта, а глаза из орбит – она задушена полотенцем.

Анджелино изобретательный тип. Его оригинальный способ решения квартирного вопроса заставит призадуматься министра строительства. Его система проста: он засекает в тихом доме с больной консьержкой квартиру, занимаемую одинокой женщиной, убирает ее – и квартирой можно пользоваться в свое удовольствие.

Я должен был догадаться, что Анджелино не отдаст себя в руки полиции. Как потешался этот толстяк, ведя со мной деловой разговор... Он просто ухохатывался надо мной!

Я наталкиваюсь на вечный и тревожный вопрос: зачем эта мизансцена? Почему он хотел со мной встретиться?

Тут в тумане, заполняющем мои мозги, начинает мигать огонек. Мне кажется, Анджелино было нужно провести тест... Он хотел знать, проглотит ли Секретная служба крючок с наживкой, и в качестве подопытного кролика выбрал меня.

Смерть Вольфа заставила его понять, что мы им заинтересовались. Он захотел оценить масштаб несчастья и для этого устроил встречу со мной. Вот почему он так хотел отпустить живыми меня и моего коллегу Равье.

Да, я чувствую, что ухватился за веревочку, которая может привести меня к правде. К настоящей!

Почему гангстер дал мне понять, что действительно готовит акцию на Ке д`Орсей? Возможно, потому, что это не так и на сегодня у него совсем другие планы, а то, что наши силы будут сосредоточены в этом секторе, его весьма устраивает...

Очень неглупая мысль.

А как же малышка Ринкс? Так, ее похитили где-то два часа назад, то есть еще до того, как подручный Анджелино привел меня сюда, а значит, похищение девушки не зависело от результата моей встречи с итальяшкой. Это точно...

Я начинаю обыскивать квартиру в надежде найти какую-нибудь зацепку, но обнаруживаю только бутылки из-под кьянти. Очевидно, гангстеры в сие почтенное жилище принесли только выпивку.

Тощая зацепка. Да что я говорю! Скелетическая!,

Однако я внимательно осматриваю одну бутылку. Это кьянти «Руфино» из Фиренцы. Кроме оригинальной разноцветной этикетки есть и вторая, овальная, поменьше размером, с белыми буквами на красном фоне: К. И. В. и адресом мелкими буквами: Париж, ул. Лафайет, д. 104. Продолжаю осмотр и с удивлением констатирую, что наверху есть узенькая синяя этикеточка, окружающая горлышко. На ней номер: М. 144.868. Я и не знал, что бутылки кьянти пронумерованы.

Я сую бутылку под мышку и сваливаю, бросив последний сочувственный взгляд на бедную вдову Бомар. Анджелино отправил ее к мужу... Этот парень уважает семейные узы.

Глава 13

«К. И. В.» означает «Компания по импорту вин». По крайней мере, так мне сообщает медная табличка, прибитая к двери дома сто четыре по улице Лафайет.

Рядом находится большой склад, земля вокруг которого потемнела от разлитого вина. Парни в кожаных фартуках перекатывают бочки.

Я вдыхаю мощные винные пары, прежде чем постучать в застекленную дверь кабинета. Сердитый голос приглашает меня войти. Захожу в комнату, похожую на аквариум, но никого в ней не вижу. Осматриваюсь и наконец обнаруживаю нечто черное, согнувшееся у ящика картотеки. Черная штука вдруг распрямляется и оказывается особой лет шестидесяти, похожей на аиста в трауре, явно оставшейся девственницей.

У нее на носу пенсне, как на старинных фотографиях, а на затылке пучок размером с ананас.

– Что вам угодно? – спесиво спрашивает она.

– Справочку.

Ставлю на стол бутылку из-под кьянти:

– Это ваше?

Она сует свой острый нос в бутылку и заявляет:

– Несомненно. А что? Вы хотите предъявить рекламацию?

Я вытаскиваю свое удостоверение и показываю ей. У нее захватывает дух.

– Что случилось? – осведомляется она.

– Представьте себе, я вбил себе в голову найти того, кто выпил эту бутылку...

Оказывается, старуха не страдает размягчением мозга. Не говоря ни слова, она смотрит на номер и, бормоча его, идет свериться с регистром.

Она перелистывает толстенную книжищу, высунув язык, что делает ее похожей на хамелеона.

– Эта бутылка была отправлена во франко-итальянский магазин на бульваре Барсес, – говорит она.

– Спасибо..

Я забираю бутылку.

– Всего хорошего, мадемуазель...

В тот момент, когда я выхожу за дверь, она не выдерживает.

– Господин комиссар... – бормочет она.

– Да?

– Произошло убийство? – спрашивает старая дева, предвкушая захватывающий рассказ.