Ливийское сафари - Александр Александрович Тамоников Страница 10

– Оружие собрать, вернуть на место, – скомандовал лейтенантам Богданов. – И на кухню. Майор вам ужин приготовил.

– Есть, сдать оружие, – козырнул Зуйков, подхватил автомат и бросился к домику.

Лейтенант Уфимцев посмотрел вслед товарищу и покачал головой.

– Осуждаешь? – кивнув вслед Зуйкову, задал вопрос Богданов.

– Никак нет, товарищ командир, – ответил Уфимцев. – Удивляюсь.

– Чему же ты удивляешься, лейтенант?

– Как в двадцать восемь лет, после стольких лет службы человек сумел сохранить чувство непосредственной радости, – честно признался Уфимцев.

– Думаю, тут дело в генах, – обдумав вопрос, ответил Богданов. – Зуйков относится к той категории людей, для которых стакан всегда наполовину полон, а не наполовину пуст.

– Наверно, так оно и есть, – согласился Уфимцев. – Разрешите идти, товарищ подполковник?

– Иди, Дима, – разрешил Богданов, а сам продолжил движение.

Он прошел мимо Лепилина, даже не взглянув на него. При приближении командира Дорохин встал, а Казанец быстро закончил сборку автомата.

– Ну, как новобранцы? – задал вопрос Богданов.

– Отстрелялись на «отлично», – доложил Дорохин. – Зуйков слишком перевозбужден от предвкушения «настоящей работы», но на стрельбе это не сказалось.

– Разноплановые задачи ставил?

– Все как положено, командир, подошел к вопросу творчески. Реакция у ребят хорошая, в паре работать умеют.

– Что скажешь про Лепилина?

– Да что сказать, командир? Отстрелялся хорошо, нареканий нет, – Дорохин помедлил, решая, стоит ли продолжать. – Поставил его в пару с Казанцом.

– И?

– Ждал команды, выполнял четко, – сухо отчитался Дорохин.

– Зажат он, – вступил в разговор Казанец. – Думаю, тот инцидент не прошел для него бесследно. Не знает теперь, как себя вести, вот и зажимается. Ничего, это пройдет.

– Хорошо, отправляйтесь в дом. Оружие по местам, ужин и отбой. Завтра подъем в шесть утра, – скомандовал Богданов.

Казанец и Дорохин не спеша пошли в дом, а Богданов подошел к Лепилину.

– Долго чистишься, – произнес он, – время тянешь, или с оружием проблемы?

– Ни то ни другое. – Лепилин поднял на командира взгляд. – Хотел пообщаться наедине.

– Вот как? Серьезный разговор накануне выезда на операцию?

– Не думаю, что мне стоит идти вместе со всеми, – не отводя взгляда от глаз командира, произнес Лепилин.

– Причина?

– Бойцы мне не доверяют, а при таком раскладе я буду для всех балластом, не более того, – ответил Лепилин.

– Считаешь недоверие необоснованным? – Лепилин молчал. Богданов сунул руку в карман, достал пачку сигарет, прикурил. – Вот что я скажу тебе, Алексей, – выпустив сигаретный дым, произнес Богданов. – Доверие – вещь хрупкая. Потеряешь единожды, всю жизнь возвращать будешь. Это не я сказал, это народная мудрость. А ты, Леша, пока еще нисколько не потрудился, чтобы доверие вернуть. Тяжко без доверия коллектива? Сбежать хочется? А ты терпи! Сам напортачил, сам и расхлебывай. И не жди, что тебе кто-то за твои усилия станет руку жать и жизнь облегчать. Ты не в танцевальный кружок записался, в боевое подразделение конкурсный отбор прошел. Раз прошел, значит, задатки к нашему делу у тебя есть. Вот и докажи всем, что ты заслуживаешь доверия и уважения. Понял?

– Понял, товарищ командир. – Лепилин отвел взгляд в сторону. – Только думаю, напрасно все это.

– А ты не думай, ты действуй. – Богданов потушил сигарету. – И вот еще что: больше этот разговор не заводи. Я здесь командир, и я буду решать, кто из бойцов подходит для работы в спецподразделении «Дон», а кто нет. Это ясно?

– Так точно. – Лепилин подхватил автомат. – Разрешите идти?

– Разрешаю.

Лепилин развернулся и пошел к домику. Богданов еще с минуту стоял, глядя ему вслед, затем погасил свет под навесом и отправился в дом. Ужин прошел быстро, бойцы почти не разговаривали. Так же быстро разошлись по своим комнатам, не дожидаясь отбоя. Водитель Иванько устроился в кухне-гостиной, разложив раскладушку, Богданов поднялся в кабинет, где для него был установлен диван, и дом погрузился в тишину, а его обитатели – в сон.

Не спал лишь командир спецподразделения подполковник Богданов. На этот раз его одолевали думы о противоречивом, весьма эксцентричном правителе Ливии, Муаммаре Каддафи. О революционном ливийском лидере Богданов знал довольно много. Его приход к власти, в отличие от многих других военных переворотов на территории Африки, получился бескровным. В прямом смысле этого слова: свергнув власть Идриса Первого, Каддафи не лишил жизни ни одного человека. Каддафи рвался к власти ради того, чтобы с нуля создать нацию – ливийский народ. Почему с нуля? Да потому что лишь в 1951 году бывшая маленькая Триполитания получила независимость, возглавляемая королем Идрисом.

Независимость не реальную, а номинальную. Все морские порты и аэродромы использовались Великобританией в военных целях. Военные базы США занимали пригород Триполи. Франция владела площадями на юге страны. Ливийские нефтяные месторождения, занимающие по запасам нефти первое место в Африке, разрабатывались, но получали от этого прибыль американцы, а не ливийцы. Причем прибыль колоссальную, в то время как ливийский народ нищенствовал. Где же тут независимость? Только на бумаге.

Выходец из бедной семьи бедуинов-кочевников, Муаммар Каддафи невольно вызывал уважение к себе. Было удивительно, как ему удалось подняться так высоко. Год за годом он ходил в школу, расположенную в тридцати километрах от кочевья отца. Затем Королевская военная академия, открытая британцами. Как сына бедуина-кочевника зачислили в элитную школу – неизвестно, но вот зачислили. И не просто зачислили, а позволили дослужиться до чина капитана, а после пройти стажировку в Англии. Правда, здесь сыграло роль усердие Каддафи, который сумел стать «отличником учебы».

Казалось бы, вышел в люди, получил то, о чем твои родители и мечтать не могли, так почему не остановиться? Почему не почивать на лаврах, забыв о бедности и кочевой жизни. Но он не забыл, не отвернулся от соплеменников. Почему? Как-то подполковнику Богданову довелось прочитать интервью с Каддафи. В нем он признался, что в юные годы старательно изучал основы социализма, анархизма и многое другое. Это заставило его стать яростным противником монархии. Видимо, отсюда и его желание свергнуть монарха на своей родине.

Придя к власти, Каддафи провозгласил Ливию республикой, основал Совет революционного командования и пообещал народу, что их страна будет процветать. Слово у него не расходилось с делом. И вот результат: Ливия, до семидесятых годов отсталая, полудикая страна, становится самой развивающейся в Африке. Реализация социальных программ в Ливии шла полным ходом. Строительство жилых домов, модернизация системы здравоохранения и образования. Квартиры, лечение, образование – все это отныне стало в Ливии доступным и бесплатным. Чем не социализм? Но нет, для Каддафи стали одинаково неприемлемы как капитализм, так и социализм, по крайней мере, в