Джекпот для лоха - Корецкий Данил Аркадьевич Страница 10

Андрей Вайс был этнический немец. И хотя о своих корнях вспоминал редко, классическая национальная сентиментальность давала о себе знать. Он вспомнил, как по осени отец жег опавшую листву, вспомнил этот запах — горький и слегка тревожный, как сейчас… Со сносом загородного дома отец бы его не понял. Зачем ломать, если он стоит? И зачем тут каменный дворец ставить с ванной и телевизором, разве тебе в городе удобств не хватает? Или лишь бы хороший дом порушить?

После войны отцу приходилось несладко. А как же? Немец, враг… Мало ли, что воевал в Красной армии… Потом отношение изменилось — русский народ зла не помнит. Бухгалтер Герман Вайс честно трудился на «Сельхозмаше», и хотя в начальники не выбился, на заводе его уважали. После окончания института туда же пришел работать Андрей Вайс. Иногда Вайс признавался себе, что те годы все-таки были лучше. Тогда у него не было ни служебной «Волги», ни собственной машины, ни свободных денег… но он чувствовал себя счастливым. Снова стал накрапывать дождик.

В конце проезда показалась светло-серая «семерка» Зеленцова. Вайс вернулся в сегодняшний день. Он провел рукой по шершавому стволу дерева, потом подошел к воротам, распахнул. «Семерка» въехала внутрь, двигатель фыркнул и умолк. Из машины выбрался крупный костистый человек с простоватым крестьянским лицом, в одном костюме. Мужчины пожали друг другу руки.

— Пройдем в дом? — спросил Вайс. — Чайку-кофейку…

— Некогда, — ответил Зеленцов. — Вырвался на час со службы.

— Так выходной вроде…

— У меня сейчас ни выходных, ни проходных.

— Что случилось, Игорь Павлович?

— Давайте сядем в машину — капает…

Сели. Салон хранил запах нового автомобиля. На заднем сиденье еще остался полиэтилен.

— Так что случилось?

— В понедельник мы начнем комплексную проверку «Сельхозмаша».

— Как? — произнес Вайс. — Да ведь аудит только что провели…

Зеленцов бросил косой взгляд.

— Вы не поняли, Андрей Германович… Это внеплановая проверка. Сегодня меня пригласил начальник. Расспрашивал о положении дел на заводе… О финансовых нарушениях. А у него сидел Костюков. Слушал, что-то записывал.

— Костюков из УБЭП?

— Он самый.

Вайс выругался матом. Он ругался редко и как-то неумело — как подросток из интеллигентной семьи, который попал в компанию сверстников-хулиганов и хочет показаться своим…

— Похоже, вас заказали, — сказал Зеленцов.

— Меня? — изумился Вайс.

— Не лично вас. «Сельхозмаш»… Мне поставлена задача вскрыть серьезные нарушения для возбуждения уголовного дела.

Несколько секунд Вайс молчал. Он считал себя искушенным человеком и опытным руководителем, но с такой ситуацией столкнулся впервые.

— Кто заказал? — спросил он после паузы.

— А вот этого я не знаю. Но высокого уровня. Это вы уж сами сообразите, кому помешали…

Андрей уже приблизился к турникету, когда его окликнули:

— Говорок! Андрюха!

Говоров обернулся и увидел Леньку Заборовского. Вернее сказать, увидеть-то увидел, но не сразу узнал. Он еще только всматривался, еще только вспоминал, а Заборовский уже оказался рядом — большой, шумный, рыжий.

— Здравствуй, Говор-Говорок… А я иду сзади, думаю: вроде похож, но вид какой-то не такой. Чего ты голову в плечи стал втягивать?

— Да просто так вышло. Холодно. Как раз недавно тебя вспоминали…

— С кем вспоминали? Чего вдруг?

Заборовский вальяжно протянул руку. Рука у него была белая, пухлая, с массивным золотым перстнем. И стилистика жеста, и это украшение напомнили Андрею фильмы про мафию, когда рядовой «солдат» целует перстень дону. Говоров, естественно, прикладываться к барской руке не стал, а протянул свою, пролетарскую, и пожал от души.

— Пальцы сломаешь, — поморщился Заборовский, выдергивая кисть. И настороженно повторил:

— Так кто моей скромной персоной интересовался?

— Встреча выпускников была, обо всех разговор шел…

— И чего обо мне говорили?

— Ничего особенного, — Говоров шмыгнул носом и полез за платком. — Сказали — в Москву уехал…

— А еще что?

— Да вроде все…

— Уехал, теперь приехал, — Забор снова расслабился.

— Господа, не нужно стоять у турникета, — раздался сверху слегка искаженный динамиком голос охранника. — Или проходим на территорию, или отходим в сторону…

Охранник был в черной форме а-ля американский коп с надписью «Security» красным шрифтом в желтом круге на груди. Правда, округлый живот топорщил форму и портил впечатление.

Они прошли сквозь проходную и остановились на площади перед административным корпусом. Площадь была пуста, и только посредине на невысоком пьедестале стоял комбайн да лежали тяжелые намокшие листья.

— Ну что, дружище, — весело произнес Заборовский. — Ты, значит, все тут вкалываешь?

— Как видишь.

— Все десять лет?

— Да.

— Энтузязист ты наш! — восхитился Забор. — Уже, поди, начальник участка? Или замнач цеха?

Говоров посмотрел на громадину административного корпуса, на комбайн, на Леньку. Сказал со значением:

— Бери выше. Я теперь, понимаешь, дворянского сословия.

— В заводоуправлении руководишь? Растешь, значит?

— Расту.

— А я знал. Я всегда знал, что ты поднимешься. Ты же самый толковый на курсе был. И самый упертый. Помню, все со степухи шли портвешок жрать, а наш Говорок — учиться.

— Ну, бывало, и я ходил.

— Э-э-э! Это было, когда ты на Верку Тюрину запал… Как, кстати, Верка?

— Не знаю, — соврал Говоров, внимательно осматривая Заборовского: явно дорогое пальто, плоский кожаный кейс, запах хорошей туалетной воды. В общем, все то, что ассоциируется со словом «респектабельность».

Поддерживая светскую беседу, Заборовский уточнил:

— Так ты ее трахнул-таки или как?

Говоров слегка поморщился:

— Я спешу, Забор. Давай в другой раз поболтаем.

Заборовский ухмыльнулся:

— Да ладно, ладно… таинственность, деликатность, все правильно, мы же джентльмены. А насчет другого раза — всегда! Всегда готов встретиться со старым, понимаешь, однокурсником, тяпнуть за твое дворянство. Может, чем-то пригодимся друг другу. Ты как?

— Только за.

— Вот и отлично. А я на днях офис здесь снял, — Заборовский кивнул на административное здание. — Третий этаж, комната триста двенадцать. Солидный! Там раньше, говорят, партком был. Знаешь?

— Знаю.

— Ну вот, звони, заходи. Держи визитку, — Заборовский запустил руку под плащ, извлек глянцевый прямоугольник с золотым тиснением, подал Андрею. — Ну, будь!

Они разошлись. Заборовский направился к административному корпусу, Говоров — в другую сторону. На ходу он бросил взгляд на визитку, прочитал: «Леонид Семенович Заборовский, генеральный директор ООО ”Артемида”». С недоумением подумал: почему — «Артемида»? При чём здесь Артемида?

А Заборовский поднялся на третий этаж, электронным ключом открыл дверь бывшего парткома. Теперь здесь и не пахло членскими взносами и персональными делами. Зато отчетливо чувствовался въедливый запах духов новой секретарши — Люсьены, которая отличалась грудью шестого или даже седьмого размера.

Он прошел через приемную, отворил дверь своего кабинета, небрежно поставил кейс с ноутбуком в одно кресло, снял плащ и бросил на другое. Потом тяжело плюхнулся за стол и несколько минут сидел неподвижно, смотрел в стену. На стене висел большой календарь за 1991 год с непременным комбайном на фоне Тиходонска, рядом стоял засохший цветок. Давненько его не поливали… Заборовский задумался. Остановившимся взглядом он смотрел на календарь, на цветок, но их не видел. Работы предстояло много, и он прикидывал — с чего начать.

Потом поднялся, вышел в приемную, сделал себе кофе. С чашкой в руках подошел к окну. Окно выходило на заводскую площадь. Там все так же мок под дождем комбайн на постаменте да какой-то бедолага в желтом жилете, с метлой собирал в кучу листья… Заборовский сделал глоток, причмокнул. Дворник, не обращая внимания на дождь, равномерно взмахивал метлой — раз, раз, раз… Что-то было в нем знакомое — фигура, движения… Заборовский всмотрелся и вдруг узнал Говорова.