Сергей Самаров - Ядовитый полигон Страница 11

–  Вот портфель, – Ласкин протянул мне свой потертый портфель из кожи, имитирующей крокодиловую, – пистолет там. Беги…

–  Извините, товарищ полковник, я бегаю хорошо, но езжу все же быстрее. Ключи…

Портфель я взял, хотел сесть в машину, но старший следователь, кажется, решил упереться и не отдавать мне ключи. Я уже перебросил портфель из левой руки в правую, чтобы аккуратно достать печень полковника, но тут из-за моей спины прозвучал выстрел. Габиб торопился и выстрелил в голову Ласкину. Значит, подполковник Лагун подстраховался и поставил Габибу эту задачу, не надеясь на меня. И правильно. Я не хотел убивать Ласкина, думал просто оставить его на дороге. Это не было бы нарушением приказа. Помнится, Александр Игоревич оставил вопрос на мое усмотрение… Но дело было сделано, и больше я не задерживался. Сразу вытащил из кармана старшего следователя ключи, отбросил ногу убитого, чтобы не переезжать ее, убедился, что Габиб уже занял свое место, и довольно быстро сумел включить на непривычном круглом селекторе режим «драйв». Машина была в самом деле хорошая. Не знаю, какой у нее разгон по паспортным данным, но с места она взяла так резво, что меня вдавило в сиденье, как на центрифуге.

–  Габиб, куда? – спросил я.

–  Прямо. Пока прямо. На выезд из поселка. Прямо мимо здания школы, а потом через квартал, кажется… Я скажу, когда повернуть. Эй-эй… Гамзит в себя приходит…

Я понял, что он говорит о своем напарнике.

–  У тебя что, пистолета нет?

Двигатель машины почти не был слышен, и потому выстрел в салоне прозвучал очень громко. Габиб уже ступил за черту и решил назад не возвращаться. Да и поздно было. После двух первых выстрелов третий дался ему, наверное, легко. Хотя я судить его не берусь, поскольку не знаю, какие обстоятельства толкнули его на предательство своих товарищей по службе.

На скорости я пролетел по улицам. Краем глаза отметил типовое здание школы, мимо которой должен был проехать, и убедился, что двигаюсь правильно, хотя Габиб поправил бы меня, если бы я не туда свернул. Движения в поселке практически не было. Я увидел только одну машину, которая проехала перекресток до того, как мы к нему приблизились. Да и людей на улицах было мало. Погода стояла слякотная, слегка туманная, больше питерская, чем кавказская, и не располагала к прогулкам.

–  Следующий перекресток – направо, – подсказал Габиб. – И из поселка на шоссе. Под Красной скалой будет ждать машина.

Из поселка я вылетел, как на боевом вертолете, идущем в атаку. Кто видел, тот знает, что это такое. И скорость чувствовал, и свободу, и не терпелось быстрее покинуть эти улицы, такие трагичные для меня. Выйдя на шоссе, я прибавил скорость. Машина была послушной и терпеливой, хорошо держала дорогу на поворотах, несмотря на большой клиренс. Видимо, срабатывала электронная система стабилизации. Было жалко думать, что с этим «Рейндж Ровером» что-то сделают. А сделать должны были, чтобы замести следы.

Красную скалу я заметил издалека. Она высилась рядом с дорогой, выделяясь среди окрестных, более ровных холмов своей ломаной линией. А по другую сторону Красной скалы зиял обрыв. Не под девяносто градусов, конечно, но тоже достаточно крутой.

Под Красной скалой стоял микроавтобус, тоже красный. Да уж, маскировочка… Хорошо, хоть машина была не пожарная. Нас увидели и вышли встретить пять человек в гражданском. Я лихо подрулил и резко затормозил. Мощный тяжелый внедорожник остановился так, что вертухай за моей спиной чуть не взлетел мне на голову. Я выпрыгнул из-за руля, оставив ключи в замке зажигания. Какой-то человек в теплом, подбитом мехом джинсовом костюме шагнул навстречу и молча пожал мне руку, сразу определив, кто я такой, хотя мы с ним раньше ни разу не встречались. От меня тут же потребовали снять военную форму, которая все еще была на мне, и предложили джинсовый костюм и куртку. Переоделся я в секунды. Форму унесли в красную машину, а еще через пару-тройку минут оттуда вынесли тело, одетое в мою форму.

–  Помоги, – сказал один из людей из красного микроавтобуса Габибу.

В это время другой человек, ростом около двух метров и с необыкновенной шириной плеч, шагнул вертухаю за спину. Я прочитал ситуацию, но промолчал. Они знали, что делают. Габиб наклонился, взял за руку тело моего бедного двоюродного брата – и в этот момент получил удар сзади. Били тяжелым кастетом из нержавеющей стали, сразу раскроив Габибу голову. С такими ранами, естественно, не живут. Вертухаю даже пульс прощупывать не стали. А я подумал, что когда-то может наступить и в моей карьере момент, когда какой-то человек зайдет мне за спину, уже продев пальцы в отверстия кастета… И мне следует быть предельно аккуратным, чтобы не допустить этого.

Я сделал знак рукой, чтобы посмотреть на брата, чье имя я беззастенчиво присвоил, не спросив его согласия. И за руку его взял. Рука была мягкой, тело не одеревенело. Наверное, его убили уже после того, как я дал согласие на сотрудничество.

Человек, что встретил меня и всем здесь распоряжался, произнес:

–  Извините, Василий Андреевич, нужно торопиться. Тело уже было одеревеневшим. Приходилось каждые полчаса вливать в него какую-то химию, чтобы было похоже на свежий труп. Время идет. Инъекции у нас кончились, и никто не знает, что будет с телом через час. Эксперты – народ дотошный.

Я кивнул, выпустил руку брата, отошел в сторону и перекрестился. При этом чувствовал себя очень гадко, словно предал Ваську. Бедный безумный брат мой…

Дальше все было просто, как я и предположил, еще когда увидел обрыв. В машину усадили тела Василия и Габиба, загрузили внутрь три канистры с бензином; пробки в них не были завинчены. Кто-то включил нейтральную передачу, потом все вместе дружно покатили «Рейндж Ровер» к противоположному краю дороги. Я не смотрел, как внедорожник летит с обрыва, помня, что там находится тело моего двоюродного брата, единственного близкого мне родственника, с которым я пятнадцать лет не виделся. Потерю начинаешь чувствовать, когда она состоялась. До этого же редко кто задумывается о ее возможности. А стоило бы думать. Может, тогда потерь было бы меньше…

–  Короче говоря, вот так обстоит дело, Василий Андреевич, – сказал подполковник Лагун, начиная, похоже, серьезный разговор, но тут же отвлекся: – Ты, кстати, не куришь? Твой двоюродный брат курил «Приму», на более приличные сигареты у него не было денег.

–  Бросил, – ответил я от лица Васьки. – Имеет же право любой человек бросить курить или пить. Вот я и пить бросил, и курить. И сразу так помолодел лицом…

–  Ты на два с половиной года старше брата, я не ошибся?

–  Нет, Александр Игоревич, не ошиблись. Хотя мне показалось, что он выглядит старше.

–  Он выглядит не старше, а просто помятым. Это следствие образа жизни.

–  Что за препараты вкалывали в тело?

–  Чтобы кровь окончательно не застывала. Иначе не будет похоже, что Николай Викторович Самоваров скончался в результате аварии. Мы не были уверены, что машина взорвется – они не всегда взрываются, и потому перестраховались. Теперь, когда тело сильно обгорело, можно говорить о том, что мы старались зря.

–  Какие-то данные по этому делу появились?

–  Тела в морге, с ними работает патологоанатом. Он определит и огнестрельные ранения, и колотые, и те, что получены в результате аварии, как случилось с Габибом. Тело Ласкина там же. Рапорт по происшествию я еще не читал. Наверное, он будет готов только завтра. Но если вдруг появятся какие-то моменты, которые мы не смогли заранее просчитать, придется принимать дополнительные меры.

–  Какие? И кто будет их принимать?

–  Какие меры? Это будет зависеть от ситуации. Но тебя это в любом случае не коснется… О чем я начал говорить?… Дело у нас обстоит так. Поскольку в настоящий момент ты находишься в группе, которая была озабочена не только твоим освобождением, но выполняла и еще одну важную задачу, командование приказало использовать тебя в качестве члена вспомогательной группы. Будешь втягиваться в работу постепенно. Позже, как я тебе говорил, по окончании испытательного срока, уже целая группа будет работать на тебя. Эта или другая, я не могу сказать точно. Пока же придется стать чернорабочим. Так сказать, пройти карантин, как молодому солдату. Здесь у нас в отряде ликвидаторов нет. У нас задача другая, будем ее выполнять. Согласен?

–  Разве у меня есть возможность выбора?

Подполковник хмыкнул, принимая мою манеру подчиняться, задавая вопрос.

–  Значит, согласен?

–  Согласен.

–  Твоя задача на первом этапе будет не самой сложной. К тому же мы учитываем, что ты слегка отвык от жизни на свободе. Обычно это вызывает некоторые комплексы, своего рода микрофобии, способные помешать в работе, если она связана с передвижением. Я знавал одного уголовника, профессионального сидельца, который на свободе чувствовал полный дискомфорт. Он не мог даже в городском транспорте ездить, потому что там люди прижимаются друг к другу слишком тесно. Отгуляв несколько недель, он любыми средствами стремился снова угодить на зону. Только старался, чтобы не на строгую. Выбирал себе статьи, где рецидив не учитывается. Поэтому изучил Уголовный кодекс так, как его ни один юрист не знает. Мы дадим тебе время на акклиматизацию. Для начала будешь сидеть за ноутбуком и через спутник отслеживать телефонные разговоры нужных нам лиц.