Анатолий Гончар - Приказ – погибнуть Страница 11

Сделав полсотни приседаний, он выпрямился, довольно потянулся и тихо подошел к сидевшему на камне часовому. Тот нехотя повернул голову и спросил:

– Согрелись, товарищ старший лейтенант? – Только теперь по голосу взводный узнал, что это был рядовой Козулин.

– Маленько согрелся, – ответил Минохин, с удовольствием чувствуя, как по телу стало распространяться благодатное тепло, и, повертев головой из стороны в сторону, уточнил: – А кто еще в охранении? Что-то я никого не вижу…

– Да они там, – неопределенно махнул рукой сидевший на посту боец. – Царев с Гошей, а Бебишев наверх ушел, сказал, на Молотова с Ивановым посмотрит.

– Что, вроде бы уже светает?

– Да, товарищ старший лейтенант.

– Тогда я покараулю, а ты беги, созови внешнее охранение, пусть возвращаются на позицию.

Тут он посмотрел вниз и все так же тихо заметил:

– Нет, погоди, они, кажется, возвращаются.

Вроде бы эти трое не могли быть никем, кроме как его бойцами, но ствол как бы сам собой повернулся в их сторону.

Серые тени медленно приближались. Сергей узнал идущего впереди Бебишева и только тогда опустил оружие.

– Товарищ старший лейтенант, я снял охранение, – перелезая через валун, тихо произнес Виктор, – светло становится.

– Правильно сделал, – согласно кивнул головой старлей. Глядя, как Виктор привычным движением отстегнул НСПУ и, нагнувшись, аккуратно положил его в РД, предложил: – Пока время есть – перекусите, только тихо.

– Есть-то есть, но ножами не греметь и не чавкать, – заулыбавшись, шепнул Виктор и, протянув руку, вытащил из рюкзака банку с гречневой кашей.

Чтобы не давиться слюной (сам он хотел позавтракать позже), Минохин отошел в сторону. Тусклый свет раннего утра осветил остальных еще спящих разведчиков. В дальнем углу, прикорнув к каменной стене, тихо посапывал Сыторчук; прямо посередине, взгромоздившись на грудь Гилева и упираясь носком кроссовки в лицо Алтынбекова, вздрагивая и шевеля губами, спал Ванька Федулов. Сбоку от него, поджав под себя ноги, лежал ефрейтор Кий. Черноусько свернулся в калачик и хватал руками воздух, пытаясь натянуть несуществующее одеяло. Остальные бойцы спали, сбившись в кучу и тесно прижавшись друг к другу в поисках тепла. Сергей выждал несколько минут и, не торопясь, начал будить своих подчиненных.

Вершины гор позолотило встающее солнце. Минохин поднес к глазам бинокль и, покрутив настройку, направил взгляд в сторону ущелья. Просветленная оптика приблизила отдаленные скалы, отчетливо выделяя каждый камень. В этот момент к нему кто-то приблизился и осторожно тронул за рукав.

– Товарищ старший лейтенант, – услышал он шепот Бебишева, – посмотрите-ка вверх.

Сергей оторвался от созерцания красот местности и, подняв глаза, увидел отчаянно жестикулирующего Молотова.

– Духи! – тотчас же догадался он, но все же чуть-чуть помедлил, прежде чем отдавать команду готовиться к бою. Странным было то, что, судя по жестикуляции Молотова, двигались моджахеды не со стороны каньона, а, наоборот, со стороны зеленки. Старлей удивленно пожал плечами, но долго рассуждать на эту тему не стал. Караван приближался, а с какой именно стороны и куда он направлялся – теперь это было уже не важно. Повернувшись лицом к своему заместителю, он подмигнул ему (или это судорожно дернулось правое веко?) и одними губами отдал команду:

– К бою!

Бебишев молча кивнул и кинулся выполнять приказание. Тут же раздались щелчки снимаемых предохранителей, и шорох одежды распластывающихся меж камней бойцов заполнил собой тишину раннего утра.

Молотову уже надоело жестикулировать, когда на него, наконец, обратили внимание. Он увидел, как замкомвзвода быстро подошел к командиру и что-то сказал, впрочем, и не слыша, он знал, что именно. Когда же те задрали головы, младший сержант несколько раз махнул рукой в сторону показавшихся духов и, убедившись, что его поняли, юркнул под основание скалы. Там он покосился на спящего Иванова и, ткнув в плечо кулаком, прильнул к пулемету.

– Иванов, подъем, а то самое интересное проспишь! – прошипел он, выбирая среди приближающихся первую цель.

А Иванов, вздрогнув, попытался вскочить на ноги, но был остановлен прижавшей его к земле рукой младшего сержанта.

– Куда? Ты что, сдурел?! По-тихому, понял?

Тот понимающе кивнул, откинул плащ-палатку и, всем телом вздрагивая то ли от ночного холода, то ли от внезапно накрывшего его волнения, занял заранее подготовленную позицию.

Тем временем разбуженные Бебишевым бойцы уже заняли свои позиции и замерли в ожидании появления вражеского каравана.

«Духи слева? – лежа за камнем, Сергей все еще терялся в догадках. – Неужели разведка ошиблась? А может, перепутали в штабе? Да, конечно, в штабе! Блин! Ох уж мне эти штабисты, чуть не вляпались. Блин!» Но это был не худший вариант. Было бы хуже, если бы душманы их заметили, тогда либо пришлось бы вести бой на равных, либо духи вернулись бы в зеленку. А так, собственно, особо ничего не изменилось, разве что группа Есиповича может остаться без дел. Но это не страшно. Что ж, оставалось только ждать.

Сергей снова поднял бинокль и навел его на медленно выползающий из-за камней караван. «Лошади», – вновь удивился он, подсчитывая появлявшихся всадников. По данным разведки, караван должен был состоять из вьючных ослов, а тут лошади… Над этим тоже стоило бы поразмыслить, но времени не было, караван приближался, и весьма быстро. В бинокль было хорошо видно, что впереди ехал высокий чернобородый моджахед. Лежавший рядом замкомвзвода что-то бормотал, но на молитву это было не похоже…

– …Двадцать один, двадцать два… двадцать пять, – закончил подсчитывать Виктор, когда раздался голос взводного.

– Бебишев!

Старший лейтенант протянул бинокль присевшему рядом заместителю.

– Смотри! – отдав оптический прибор, Минохин снял автомат с предохранителя и не спеша навел ствол на ехавшего впереди всех бородатого духа.

Меж тем Виктор вытер проступивший на лбу пот и, немного приподнявшись над бруствером, посмотрел вдаль.

– Видишь? – не отрывая взгляда от прицельной планки, спросил старший лейтенант.

Бебишев кивнул.

– Да, – ответил он, быстро поняв, что ему хотел показать взводный. – Там двое европейцев, и это не пленные. Может, наемники?

– Похоже. Тем хуже для них. Давай, «пробегись» по нашим, их надо валить в первую очередь.

Бебишев снова кивнул и, двигаясь на четвереньках, прополз вдоль линии изготовившихся к бою разведчиков, еще раз напоминая, кому по какой части каравана вести огонь. Покончив с этим, он занял свою позицию и, подняв автомат на бруствер, тщательно прицелился.

Все это время Минохин, удерживая бородача на мушке, ждал, когда противник влезет в сектор поражения мины. Стояла такая тишина, что он отчетливо слышал цокот копыт вражеских коней и стук своего сердца. Черный провод, змеей просочившись через сложенные камни, заканчивался в подрывной машинке. Державший ее в руках Сыторчук нервно облизывал пересохшие губы.

Равшан неприязненно посмотрел на ехавшего впереди дядю и зло сплюнул. Из головы никак не желал уходить разговор, произошедший накануне.

– Дядя, – горячо доказывал Равшан, – вы не должны слушать Бориса и проходить ущелье днем. Почему нам не поступить, как всегда? Ахмад всегда будет рад принять нас и оказать гостеприимство. Хорошо отдохнув, мы сможем идти всю ночь.

Дядя Эсенбек, дородный, хорошо сложенный моджахед с черной окладистой бородой, горой высившийся над щуплым недокормленным племянником, криво усмехнулся.

– Равшан, путь через ущелье труден и долог, и только одному Аллаху известно, сколько отважных моджахедов и их скакунов, ступивших на тропу ночью, покоятся в его бездонной пропасти.

– Да, дядя! – горячо воскликнул Равшан. – Велико их число, но еще больше костей тех, кто необдуманно пустился в путь днем, остатки их тел, разорванные бомбами неверных, я видел своими глазами.

– Уймись! – строго одернул своего племянника Эсенбек. – Борис мой друг, я верю ему, если он сказал, что опасности не будет, значит, так оно и есть, он знает, что говорит. А теперь ступай и не приставай ко мне со своей болтовней.

Бородатый что-то заподозрил, а может быть, просто перестраховывался, но, тем не менее, гортанно крикнув, махнул рукой, показывая на скопище камней, за которыми засел взвод Минохина, ехавшему позади него духу, одетому в серые шаровары и коричневый жилет, надетый на такую же серую, как штаны, рубаху. Тот кивнул головой, и, слегка пришпорив коня, поравнялся с бородатым хозяином каравана и главарем небольшой банды Эсенбеком, который сказал что-то еще и почти дотронулся рукой до плеча, отправил моджахеда вперед. Тот покорно склонил голову и, дернув поводья, поскакал в сторону гряды.

Аркадий Бовин, ехавший следом за Эсенбеком и вот уже полтора года по поручению московского шефа занимавшийся контрабандой наркоты, был не в самом лучшем расположении духа. В очередной раз ему предстояло пройти по караванной тропе, узкой лентой вившейся над Ущельем слез. От одного воспоминания об этом ущелье у Аркадия волосы начинали вставать дыбом. Он горько раздумывал над судьбой, черной птицей изо дня в день кружившей над его бренным телом.