Владимир Колычев - Тюрьма, зачем сгубила ты меня? Страница 11

– Ставки прежние, – сосредотачиваясь на игре, сказал Федор. – Моя очередь банковать…

С первого захода смотрящий проиграл, со второго и третьего тоже… В конце концов просадил Георгию вторую пачку. Но спустя время отыграл ее. Федору сопутствовал успех, и он вернул свой дневной проигрыш.

– Чего мелочиться? Давай по целой пачке на кон? – азартно предложил он.

Карцев согласился, и был вознагражден за смелость. Федор просадил ему весь свой запас курева.

– Слушай, а ты не шулер? – подозрительно спросил он, вглядываясь в Георгия.

– Да нет, просто везет, – глупо улыбнулся тот.

– А то, может, под бизнесмена косишь, а сам честной народ катаешь…

– Зачем так говоришь? – нахмурился Карцев.

– Тсс! Извини! Маху дал… Не люблю проигрываться… Ладно, давай на бабульки. По сотенной на кон.

– А если мне дальше везти так будет? – настороженно спросил Георгий.

– И что? Боишься, что у меня бабла нет?

Федор сходил к своей шконке, вскрыл заначку, зашитую в матрац. Вернулся с деньгами. Купюра достоинством в тысячу рублей и несколько сотенок.

– Вот, засветил. Доволен?

– Ну давай… – пожал плечами Карцев.

Он боялся собственного успеха. Не хотел, чтобы Федор остался в проигрыше и затаил на него злобу. Но деваться уже некуда – смотрящий уже вошел в раж.

Как назло, Георгию продолжало везти. А если фортуна и отворачивалась от него, то совсем ненадолго. В конечном итоге он оставил Федора без денег.

– Давай, дальше! – разгоряченно потребовал тот.

– А ставить что будешь? – с чувством неловкости за свою чрезмерную везучесть спросил Карцев.

– В долг играть буду… Ты что, Гоша, не веришь мне, честному вору?

– Верю.

– Тогда ручку бери, бумагу, записывай все, что я проиграл…

Записывать пришлось много. И в основном в графу «долг». Федор проиграл одну тысячу, вторую… Георгий пытался его урезонить. И даже пообещал простить долг.

– Это ты мне?! – возмутился Федор. – Мне, честному вору, простить долг?! Гоша, ты мне этого не говорил, понял? А я этого от тебя не слышал! Ясно?

Карцев обреченно кивнул. Он чувствовал, что фортуна не оставит его. И с камнем на сердце выиграл у смотрящего еще несколько тысяч – в счет долга.

Он лишь облегченно вздохнул, когда Федор сумел отыграть четыре тысячи. Но совершенно не расстроился, когда удача снова повернулась к нему лицом. Ощутил, как играет его кровь… А потом фортуна снова отвернулась. Федор к тому времени умножил ставки. Сначала он отыграл все свои деньги, затем прибрал к рукам всю наличность Карцева. И даже заставил его влезть в долг – ненамного, но все же.

Георгий сделал ставку, выиграл, выбрался из зоны долга. Ему бы остановиться, но азартный характер не позволял. И Федор своим завораживающим взглядом держал его в напряжении, как будто энергетические дровишки подбрасывал в топку страстей… В душе бушевал огонь, но сознание почему-то подернулась вязкой пеленой дремы. Не только смотрящий, но и сама ночь действовала на него гипнотически…

Опомнился Карцев, когда Федор назвал астрономическую сумму его долга. Сто восемьдесят тысяч фунтов.

– Фунтов?! – ошалело протянул Карцев.

Ему казалось, будто он только-только проснулся. Снился какой-то кошмар с добродушным Федором в роли злодея. А озвученный его устами вопрос – всего лишь отголосок этого страшного сна.

– Сто восемьдесят тысяч фунтов, – весело улыбнулся смотрящий. – Вот, у меня здесь все записано.

Он показал ему кривоватые колонки цифр на игровом листке.

– Да, мы говорили о фунтах… – напрягая ум, вспомнил Георгий. – Один фунт – это четыреста наших грамм…

– Фунт – это английский фунт стерлингов, – отрезал смотрящий.

– Я думал, что мы играем на рубли, – возмущенно протянул Карцев.

Хоть и смутно, но все же он помнил, как пытался отыграться. Но тогда разговор шел о рублях. Он проиграл несколько тысяч. Или даже десятков тысяч… А оказалось, что реальный счет шел на сотни тысяч…

– На рубли, – легко согласился Федор. – Один фунт приблизительно равен пятидесяти российским рублям. Итого ты, Гоша, должен мне девятьсот тысяч рублей… Говорю же, у меня все записано. Да и очевидцы есть…

С соседней через проход шконки Георгию весело помахал рукой Дема, его нахлебник и заодно приспешник Федора. Видел парень что-то или нет, но, однозначно, он подтвердит слова смотрящего.

– Девятьсот тысяч?! – схватился за голову Карцев.

Невозможно было поверить, что он мог проиграть столь огромную даже для него сумму. Казалось бы он контролировал ситуацию. И совсем непонятно, как он мог утратить бдительность.

– Девятьсот, – добродушной улыбкой подтвердил смотрящий.

– Но у меня нет таких денег!

– Зачем тогда в карты сел играть?

– Я играл на сигареты…

– Мне все равно, с чего ты начал. Главное, чем закончил…

– Но это нечестно, – холодея, пробормотал Карцев.

– Как это нечестно? – насупился Федор. – Ты мог обуть меня на девятьсот тысяч. А обул я тебя. Мне повезло, а тебе нет. Так что думай, как вернуть мне долг. Срок у тебя небольшой – всего неделя.

– Я… Я не знаю, как вернуть…

– У тебя бизнес, у тебя деньги.

– Но свободных денег нет…

– Это не мои проблемы, – хищно сверкнул взглядом смотрящий. – Знаешь, как называют людей, которые не отдают долг? Фуфлыжниками. Да и не люди это… Сначала их опускают, а потом на нож… Ну чего пялишься на меня, Гоша? Я тебе долг прощать не собираюсь, и не надейся. Через неделю, если не будет денег, тебя опустят. У параши жить будешь. Пока не прирежут ненароком… А долг твой с твоей жены скачают. Люди к ней придут, говорить с ней будут. Очень плотно говорить. Все до копейки отдаст, поверь…

Закончился добродушный Федор. Только сейчас до Карцева дошло, что он имеет дело с коварным и жестоким хищником Федей Скачком, прожженным уголовником-рецидивистом.

Глава 7

Майор Сизов сочувствующе смотрел на обитателя двести двадцать шестой камеры. Карцев Георгий Степанович, в прошлом бизнесмен, а в настоящем – лох и стукач.

– Я же говорил вам, кто такой Федя Скачок. Вор он и грабитель, с большим уголовным стажем. Волк он в овечьей шкуре. Вы ему доверились, а он вам в горло мертвой хваткой…

– Мертвой, – подавленно кивнул Карцев.

– Развел он вас, как лоха развел.

– Как лоха…

– Я же говорил, что у него три судимости. Он три раза в зоне был. А вы в карты с ним играть сели. Глупо.

– Что же мне теперь делать?

– Игра в карты в нашем учреждении запрещена. Но это не значит, что вы не должны отдавать долг, – сожалеюще развел руками Андрей. – То есть я должен уговаривать вас не отдавать деньги, но, увы, я не имею на это морального права. Карточный долг для уголовников – это свято. Не отдал долг – ты не человек…

– Да, мне говорили, – обреченно кивнул Карцев.

Он был из породы крепких на вид мужиков, способных противостоять слабым, но ломающихся под натиском сильных.

– Я, конечно, могу перевести Михалева в другую камеру, но это вас не спасет.

– Я понимаю.

– Можно запереть вас в одиночную камеру под особый надзор. Поверьте, уголовники на рожон лезть не станут. Но вы можете заболеть, вас переведут в санчасть, там все и может случиться… Если не получится здесь, то вас достанут на этапе или в зоне…

– Вы же говорили, что я здесь останусь.

– Если говорил, значит, останетесь. Но ведь рано или поздно вы окажетесь на воле. А у воров и на воле власть. И девятьсот тысяч – очень большие деньги для того, чтобы оставить вас в покое… К тому же у вас на воле осталась жена, они могут начать с нее…

– Этого я и боюсь.

– Да, бояться надо. Но не стоит отчаиваться.

– Я не отчаиваюсь, – тяжко вздохнул Карцев. – Просто обидно…

– Обидно не обидно, но долг нужно отдавать. Если, конечно, хотите спокойно жить.

– Или вообще жить… Но девятьсот тысяч! Вы хоть представляете себе, какие это деньги?

– Представляю. Мне лет десять нужно работать.

– Мне – меньше, но все равно накладно…

– Боюсь, что с деньгами вам помочь не могу. Изолировать от уголовной среды – пожалуйста, а в остальном – увы… Кстати, насколько я знаю, ваша жена работает в банке.

– Уже нет, – сокрушенно мотнул головой Карцев. – Хотел, чтобы она уволилась. Когда хорошо все было, хотел. Так она заявление написать не успела. Но на работе не осталась. Попросили по собственному желанию. Из-за меня. Меня же обвиняют в убийстве сотрудницы ее отдела. Я как бы скомпрометировал ее. Вот ее и попросили… Ничего, я дачу продам. Жена в курсе, вроде бы и покупателей уже нашла, и связи у нас в регистратуре… Лишь бы только не подвела…

– А срок – неделя?

– Уже меньше. Четыре дня осталось.

– Ничего, если к сроку не успеете, я Михалева на разговор вызову. Продлит он вам срок…

– Хоть на этом спасибо.

– Да, Георгий Степанович, попали вы в ситуацию…

– И в тюрьму попал, и в ситуацию вляпался… Деньги-то я отдам, а от убийства как откреститься?