Андрей Дышев - Классная дама Страница 11

– На Побережье? – радостным голосом спросил водитель, высунув из окна голову в спортивной шапочке. – Садись!

– Спасибо, мне не надо, – ответил я, чувствуя, что начинаю задыхаться от тяжелого запаха выхлопных газов.

– А куда тебе надо? – проявил настойчивость водитель. – С ветерком! С музыкой! Ну! Давай! Садись!

– Мне никуда не надо.

Водитель сник. Похоже, он мысленно проклинал себя за то, что согласился привезти пассажира в это богом забытое место, откуда теперь придется возвращаться одному, не срубив ни копейки. Интересно, а кого он привез сюда? Учительница заверяла меня, что для жителей Кажмы такси непозволительная роскошь.

– Ну! Решайся! – уже без всякой надежды выкрикнул таксист и пару раз нетерпеливо газанул.

Тут чутье сыщика подсказало мне, что коль появление такси на улицах Кажмы – случай из ряда вон выходящий, то таксист может дать полезную информацию.

– То-то же! – обрадованно сказал таксист, когда я сел с ним рядом. – Я тебя сейчас с ветерком, времени не заметишь…

– Постой. Я никуда не поеду, – произнес я, едва он взялся за рычаг передач.

– Да что ты мне голову морочишь, парень! – насторожился таксист и на всякий случай опустил левую руку под сиденье. Наверное, у него там была припрятана монтировка или молоток.

– Не кипятись, – попытался я его успокоить. – Я дам тебе денег на обратную дорогу. Только ты скажи мне, кого сюда привез.

Эта просьба лишь прибавила подозрений. Таксист натянул шапочку почти на самые глаза, прижался плечом к боковому окошку, чтобы находиться от меня как можно дальше, и громко шмыгнул массивным крючковатым носом, похожим на плавник дельфина.

– А ты кто такой? – спросил он, стараясь испугать меня своим грозным тоном.

– Я из милиции.

– Ну да, – произнес он недоверчиво и снова громко шмыгнул. – Я так сразу и понял, что ты из милиции. В таком случае я из страсбургского суда.

Зря я тянул резину и пытался что-то объяснить таксисту. Непрошибаемая дверь, которой он отгородился от меня, открывалась единственным способом.

Достав бумажник, я вынул из него две сотенные купюры и положил их на панель рядом с рычагом передач. Водитель, склонив голову, взглянул на них и остался неподвижен. Я кинул еще одну купюру, словно мы играли в карты, и я пошел козырным тузом.

Водитель ожил, не спеша сгреб деньги, сложил их вдвое и аккуратно спрятал во внутренний карман куртки.

– Так что тебя интересует? – спросил он заметно подобревшим голосом. – Кого я сюда привез? Женщину. Директора здешней школы.

– Где она села?

– На Побережье, на улице Гагарина. Я сначала не хотел ее везти. В эту Кажму, знаешь, неохота лишний раз соваться. Но она мне неплохо заплатила. Да и жалко стало бабу. Ее в районо вызвали на совещание. Засиделись допоздна.

Кажется, я заплатил триста рублей напрасно.

– Она случайно не сказала, зачем ее вызвали в районо?

– Нет. Я стараюсь не лезть в душу клиентам, не донимать их вопросами. Кто хочет – сам что-нибудь расскажет. Иногда, знаешь, такие болтуны попадаются, что только и ждешь, когда они рот закроют. А самые лучшие клиенты – это отпускники. Они и с деньгами, и настроение у них приподнятое, а значит, без особых претензий. Свеженький анекдот расскажут, про море, про погоду спросят, всегда вежливые, доброжелательные, платят хорошо…

Кажется, этот таксист сам принадлежал к числу болтунов, от которых не дождешься, когда они закроют рот.

– Какое у нее было настроение? – перебил я таксиста. – Подавленное? Взволнованное? Или веселое?

Таксист задумался, сдвинул шапочку на затылок. Я подумал, что по тому, в каком положении находится этот головной убор, можно судить о степени загруженности его головного мозга.

– Нет, не подавленное, – произнес он, почесывая складку между бровями. – И уж не веселое, это точно!.. Скорее, озабоченное. Мне показалось, она что-то потеряла.

– Потеряла? Как это понять?

– Понимаешь, когда мы начали подниматься на Мокрый Перевал, она спросила, не слышал ли я что-нибудь про сегодняшнюю аварию, которая там случилась. А я ответил, что, если буду слушать про все дорожные аварии, у меня нервов не хватит. Потом она захотела, чтобы я ехал помедленнее, хотя моя колымага в гору и без того едва ползла. И стала внимательно смотреть на противоположную обочину. Я еще тогда подумал, что директриса высматривает какого-то человека. Но кто будет шастать по Мокрому Перевалу в такое время?

– Но почему ты решил, будто она что-то потеряла?

– Погоди! Ты ж не дал мне договорить…

Он вдруг замолчал, шмыгнул носом и зачем-то полез во внутренний карман. Достав деньги, которые я ему дал, он пересчитал их и стал рассматривать каждую купюру с обеих сторон. Этот хитрый жук понял, что я серьезно заинтересовался его информацией о директрисе, и решил выжать из меня еще денег. Я молча швырнул ему еще сотню.

– Так вот, – как ни в чем не бывало продолжил таксист, снова пряча деньги в карман. – Она пялилась, пялилась на обочину и вдруг: «Стой! Стой!» Я думаю: увидела, кого искала! И по тормозам. На обочине никого не было. Но она выскочила под дождь и бегом на противоположную сторону. А там темно, ни хрена не видать! «Вы, – говорит мне, – не могли бы так поставить машину, чтобы свет фар освещал это место?» Вот я и подумал – потеряла что-то.

Меня охватило такое волнение, какое, должно быть, испытывает охотничья собака, когда берет след дичи. Но я благоразумно скрыл свои эмоции, чтобы спасти кошелек от полного разорения. Изо всех сил стараясь придать голосу оттенок равнодушия и скуки, я произнес:

– И что же она делала при свете фар?

– Стала ходить по обочине и смотреть под ноги.

– Это была обычная обочина?

– Совершенно обычная. Правда, в том месте пара оградительных столбиков была повалена. И вот от них до середины дороги она стала расстояние шагами мерить. Я еще подумал: чудная какая-то! И охота ей под дождем по лужам шлепать?

– Она нашла что-нибудь?

– Нашла, – кивнул таксист. – Я и не разглядел, что это было. Какая-то хренотень. Она подняла ее с земли и в карман сунула.

Я пристально посмотрел на таксиста. Нет, он не лгал. Если бы рассмотрел, что подняла директриса, то не преминул бы за эту информацию вытряхнуть из меня еще деньжат.

– И что было потом? – спросил я, не позволяя таксисту делать слишком большие паузы в рассказе, чтобы ему в голову не успели прийти мысли о деньгах.

– Она села в машину, и мы поехали дальше. Всю оставшуюся дорогу она молчала. Думала о чем-то и курила сигарету за сигаретой. Меня даже кашель мучить начал.

– Где она вышла?

Таксист сделал многозначительную паузу, как бы желая напомнить мне, что наступило расчетное время, и снова потянулся к нагрудному карману, но я ударил ладонью по рулю и громче повторил:

– Я спрашиваю, где она вышла?

– Напротив водонапорной башни, – нехотя ответил таксист и засопел.

Ничего не скажешь, урожайный вечер! Я еще толком не начал работать, а в моем мозгу уже царил беспорядок от свалившейся на меня информации. Мне остро захотелось побыть одному, чтобы спокойно осмыслить все то, что я услышал от таксиста и учительницы, и сделать хоть какой-нибудь вывод.

– Эй, слышь, начальник! Ты мне только за информацию заплатил! А кто грозился еще и на обратную дорогу отстегнуть? – недовольным голосом крикнул таксист, когда я вышел из машины.

– Разыгрался аппетит? – спросил я, склонившись над окошком, из которого торчала голова таксиста. Затем я натянул шапочку ему на глаза, потрепал его за щеку и доброжелательно предупредил: – Не вздумай прикоснуться к монтировке, которая лежит у тебя под сиденьем, ибо это будет равнозначно оказанию вооруженного сопротивления сотруднику правоохранительных органов.

Повернувшись, я пошел к своей машине. За моей спиной взревел мотор, колеса заскрежетали о мокрый гравий. Таксист, не рискнув обматерить меня, выплеснул свою злость через педаль газа. «Волга» с жестяным звуком ударилась днищем о край ямы и помчалась по темной улице, оглашая ревом мотора окрестности Кажмы.

Я стоял по щиколотку в луже и провожал взглядом два красных огонька… Директор школы знает об аварии на Мокром Перевале. Мало того, ее почему-то заинтересовало то место, где разбился Лешка. Что она искала на обочине? А что нашла? Именно то, что хотела?

В первую очередь надо заняться личностью директрисы, решил я. Серьезные выводы делать рано. Но непреложной истиной является тот факт, что никто, как директор, не озабочен чистотой репутации своей школы. И ради репутации она могла совершить…

Я задумался над тем, каким бы словом закончить мысль. Моя горячая и нетерпеливая натура иногда подводила меня. Круги на воде еще не свидетельствуют о том, что это гуляет крупная рыба, и мне очень не хотелось наловить лягушек и опозориться перед самим собой.

Глава 6

Комната без окон