Фридрих Незнанский - Кто будет президентом, или Достойный преемник Страница 11

Максим Воронов выбрался из машины и с наслаждением вдохнул свежий, влажный воздух улицы. В ресторане он малость перебрал, и теперь его немного мутило.

— Дверцу захлопни, — попросил таксист.

— Ах да. Извини, брателла.

Максим захлопнул дверцу такси. Машина тронулась и, развернувшись, покатила прочь со двора. Проводив ее взглядом, Максим достал из кармана сигареты и закурил. Захлопнув крышечку зажигалки, он вдруг втянул ноздрями воздух, затем поднес рукав к носу, понюхал его и поморщился.

«Опять духи, — с отвращением подумал он. — Всюду эти проклятые духи… Лучше бы от меня воняло машинным маслом или бензином».

Домой идти Максиму хотелось. Там та же вонь, только еще гуще и гаже. И кто только придумал эти духи! Но с другой стороны, бог знает, каким дерьмом воняло бы от этих старых кошелок, если бы они не поливали себя «Шанелью».

Максим усмехнулся своим мыслям, задумчиво посмотрел на кончик сигареты, вздохнул и тихо проговорил:

— Что за жизнь… С утра до вечера одни бабы. С друзьями пообщаться некогда.

— Завидую тебе, братан, — услышал он у себя за спиной чей-то негромкий, хрипловатый голос.

Максим вздрогнул и от неожиданности чуть не выронил сигарету. Обернувшись, он увидел перед собой невысокого, коренастого мужчину в темном свитере. В сгущающихся сумерках Максим не смог разглядеть его лица.

— Чего тебе? — резко спросил Максим.

— Мне-то? Да ничего. А тебе?

Максим был на полголовы выше незнакомца и шире его в плечах, поэтому решил не церемониться с прохожим и послать его по известному всем адресу.

— Слушай, мужик, шел бы ты на…

— Ц-ц-ц, — тихо проговорил незнакомец и покачал головой. — Тише, фраерок. Не надо выражаться. У людей открыты окна, а возле окон могут быть дети.

— Да срать я хотел на тебя и на твоих детей, — презрительно проговорил Максим. — Чего ты ко мне прицепился, мудак? Иди куда шел.

— Значит, я мудак? — задумчиво уточнил незнакомец. — Я мудак, да? Ну-ка, повтори, чего сказал.

Максим снова смерил взглядом коренастую, сухопарую фигуру незнакомца. Мужик был явно слабее его, а значит, опасаться было нечего. Однако на всякий случай Максим решил чуть сбавить обороты. Проблемы ему были не нужны.

— Я бы тебе повторил, да вижу, ты и так хорошо запомнил, — сухо сказал он. — Хочешь здесь стоять — стой. А мне пора. Бывай, мужик!

Максим повернулся и пошел к подъезду. Незнакомец за его спиной цыкнул зубами и громко и отчетливо проговорил:

— Задрота припарашная.

Максим встал как вкопанный. Он понял, что незнакомец не просто обозвал его. Незнакомец плюнул ему в спину. Цыкнул сквозь зубы слюной ему на пиджак — на пиджак, который стоил двести баксов. Да хрен с ними, с баксами. Он плюнул в спину ему, Максиму Воронову. Какой-то недомерок с кривой рожей плюнул в него!

Подрагивая от гнева, Максим медленно обернулся.

— Ну, все, мужик, ты покойник, — сухо проговорил он и, угрожающе набычив голову, двинулся на недомерка.

Вопреки ожиданию Максима незнакомец и не подумал отступать. Он ждал приближения Максима спокойно, как ждут, пока проедет машина, чтобы перейти через дорогу. На губах незнакомца поигрывала усмешка. Можно было предположить, что низкорослый наглец не прочь вступить в драку, но он даже кулаки не сжал. И это взбесило Максима еще больше. «За кого он меня принимает?» — пронеслось у него в голове.

Тут необходимо кое-что разъяснить. Дело в том, что Максим Воронов был когда-то чемпионом района по боксу. Соревнования были юношеские, да и минуло с тех пор лет двенадцать, но Воронов до сих пор считал себя неплохим бойцом. Например, однажды он сумел нокаутировать двух хулиганов, которые сделали опрометчивую попытку проинспектировать его бумажник возле пивбара. Хватило двух ударов, чтобы положить противников на асфальт (Максим не удержался, чтобы самому не проинспектировать их карманы, и в итоге разжился парой тысяч, которые и экспроприировал — «за моральный ущерб»).

Но этот странный незнакомец не был похож на уличных хулиганов. Он просто стоял и ждал. Максим надвигался на незнакомца медленно и твердо, сжимая по пути кулаки и не пытаясь скрыть своих намерений.

Мужик, по-прежнему ухмыляясь, сунул правую руку в карман.

Максим уловил это движение и взял правую руку незнакомца на заметку.

Наконец они сошлись вплотную. И тут произошло нечто непредвиденное. Правая рука незнакомца, с которой не спускал глаз Максим, так и осталась в кармане, зато с левой произошла мгновенная метаморфоза: незнакомец резко выбросил ее вперед, и в грудь Максиму уткнулось узкое лезвие ножа. Откуда взялся нож — одному Богу известно. Или (что вернее) дьяволу.

Максим остановился как вкопанный, слегка отведенное назад для удара плечо застыло, словно оцепенело. Максим во все глаза смотрел на лезвие ножа.

— Оп-па! — проговорил наглец и тихо засмеялся.

Максим перевел взгляд с ножа на лицо незнакомца.

— Какого черта? — спросил он дрогнувшим голосом. — Чего тебе надо?

Незнакомец перестал смеяться.

— Чего мне надо? — тихо переспросил он.

— Да. Чего ты хочешь?

— Хочу посмотреть, какого цвета у тебя кишки, фраерок. Хочу выпотрошить тебя, как курицу.

— Но… зачем? — недоуменно и испуганно спросил Максим. — Тебе нужны деньги?

Незнакомец насторожился.

— А у тебя есть? — недоверчиво поинтересовался он.

Максим сглотнул слюну и ответил:

— Немного.

— Сколько?

— С собой рублей… пятьсот.

Незнакомец нагло усмехнулся:

— Не густо. Как же ты платишь за своих баб, если ходишь с пустым кошельком? Хотя, пардон, кажется это они за тебя платят. Ты ведь альфонс?

— Э-э-э… Я…

— Чего ты блеешь, как овца? Отвечай, как мужик. Альфонс или нет?

Максим покосился на мерцающее лезвие ножа и промямлил:

— Я, собственно, не совсем понимаю, какой смысл вы вкладываете в это…

— Ну, ты тупой, — дернул щекой незнакомец. — Платят за тебя бабы в кабаках?

— Случается. Но я бы не сказал, что это норма, потому что…

— Закрой, — небрежно приказал незнакомец.

— Что? — не понял Максим.

— Рот закрой, — насмешливо ответил незнакомец. — Утомил. А теперь слушай меня внимательно, писюк. Видишь вон ту машину? — Он кивнул через плечо на одиноко стоявшую у бордюра черную «мазду». — Видишь или нет?

Максим прищурился и кивнул:

— Да.

— Чего да?

— В-вижу.

— Молодец. Топай туда. Только потихоньку. Имей в виду: если что, я церемониться не буду. Чирк — и все.

За время разговора Максим успел прийти в себя. Он слегка приосанился, на лице его появилось выражение оскорбленной гордости.

— А если не пойду? — с вызовом произнес Максим. — Ты что, зарежешь меня? Прямо во дворе?

— Ты в этом сомневаешься?

Максим вспомнил, что с подобными субъектами нужно вести себя уверенно, как с собаками, выдавил из себя усмешку и сказал:

— Убери нож, парень. Тут полно людей. Тебя наверняка видели. Твою рожу раз увидишь — не забудешь, с закрытыми глазами нарисуешь.

Вместо ответа незнакомец вдруг дернул рукой. Максим вскрикнул и отпрянул, схватившись рукой за порезанную щеку. Между его пальцев текла кровь.

— Ты что, сука, делаешь? — страдальчески простонал он.

Удар ногой в пах заставил Максима взвыть и согнуться пополам.

— Это тебе за суку, — пояснил незнакомец. — Хочешь еще?

— Ты меня порезал… — почти плача простонал Максим. — Я весь в крови.

— Ничего с тобой не случится, фраерок. В машине есть пластырь. Заклеишь, чтобы не испоганить салон. Топай к машине. Ну!

На этот раз Максим подчинился. Его рука, прижатая к щеке, была испачкана кровью, но не сильно; судя по всему, порез был не слишком глубокий.

— Ты меня изуродовал, — плакал, шагая к «мазде», Максим.

— Шрамы украшают мужчину, — возразил незнакомец. — А будешь скулить, я тебе еще больше вывеску попорчу.

Наконец Максим остановился возле машины.

— Обожди малек, — сказал незнакомец.

Он переложил нож в другую руку, достал из кармана грязный платок и протянул его раненому.

— Прижми к роже. Капает еще.

Максим посмотрел на платок и поморщился:

— Он грязный.

— Ничего, ты тоже не чистый. Держи, говорю! Или тебе вторую долю раскроить?

Максим взял платок и прижал его к окровавленной щеке.

— Не капает? — деловито осведомился бандит.

Максим всхлипнул и ответил:

— Нет.

Бандит кивнул, затем легонько стукнул костяшками пальцев по тонированному стеклу «мазды». Стекло с тихим жужжанием опустилось.

— Вот, — сказал бандит мужчине, который сидел в салоне. — Привел тебе твоего архаровца. Впустишь?

— Пусть садится на заднее сиденье. Сам сядешь рядом с ним.

Бандит открыл дверцу, запихнул Максима в салон, затем забрался сам. Человек, сидевший на водительском кресле, обернулся. У него было узкое, смуглое лицо и раскосые, как у калмыка, глаза. Он мельком глянул на Максима, перевел взгляд на бандита и сухо спросил: