Пролог: Рожденный на Земле - Андреев Николай Страница 11

Где-то в траве стонал раненый разбойник. Засунув бластер за пояс, Ворх поднял с земли саблю. В лучах Солнца сталь играла и переливалась. Рукоять оказалась довольно удобной. Приблизившись к варвару, советник бесстрастно пронзил сердце негодяя. Мужчина дернулся и затих. Та же участь постигла еще двух бандитов. Живых охранников Астин не обнаружил. Эту «грязную» работу выполнили нападавшие.

Вздыхая и охая, встала на колени пришедшая в себя старуха. Она с нескрываемым ужасом смотрела на разгуливающего среди трупов чужака. Самрай подошел к ней вплотную.

– Мне очень жаль, – с горечью сказал Ворх.

Лезвие без труда вонзилось в тело несчастной женщины. Землянка покачнулась и упала на спину. Вытерев окровавленный клинок о траву, советник зашагал к юной пленнице. Как и предполагал Астин, и бедняжка, и ребенок были мертвы. Взяв из рук матери безжизненный сверток, самрай двинулся к лесу. Его малыш уже проснулся и тихо постанывал.

Накормив младенца, Ворх переложил наследника асконийского престола в пеленки убитого ребенка. Возраст у них примерно одинаковый, а главное, совпадает пол. План советника прост и гениален. Звуки выстрелов разносятся далеко. Скоро сюда прискачет подкрепление. На поле боя солдаты найдут живого мальчика. Судя по дорогому платью и эскорту, женщина принадлежала к знатному роду, а значит, о малыше обязательно позаботятся.

Астин не ошибся в прогнозах. Топот копыт и крики людей самрай услышал минут через пятнадцать. Оставив младенца рядом с трупом «матери», Ворх поспешно спрятался в зарослях. К завалу подъехала большая группа всадников. Среди варваров выделялся высокий худощавый мужчина лет сорока. Схватившись руками за голову, бедолага громко причитал. То и дело землянин утирал текущие по щекам слезы. Опустившись на колени перед мертвой девушкой, мужчина поцеловал ее в лоб.

Между тем, солдаты осматривали трупы. Старший долго и удивленно разглядывал прожженные дыры в телах разбойников. Разумного объяснения странному феномену офицер не находил. Внезапно из окровавленных пеленок раздался громкий плач. Пожилой землянин чуть не тронулся рассудком. Он не верил собственным ушам.

Спустя мгновение мужчина бросился к ребенку. На его лице отразилось изумление и счастье. Схватив младенца на руки, землянин побежал к лошади. Через секунду незнакомец был уже в седле. Пришпорив коня, человек тотчас скрылся из виду. Следом за ним поскакали десять солдат. Остальные приступили к расчистке дороги. Советник отполз назад, встал, закинул за спину рюкзак, и, взяв завернутого в тряпки убитого малыша, двинулся в лес. В темной чаще Астин похоронил мальчика, прожившего всего несколько дней. У каждого своя судьба.

Гавриил Борисович Таратухин неторопливо прохаживался возле дома. Хоромы у него были отменные. Высокое крыльцо с крутой лестницей, на ставнях витиеватая резьба, слава богу, умельцев в вотчине хватало, кровля – шатром, покатая, с позолоченным венцом. Бревнышко к бревнышку. В окнах слюда, печи и трубы новые. За огромным домом многочисленные сараи и хозяйственные постройки. Вокруг усадьбы такой частокол, что ни один стервец не перелезет.

Грязные босоногие девчонки гнали мимо стаю жирных гусей. Птицы лениво переваливались с боку на бок и часто гоготали. Раннее утро. Солнце только-только показалось из-за горизонта. Бабы доят коров перед выгоном в поле, а пастухи терпеливо ждут стадо у широких ворот гумна.

Тяжелые думы одолевали боярина. Богат он, силен, но слишком уж неспокойные времена наступили. Почитай, девятнадцатый год будоражит страну молодой царь Петр Алексеевич. Никак не дает покоя старым фамилиям. А ведь род Таратухиных древний, свою историю ведет от великих рязанских князей. Если бы не проклятое монгольское нашествие...

Впрочем, что на древность пенять. И нынче приходится нелегко. Гавриил Борисович горестно вздохнул. Сколько холопов забрали в солдаты. Отправил он и работников на строительство Санкт-Петербурга, а каких плотников потерял! Царю, видите ли, флот понадобился. Уже лет десять знатный боярин не бывал в Москве и не желал. Мало того, что заставили бороду сбрить, так еще и принудили кофей пить. Истинная отрава. То ли дело хмельное ячменное пиво.

Эх, эх... не везло Таратухину в жизни. Первая жена померла от оспы. Вторая родила ему дочь, а спустя пять годков слегла от неведомой болезни. Вся отрада была в Наташке. Славная девица получилась: крепкая, статная, с высокой грудью, кровь с молоком. Ей и пятнадцати не исполнилось, а женихи уже пороги обивали. Однако Гавриил Борисович не торопился, не хотел с родной дочерью расставаться.

Да разве девицу на выданье удержишь. Влюбилась дуреха в молодого офицера Ваську Волкова. Род у него захудалый, бедный, но парень горяч и хитер. Сразу примкнул к новому царю. Подобных выскочек в свите правителя немало.

За свадьбу ратовал сам Петр Алексеевич. Да, и не в том дело. Разве мог отец обидеть единственную дочь. Присохла Наталья к Волкову. Без ворожбы тут не обошлось. Если бы Гавриил Борисович только знал, чем все кончится...

В Москве тогда было неспокойно. Люди еще не забыли, как после стрелецкого бунта юный помазанник божий лично рубил головы мятежникам. Вот Васька и отправил жену в вотчину тестя. Она уже какой месяц была на сносях. Обрадовался Таратухин. А когда Наташка внука родила, то и вовсе места от счастья не находил.

Но, ни с того, ни с сего, дочь заупрямилась. Начала собираться в Москву. А ребенку-то пятнадцать деньков. Переубедить ее Гавриил Борисович не сумел. Как назло солдаты за провиантом в усадьбу нагрянули. Под охраной шестерых в новой карете с бабкой-повитухой Наталья тронулась в дорогу. Словно бес бедняжку попутал. Боярин три раза перекрестился и смачно сплюнул. Ведь мог же настоять...

Ну да, что себя корить. На все воля божья. Уж как он порешит, так тому и быть. Не доехала дочка до Москвы. В двадцати верстах от дому напали на отряд лиходеи. Таратухин будто чуял беду. Следом поскакал и сразу услышал выстрелы в лесу. Солдаты пустили лошадей в галоп, но не успели. В траве лежали одни мертвые тела. Кто разбойников перебил неведомо, не до того было Гавриилу Борисовичу.

Упал перед Наташкой без сил и обливался горькими слезами. А тут ребеночек возьми, да и закричи. Жив, значит, малыш. Смилостивился бог над боярином. Схватил Таратухин дитя и обратно в усадьбу.

Кормящих баб много – выходят. С того печального дня уже почти шестнадцать годков минуло. Мальчонку назвали Андрюшкой. Отец его, Василий Волков, вскоре второй раз женился. Молодухе не до чужого отпрыска, а сам дворянин постоянно при царе. Вот ребенок и остался у Гавриила Борисовича. Родная кровинка душу греет.

Когда мальчишке исполнилось семь лет, вотчину Таратухина посетил государь Петр Алексеевич. Ох, и резок правитель! Увидел сына Волкова и повелел отправить в Москву к иноземцам на обучение. А с царем разве поспоришь. Но божья матерь заступилась, отвела беду. Объявился в имении странный чужак. То ли немец, то ли француз, может, какой голландец. Умный и расторопный, стервец. На шпагах дерется одно загляденье и науки разные знает.

Люди из свиты Петра Алексеевича подсказали боярину нанять его. Не воспользоваться таким шансом было бы грех.

Государь посмеялся над хитростью Таратухина и изменил свое решение. С тех пор иноземец каждый день занимается с Андрюшкой. Ни на шаг от мальчонки не отходит. Словно пес цепной. Готов за подопечного любому глотку вырвать. Имя у чужестранца чудное – Астин, а фамилию без доброй чарки и не выговоришь. Выучил, подлец, паренька неведомому языку, теперь, окаянные на нем и изъясняются. Как ни старайся, ничего не поймешь. Впрочем, пусть балуются. Здесь все на глазах.

Другая тяжкая дума одолевала Гавриила Борисовича. Подрос внучок. Хоть и невысок ростом, но крепок, жилист и упрям. Волосы топорщатся, щеки горят, в зеленых глазах искры сверкают. В движениях уверенность, сила, ловкость. Наташкиного нет ничего, весь в отца, Ваську Волкова. Так же горяч, смышлен и задирист. А тут еще война со шведами. В сражениях уже немало полегло русских людишек.