Александр Тамоников - Я сам судья. Я сам палач Страница 12

В чем он виноват?! Не позвони она за несколько минут до смерти, и все пошло бы не так. Сестра разминулась бы с машиной, ведомой пьяным угонщиком. Она увидела пропущенный вызов и решила позвонить. Зачем он набрал ее номер перед тем отъездом на отлов арестантов? Теперь будет всю жизнь кусать локти и раскаиваться.

За окном мелькали окраины Новославля-Заречного, города, под которым он родился и провел не самую сознательную часть жизни. Слева по борту голубело Кащеево озеро, излюбленное место отдыха горожан. Теперь вокруг него все было застроено, а ведь раньше здесь властвовали пустыри и свалки.

Вот и тот самый проспект Энтузиастов, будь он трижды проклят! Рядом гудели маневровые тепловозы. Какое-то время шоссе тянулось вдоль железной дороги.

За улицей Оловянной он свернул с шоссе на север. Это был самый короткий автомобильный путь от города до Быстровки. Снова показалось Кащеево озеро и исчезло за складками местности. Потянулись осинники, жизнерадостные березняки. Илья спешил, все чаще поглядывал на часы. Не хватало еще на похороны опоздать.

Дорожное покрытие оставляло желать лучшего. Он ехал по красивым сельским местам, мимо голубых камышовых озер, светлых березняков. День выдался тихим, безоблачным, в безбрежной синеве носились стрижи.

Вот к дороге присоседилась бойкая Томка, бегущая меж травянистых берегов. Она загибалась вокруг холмов причудливыми восьмерками. Какое-то время река тянулась рядом, потом ее пересек мостик, и дорога устремилась в седловину между холмами. Снова мостик, опять вездесущая Томка — и бескрайнее русское поле, усыпанное молодыми одуванчиками.

Илья прибавил газу. Дорога сбегала по покатому склону, заросшему пушистой травой. Потом ее опять перебегала Томка.

За бетонным мостиком на том берегу раскинулась Быстровка. Не маленькая, три тысячи населения. Дома в основном одноэтажные, опрятные, с обширными дворами. Дома карабкались на противоположный склон, который украшала линия ЛЭП и купола поселковой церкви, один золотистый и четыре голубых в белый горошек. За дальним косогором было поле, за ним — станционная платформа, которой и пользовались местные жители, чтобы добраться до города.

Дорога разрезала Быстровку почти пополам, взбиралась на дальний холм, убегала в поля. От нее отпочковывались перпендикулярные деревенские улицы. Несколько машин взбирались на далекую возвышенность, поднимали пыль. Они уходили влево, к лесу.

Сердце Ильи екнуло. Это же похоронная процессия, там кладбище! «Фиат» скатился со склона, прогремел по мостику, въехал в поселок, поднимая пыль. Гавкали собаки, курицы и гуси разбегались из-под колес. Он ехал мимо шатких плетней и добротных заборов из профильного листа, покосившихся избушек и основательных кирпичных домов. Люди оборачивались. Возможно, кто-то узнавал его.

Илья успел. Домовина с телом еще стояла на колченогих табуретах. Плакали люди. Их было много, как знакомых, так и нет.

Кружилась голова, жирный пот стекал по щекам. Человеческие лица сливались в какую-то абстракцию. Отчетливо выделялись только три. Мать, отец, молодая женщина, лежащая в гробу.

Илья плакал, не стесняясь слез, гладил белое как мел, какое-то эфемерное, словно ненастоящее лицо Насти, жадно всматривался в него. Может, не она, подменили? Потом обнимал сутулых, сильно постаревших родителей, шмыгал носом, моргал воспаленными глазами.

Анна Акимовна обняла его за плечи и разрыдалась. У отца было каменное лицо, но и он не выдержал, хлынули слезы.

Рядом стояли сельчане. Илья едва замечал их.

Специально обученные люди с постными минами заколотили гроб, опустили на растяжках в яму. Каждый подходил, бросал землю. Потом могильщики дружно заработали лопатами.

Смутно знакомая женщина сунула Илье рюмку водки и конфету. Он вспомнил, но не сразу. Тетя Галя из дома напротив.

Потом человеческий ручеек разделился. Люди выбирались к дороге по непомерно узким проходам между оградками. Илью поневоле злость брала. Огромная страна, земли досыта, а пройти между могилами невозможно.

— Папа, мама, простите, — пробормотал он, давясь слезами. — Не мог вчера уехать, безвыходное положение на работе. Честное слово. Вы же понимаете, что я не специально.

— Да, сынок, мы все понимаем, — выдавила мать. — У тебя не получилось, мы так и подумали. Ничего, нам Катя Ракитина помогла. Она бегала, все готовила, договорилась о хорошем месте на кладбище. Из похоронных агентств звонили наперебой, предлагали свои услуги. Откуда эти хищники все узнают? Выбрали нашу контору, из Сосняков, у них цены божеские.

Катя Ракитина? Что-то знакомое, но до ума не доходило.

Люди на кладбище были в основном свои, деревенские, пара одноклассниц Насти, женщины из больницы, где она работала. Народ садился в машины, кто-то уже оживленно переговаривался. Ожидались поминки. Столы были накрыты в доме.

Илья позвал родителей к себе в «Фиат». Отец и мать были подавленными, приторможенными, не от мира сего. Хуже нет — пережить своих детей. Растил их, давал образование, пекся о благополучии, а вышло вон как.

Его родители всегда прекрасно выглядели. Сельские интеллигенты, воспитанные, грамотные, опрятные, ценящие порядок во всем. Не такие уж замшелые. Они давно освоили компьютер и сотовые телефоны.

Мать всю жизнь трудилась в поселковой библиотеке. Отец окончил сельскохозяйственный институт и тоже застрял в Быстровке. Сперва он был зоотехником, потом до самого ухода на пенсию трудился заместителем директора крупной животноводческой фермы. Мог бы работать и дальше, но разругался с местными воротилами и махнул рукой.

Не такие уж старые его родители. Отцу шестьдесят, мать на четыре года младше. Виктор Александрович статный, седоволосый. Анна Акимовна до пенсии сохранила женственность, точеную фигурку с осиной талией.

Но после гибели Насти они сильно изменились, как-то сморщились, согнулись, сразу стали старыми. Чудовищное горе пригнуло их к земле. Анна Акимовна куталась в черную шаль, ее знобило, хотя на улице было тепло, даже жарко.

Сын вез их аккуратно, объезжал рытвины на пыльной дороге.

— Как это случилось, отец? — Слова давались Илье с трудом.

— Мы знаем только то, что говорят власти. — Голос отца был тусклым, безжизненным. — Но зачем им врать, если все очевидно? Настя перебегала проспект, спешила на электричку. Примерно на разделительной полосе ее сбил «Лексус». За несколько минут до этого его угнали с улицы Свердлова. Водитель начал тормозить лишь за несколько метров. Он потерял управление, врезался в торговую точку, пытался выбраться задним ходом, но не смог, убежал. Мимо проезжал патруль ППС, вызвал автоинспекторов, «Скорую помощь». Настя погибла на месте. Удар был очень сильный. Полиция всю ночь и утро искала водителя, нашла. Он еще не протрезвел, сидел дома, сопротивления не оказал. Говорят, что очень раскаивается. Так хочется посмотреть ему в глаза!..

— Вчера в Быстровку приезжал заместитель начальника районной ГИБДД, — вяло сообщила Анна Акимовна. — С ним еще двое. Скворцов его фамилия. Специально по наши души. Вели себя так сочувственно, выразили соболезнование от имени начальника ГИБДД, который сейчас в отъезде. Сказали, что виновник задержан и понесет заслуженное наказание. Были такие вежливые, скорбящие, интересовались, не может ли государство нам чем-нибудь помочь, в разумных, разумеется, пределах.

— Не понял, — проговорил Илья. — Это что, повсеместная практика? Руководство ГИБДД посещает родственников всех людей, погибших в ДТП? Боюсь, тогда на остальные дела у них времени не останется.

— Мы не знаем, — со вздохом сказал Виктор Александрович. — Может, люди хорошие, или же просто мимо ехали по делам. Какая разница?

— Кто угонщик?

— Господи… — Отец наморщил лоб. — Этот Скворцов не хотел говорить, ссылаясь на то, что расследование еще не закончено, но мы настаивали. А теперь я сам забыл. То ли Кравчук, то ли Кулик. В городе живет. Семьи нет, работать не хочет, перебивается случайными доходами. Все деньги спускает на спиртное. Когда-то был водителем. Объяснить свой поступок не может, говорит, что напился, шел по улице, увидел, как «Лексус» припарковался, пассажиры ушли, а на сигнализацию поставить забыли. Переклинило что-то в голове, решил покататься с ветерком. Город пустой был. Он пролетел только несколько кварталов. Потом стало страшно, что человека сбил, убежал домой. Но следователи нашли на руле и в салоне отпечатки его пальцев.

— Скворцов сказал, что приговоры таким угонщикам-убийцам бывают сравнительно мягкими, — добавила мать. — Но полиция сделает все, чтобы посадить его за решетку на максимально длительный срок, то есть лет на шесть.

— Он всю жизнь должен сидеть и мучиться!.. — У отца побелели скулы, он сжал кулаки.

— Свидетелей происшествия нашли?