Максим Шахов - Южный крест Страница 12

– Командир, есть две новости, – обычно непроницаемое лицо Вайса выглядело обескураженным.

– Давай с хорошей, – мрачно сказал Алексей.

– Я поймал акустический сигнал чемодана. Очень много помех, поэтому сразу определить место я пока не могу. Но он где-то у протоки, недалеко отсюда. Скоро его найдем…

– Ну а вторая новость? Режь уж сразу!

– Пришло сообщение от Виктора. Он тяжело ранен. Нужна операция, и скорее всего несколько дней он будет недосягаем, если, конечно, выкарабкается.

– Черт! Теперь приехали окончательно. Он еще что-то сообщил?

– Да. Есть координаты точки сбора и описание тайника неподалеку. Там документы, которые нужно передать одному человеку. Инструкции будут в тайнике или у человека, который принесет посылку. О судьбе посольства пока ничего.

– Ладно, хорошо хоть так. – Лицо Серова вмиг посуровело, но никакой паники он не испытывал. – Значит, теперь наш выход. Есть работа. Ты смотри, если найдешь чемодан, то никому ничего не говори. У него есть гнездо для антенны и пульт. Вот здесь все, что нужно. Подсоединишь антенну, наберешь этот код с карточки и вставишь в гнездо микрочип. Потом снова утопишь чемодан, но так, чтобы антенна оказалась на плаву.

Серов передал Вайсу герметически закрытую пластиковую коробку с принадлежностями для спецчемодана.

– А потом?

– Потом бегом оттуда. Судя по всему, он что-то передаст в Центр и самоуничтожится. Силу взрыва я не знаю, но лучше держаться подальше. Выполняй.

– Есть! – сказал Вайс и вытянулся так, как будто стоял перед старым командиром, подполковником Морозом.

От этого у Серова потеплело в груди. Теперь он в полной мере мог считать себя командиром группы, но предстояло самое сложное – доказать свою состоятельность, с честью выкрутившись из истории, в которую они все вляпались.

Дюк по указанию Серова ломал комедию, допрашивая «найденыша» на английском языке, в то время как остальные как будто бы вообще не обращали на них внимания. Между тем сидевший в другом катере Серов цепким взглядом ощупывал фигуру и лицо женщины, ища в ее поведении, жестах, мимике признаки игры на зрителя. Что бы она ни рассказала сейчас, было довольно странным найти ее на острове вместе с покойником и спрятанным под водой столь ценным чемоданчиком, который ставили выше жизней трех десятков российских граждан. Кстати, как доложил Вайс, чемодан был привязан к ветке мужским ремнем, а у погибшего Минаева ремня как раз и не хватало. Стройная блондинка лет 25–28 держалась уверенно и отвечала на прекрасном английском языке, слегка даже подтрунивая над английским Дюка, в котором отчетливо слышался славянский акцент. «Натуральная или крашеная?» Одета девушка была в добротный брючный костюм типа «сафари» и приличные туристические ботинки, предназначенные явно не для променада по городскому парку. Кроме того, у нее оказался рюкзак, содержимое которого в этот момент методично ворошил Джэк.

– Вы говорите, что на самолете были российские граждане, сотрудники посольства, геологи?

– Да, с членами экипажа всего тридцать девять человек.

Никакой робости, женских штучек со слезами и истерикой, лицо невозмутимое… «Где это таких делают?» – подумал Серов, отыскивая в себе какие-то признаки беспокойства, сигналы интуиции, которая уже неоднократно его выручала в, казалось бы, безвыходных ситуациях. Что-то было в ней показное, ненатуральное. Или, вернее сказать, ее поведение не укладывалось в рамки того, чего можно было ожидать от женщины, попавшей в смертельно опасную ситуацию. Она будто готовилась ко всему произошедшему и даже оделась по-походному, и как будто совсем не прочила себе серьезных проблем, которых на этом островке было хоть отбавляй.

– Судя по вашему паспорту, вы гражданка Эссекибо, Барбара Фонсека, 27 лет. Как же вы оказались в самолете вместе с посольским контингентом другой страны?

– Если вы посмотрите внимательно, у меня в паспорте российская виза, и вообще я урожденная русская, Варвара Казарова, Фонсека по мужу. Когда овдовела, пошла работать по контракту в посольство, параллельно через посла хлопотала о восстановлении моего паспорта. Ведь российского гражданства меня никто не лишал. Вот и летела, как и все остальные, – домой. – Блондинка улыбнулась и заговорила по-русски. – Может, хватит комедию ломать, господа? Поговорим по-человечески, без выкрутасов.

– Я не понимаю вас, – ответил Дюк не моргнув глазом. – Мы сербы.

– Ну тогда я чукча! Kako se kaћe na srpskom… Брехня?

– Ладно, Дюк. Девушка, видишь, подкованная, – решительно сказал по-русски Серов и, повернувшись к Варваре, спросил: – Почему вы решили, что мы непременно должны быть русскими?

– Посол, Федор Протасьевич Порезов, всем уши прожужжал. Непременно, говорил, Москва нас не оставит. Скоро подойдут корабли, и нас заберут. Только я вижу, вы без корабля, если не считать этот туземный катер.

– Девушка за словом в карман не лезет, тем легче нам будет поговорить на более серьезные темы. Что там у тебя, Джэк?

– Из техники мобильник и проигрыватель МП4. И еще артиллерия! – Он по-ковбойски прокрутил на пальце никелированный короткоствольный револьвер. – «Смит и Вессон» 340. Давно не стреляли. Еще ножичек хозяйственный. На медведя можно ходить. Занятный багаж у барышни!

Серов вопросительно посмотрел на Варвару.

– Я только приехала из экспедиции. На мне было снабжение геологической партии. Приходилось ездить по местам небезопасным. В этот раз следовало вывозить в столицу геологов. Вот я вместе с ними, в чем была, так и заявилась в город, как раз когда начались бои в центре. Порезов обещал меня взять в Россию, да я и сама не очень хотела оставаться. Моего мужа убили, и я не была уверена, что этим кончится.

– Весело у вас тут живется.

Серов так и не определился, как ему относиться к женщине – уж слишком она была бойкой и слишком открытой, отчего казалось, что за этой открытостью прячется много такого, о чем молчат даже на Страшном Суде.

– Кто увез пассажиров?

– Гвардейцы Дугласа. Они прикатили на десантном судне на воздушной подушке. Я его как увидела, сразу в кусты, от греха подальше. Ну, в общем, не ошиблась. Они мужиков всех связали да избили. Женщин некоторых, судя по крикам, насиловали. Тяжелораненых добили и вместе с мертвыми выбросили в море. Ну а потом все сгребли, да и отчалили.

– А Минаев?

– Да… он в самом начале исчез. Потом я его уже мертвого в кустах нашла.

– И кто его так?

– Этого не знаю. Может, те же гвардейцы. Они несколько часов тут куролесили, палили по кустам. Меня вот задели. – Она показала на окровавленный рукав, под которым угадывалась выпуклость повязки, только вот никакого отверстия или повреждения на нем не было.

– Куда вы намереваетесь направиться теперь? – спросил Серов, беззастенчиво разглядывая молодую женщину, не лишенную шарма.

– Что значит куда? Вы приехали спасать посольство, вот и спасайте хотя бы меня. Я теперь только с вами.

– Во-первых, Варвара, вы не посольство. Во-вторых, вы гражданка Эссекибо. И в-третьих, у нас совсем другие задачи. Мы высадим вас на берег, а дальше поступайте, как знаете.

На самом деле Серов уже решил взять ее с собой. Слишком уж она влезла в эту историю, чтобы это казалось случайностью, и пока ее роль не прояснится окончательно, она должна быть на виду. Иначе только ликвидация. Но на эту крайнюю меру можно решиться, только зная наверняка, что она враг и что она может повредить группе. А пока перед ним просто битая девка, и все. Можно было бы запросить информацию о ней через Виктора, но он в отключке, а напрямую с Центром можно связываться только в экстренном случае.

В это время в дно катера что-то ударило, и затем послышался всплеск и бульканье. Серов взглянул на Вайса, и тот кивнул – злосчастный чемодан перестал существовать.

– Что это? – подозрительно спросила Варвара.

– У водяного проблемы с пищеварением, – пояснил Джэк.

– Очень смешно. – Варвара презрительно хмыкнула и снова повернулась к Серову. – Так вы меня берете с собой?

– Хорошо. Только для этого сначала вы мне обоснуете четко и ясно, зачем это мне нужно.

– Я знаю местность. Мне пришлось объездить страну вдоль и поперек. Я знаю в совершенстве испанский и английский, могу изъясняться на языке араваков – в сельве это очень может пригодиться.

– Еще что-то?

– У меня есть связи и контакты во всех враждующих группировках. Поэтому меня и взяли в посольство. Кроме того, я в отличной форме и прекрасно стреляю.

Между тем Виктор, глаза, уши и аналитический центр группы, лежал в затененной спальне в доме жены полковника Фонтекавада доньи Пилар-де-Консепсьон. Именно к ней он и поспешил, заручившись поддержкой наиболее влиятельных министров, которая была формально закреплена в личном письме полковнику от его партнера по охоте министра внутренних дел. Это потребовало сверхусилий, так как никто не хотел оставлять на себя компромат на случай прихода к власти генерала Ордоньеса. Министр внутренних дел был более раскован, так как личный вертолет, быстроходная яхта и банановая плантация родственников жены в Венесуэле, где он имел долю в шестьдесят процентов, давали ему ощущение относительной безопасности. Именно он подписал письмо полковнику Фонтекавада, и это явилось большой удачей. Теперь следовало добыть «верительную грамоту» от доньи Пилар, с которой можно будет уже подступиться к ее мужу, человеку щепетильному, отчасти высокомерному, а теперь и недоверчивому.

На блокпосту на окраине Вильянуэва за его джипом пристроился армейский «Виллис» с гербом гвардии. В нем ехали трое в штатском – тревожная аналогия с тем джипом, что привез гостей к президентскому мажордому. Виктор попытался ускориться, но преследующий его джип не отставал. «Значит, протекло у министров. Но если бы они знали, куда я еду, то ждали бы по дороге. Судя по всему, просто хотят проверить сомнительного человека, отирающегося там, где не следует». Было ясно, что, как только они выедут на пустынную дорогу, стрельбы не миновать. Виктор отлично знал местность, и у него на примете было несколько второстепенных лесных дорог, где езда на высокой скорости могла привести к падению в овраг или увязанию в болоте. На одну из таких дорог он и свернул, так резко заложив вираж, что машина чуть не опрокинулась.