Андрей Дышев - Шатун Страница 12

- Угу.

- Так что сделай доброе дело: незаметно опусти в карман его куртки этот конверт. Куртка, по-моему, висит в прихожей.

И Ирина вложила в руку Андрея пухлый сверток.

- Почему так много? - спросил Андрей, взвешивая сверток на ладони.

- Это не много, - усмехнулась Ирина. - В общем, так надо.

- Ноу проблем, - согласился Андрей, заталкивая сверток в карман.

- А это тебе.

Она протянула ему плоскую коробочку стального цвета.

- Мне? Что это? - в первый раз по-настоящему удивился Андрей.

- Электробритва «Панасоник». Для сухого и влажного бритья.

Андрей выглядел обескураженным.

- С какой стати? - пробормотал он, открывая коробочку и рассматривая отливающие сталью бритвы. - Спасибо, конечно. Но… это, наверное, дорого стоит…

- Ерунда, - махнула рукой Ирина. - Я всем приготовила подарки… Ну, давай, иди!

И она с мягкой настойчивостью подтолкнула Андрея к двери. Выпроводив его, Ирина повернула в замке ключ, склонилась над сумкой и стала выкладывать на столик ноут-бук, сотовый телефон, саквояж. Она пыталась успокоиться, как часто делала, бесцельно перебирая знакомые и привычные вещи, но чувство гнева по-прежнему клокотало у нее в душе. «Негодяй! - думала она о Земцове. - Самовлюбленный дегенерат! Он опять вздумал издеваться надо мной, заигрывая с Людкой, с этой потрепанной куклой!»

Она подошла к зеркалу и внимательно рассмотрела свое лицо. Все-таки пора ложиться под нож хирурга-косметолога. Без подтяжек никак не обойтись. Надо убрать намечающийся второй подбородок, сгладить мешки под глазами и немного подкорректировать нос. Говорят, прекрасные косметологи работают в швейцарском институте красоты.

Морщась от боли, она принялась расчесывать склеенные лаком волосы. Некогда аккуратные завитки на лбу потеряли форму и упругость и повисли перед глазами, как шерсть у болонки. Ирина, не сдержавшись, швырнула расческу в угол комнаты и легла на кровать. На ощупь взяла со столика пачку сигарет, закурила, глядя в бревенчатый потолок. Кажется, это он, Земцов, предложил ей покурить первый раз в жизни…

Они были святые в сравнении с сегодняшними школьниками. Может быть, так из поколения в поколение твердят зацикленные на догмах педагоги, но Ирина вспоминала свою юность, и ей хотелось плакать от жалости к себе. Девственница до двадцати лет, первый бокал шампанского - в девятнадцать, первая сигарета - перед выпускными экзаменами. И Земцов таким же был. Самый красивый мальчик в классе. Может быть, и во всей школе. Высокий, спортивный, с удивительно приятным голосом, не по возрасту начитанный, кандидат на золотую медаль. А какие родители! Его отец в ту пору работал в театре, мать - в «Интуристе». Картинка! Учителя по профессиональной привычке повторяли мифическую глупость менторским тоном: «Все девчонки из десятого «Б» сохнут по Сереже Земцову». И вовсе не все. Далеко не все. Потому что в то время сохнуть по Земцову было почти равносильно тому, как сегодня сохнуть по Леонардо ди Каприо. Земцов был недосягаемой звездой и прекрасно знал себе цену. Одноклассниц он вообще не замечал. Ходили слухи, что он общался с молодыми актрисами из драмтеатра, где его отец был главным режиссером.

Ирина тоже шла на золотую медаль, тоже училась легко, каждый год побеждая на математических олимпиадах, и тоже знала себе цену, хотя у ее родителей было более скромное положение, чем у родителей Сергея. И как-то она сказала себе: Земцов должен быть моим. А мама, словно читая ее мысли, как-то обронила: «Главное, забеременеть от него». И Ирина стала ждать удобного случая.

Что случилось потом, Ирине было мучительно больно вспоминать. На выпускном балу она наконец решилась и предложила Сергею на время «исчезнуть» - сбегать к ней домой и попить кофе. Ее родители в ту ночь дежурили в школе - следили, чтобы выпускники не слишком много пили. Ирина оставила Сергея на кухне, а сама, дрожа от стыда и страха, зажгла свечи, разделась и легла в постель. Когда Сергею надоело ждать обещанного кофе, он зашел в комнату Ирины. Увидев свечи и одноклассницу в постели, он слегка смутился, но присутствия духа не утратил, подошел к кровати, сел на край и вдруг с нежной решимостью сорвал с нее простыню.

«Боже мой, Ириша! - воскликнул он. - Я и не думал, что ты такая пухленькая!»

Она думала, что сейчас умрет. Закусив до боли губу, она закрыла глаза и не увидела, как Земцов встал с кровати и подошел к двери.

«Сколько тебе ложек сахара? - как ни в чем не бывало спросил он и добавил: - Впрочем, от сахара тебе лучше воздержаться».

Она не вставала с постели и не отвечала на его вопросы. Когда он ушел, у нее началась истерика. Часа через два, с трудом взяв себя в руки, она вернулась в школу. Играла музыка, кажется, Макаревич пел про солнечный остров, который скрылся в тумане. Посреди спортивного зала, где были накрыты столы, в медленном танце качались пары. Земцов танцевал с Людой, его руки скользили по ее спине и мяли ее платье…

«Человеком всю жизнь управляют комплексы и обиды детства», - вспомнила Ирина фразу какого-то известного психиатра. Она встала с кровати, подошла к окну и выкинула в форточку окурок. Снизу доносились оживленные голоса, звон стаканов. Ирина взяла телефонную трубку и набрала номер телохранителя.

- Ну, что там?

- Я нашел сестру Курги. Она была в двух шагах от нас.

- Прекрасно. Что еще?

- Есть кое-что по вашей однокласснице Людмиле. Она звонила с моего телефона.

- Конкретно!

- Ее муж возглавляет страховую компанию средней паршивости. Не думаю, что он слишком богат и силен, но кое-какие деньжата и связи у него могут быть. Как бы он не примчался сюда и не наломал дров.

- Она сказала ему про охотничий приют?

- К счастью, нет! Она обманула его. Соврала, что ухаживает за больной бабушкой в какой-то деревне.

- Очень хорошо, - бесцветным голосом ответила Ирина. - Отдыхай пока. До следующей связи…

Глава 17

Курга опять начал волноваться и терять контроль над собой. «Спокойно! - мысленно повторял он, в который раз уже проглатывая таблетку валерьянки. - А то от страха я совсем потеряю рассудок и не смогу контролировать свои поступки». Время бежало стремительно, а он все никак не мог решиться начать дело. Как приехали в охотничий приют, он мысленно установил предел: все зайдут в дом, тогда и начну. Гости зашли в дом, успели раздеться, выпить, а он ходил бесцельно по двору и грыз ногти. «Стемнеет - тогда и начну!» - твердо решил он, но и этот рубеж пришлось ему перенести на неопределенное время. И причиной тому стали запертые на замок ворота.

Снегоход и сани остались по ту сторону частокола. Курга при желании мог перелезть через ограду, но как он потом затащил бы снегоход во двор? А оставлять дорогостоящую машину, взятую им напрокат, без присмотра не хотелось. Мало ли кто припрется ночью к охотничьему приюту!

Проваливаясь в снег по колени, он подошел к забору и прильнул к щели между створок. В свете прожектора, закрепленного на стволе сосны, он хорошо видел снегоход. «Надо было хотя бы бензин слить да аккумулятор снять, чтобы не угнали», - с опозданием подумал он и, вздохнув, побрел на кухню, где на тлеющих сосновых шишках грелся большой медный самовар. Он раздул угли сапогом, заглянул под крышку и подбросил дров под плиту, накрытую толстым листовым железом.

Потом он взял нож и несильно ткнул баранью тушку, подвешенную на крюке. Белая рогатая голова закачалась на тонкой голой шее. Странно освежевали этого барана. Курга первый раз видел, чтобы мясники, содрав с тушки кожу и убрав потроха, оставили нетронутой голову. Зачем надо было оставлять эту глазастую гадость? Чтобы покупатель был уверен, что это баранина?

Он хотел заняться разделкой мяса, но вдруг почувствовал, как в груди волной накатила тошнота. Курга, прикрыв ладонью рот, быстро вышел на свежий воздух.

Когда он приблизился к кирпичной цилиндрической пристройке, примыкавшей к стене дома, ноги перестали слушаться его. Внутри этой трубы проходила пожарная винтовая лестница. По замыслу строителей, лестница должна была соединяться с коридорами второго этажа и мансарды, но сквозные ходы еще не выпилили, и винтовая лестница вела в никуда. Курга открыл электромагнитный замок, потянул на себя тяжелую металлическую дверь и зашел в темный коридор. Превозмогая слабость в ногах, он стал подниматься по ступеням, тяжело налегая на поручни. Лестница штопором ввинчивалась в черноту, и Курга кружился по спирали.

На третьем обороте ему стало совсем дурно, к горлу подкатил комок. Он сел на ступеньку под тусклой лампочкой, висящей на голом проводе, и стал расстегивать «молнию» на вороте куртки. «Мне должно быть стыдно за свою слабость! - подумал он. - Я ведь мечтал ей отомстить! В самых сладких снах мне виделось, как я ее душу. И вот она здесь, за бревенчатой стеной, без охраны, вдали от цивилизации, среди пьяных одноклассников. Иди, бери ее, души ее, вытряхивай из нее свои деньги!»