Виталий Зорин - Карантин Страница 12

– Так в чем тогда дело? – по-русски сказал Никита и простецки потянулся за бутылкой виски. – Ваше открытие надо обмыть!

– Что вы сказали? – спросил американец.

– Пить твой открытие! – объяснил Никита по-английски.

– О, да, да! – воссиял счастливой улыбкой доктор Киллигру и вытащил из «дюара» пластиковый пакет со льдом.

Пили, естественно, из мензурок. Сан Саныч пил чистое виски со льдом, а Никита с доктором Джоном – виски с тоником. Никита нарезал ананас, но к нему никто не прикоснулся.

Отхлебнув из мензурки, доктор Киллигру расплылся в довольной улыбке и начал разглагольствовать, что очень плохо, когда ближайший цивилизованный бар находится как минимум в пятистах милях, а ему, как научному сотруднику, ну просто крайне необходимо иногда расслабиться – причем не среди своих коллег, с которыми столько всего говорено-переговорено, что ничего нового не услышишь, а вот так, как сейчас, пообщаться с посторонними людьми, окунуться в иной мир… Это очень помогает в работе.

Иногда нетривиальное суждение абсолютно незнакомого человека может подсказать любопытный ход в научных исследованиях…

Никита слушал американца, кивал, где надо поддакивал, а сам тем временем решал непростую задачу.

Насколько искренен американец? Слишком все хорошо получается – прямо как на блюдечке с голубой каемочкой для его расследования этот визит доктора Киллигру. Почти месяц Никита кругами ходил вокруг американского госпиталя, подрабатывал там санитаром, делая больным уколы и вынося за ними судна…

А сам тем временем прислушивался, приглядывался, пытаясь выяснить, есть ли среди персонала сотрудники ФБР или ЦРУ и насколько работа американских медиков в эпицентре эпидемии «тофити» носит секретный характер? Но никто от него ничего не скрывал – и ни одного человека, хоть мало-мальски похожего на секретного агента, он не выявил. Однако чтобы вот так, в непринужденной обстановке, свободно поговорить о «тофити», случая в госпитале не представлялось. Поэтому и казался Никите визит доктора Киллигру несколько подозрительным. Но такую точку зрения можно было считать предвзятой, поскольку он рассматривал появление доктора Киллигру в бунгало Сан Саныча исключительно с позиций своей миссии. С точки же зрения обыкновенного человека, ничего подозрительного здесь не было.

Нормальное желание заработавшегося до чертиков в глазах научного сотрудника расслабиться. К тому же и повод веский.

А Никите грех такой случай упускать. Тем более что мини-открытие доктора Киллигру уже дает повод для частичной разгадки происхождения вируса «тофити». Остается теперь только уточнить некоторые детали… В конце концов, ничего не изменится, если даже вдруг окажется, что доктор Киллигру глубоко законспирированный агент ЦРУ, в чем Никита сильно сомневался. Даже наоборот, любой исход прямого разговора о «тофити» даст четкую дифференциацию: либо – да, либо – нет. И все это вскроется через один-два месяца, когда независимые исследователи со всего мира или подтвердят открытие доктора Киллигру, или опровергнут. Поэтому такой случай не просто нельзя было упускать, а НЕОБХОДИМО использовать на всю катушку!

– Могу говорить мой версия передача вируса, – наконец решился Никита на многоходовую комбинацию. Как в шахматах двинул первую пешку: «е2 – е4».

– Да? – удивился доктор Киллигру. – Будет очень интересно.

Но по тому, как он подмигнул Сан Санычу – мол, что нового может сказать санитар в присутствии двух врачей, Никита не поверил в его «интерес». Ну и черт с ним, пусть потешится. Лишь бы в разговор ввязался.

– Все дело разврат, вседозволенность сексуальных отношений. Понятно?

– Нет, – замотал головой американец. – Ничего не понял.

– Сан Саныч, – обратился к Малахову Никита, – не возражаете быть переводчиком?

– А почему бы и нет? – пожал плечами Сан Саныч. – Любопытно услышать мнение молодежи.

– Тогда переводите. Я начну издалека. То, о чем я сейчас буду говорить, практически не касается эпидемий и пандемий известных болезней. Будем говорить о новых, ранее человечеству неизвестных. С расширением ареала человеческой деятельности их становится все больше. Это и сифилис, завезенный из Америки после ее открытия, и малярия из тропиков, и энцефалит с Дальнего Востока, и сонная болезнь, а теперь еще СПИД, Эбола, «тофити»… Общеизвестно, что девяносто девять процентов болезней, которыми болеют животные, человеку не свойственны, и ни бактерии, ни вирусы, вызывающие эти болезни, человеческому организму не страшны даже при их прямом введении в кровь. Вызывает опасение лишь тот самый один процент, причем иногда возбудитель, существуя в теле животного без всякого для него вреда, на организм человека оказывает губительное действие. Это относится к малярийным плазмодиям, для которых малярийный комар всего лишь промежуточный хозяин, это относится к трипаносомам, переносчиком которых является муха цеце, то же самое можно сказать и об энцефалите и энцефалитном клеще…

– Спасибо, Никита, – с улыбкой перебил его доктор Киллигру. – Но все это истины, известные даже школьнику. При чем здесь, простите, разврат и вседозволенность сексуальных отношений? Или я не правильно понял?

– Все вы правильно поняли. Если малярия, сонная болезнь, энцефалит есть та цена, которую платит человечество за свое научное любопытство к природе, то сифилис, СПИД, Эбола и, как я думаю, «тофити» – есть цена за сексуальное любопытство, а точнее, за самые извращенные его формы. Я имею в виду педерастию и близкий к ней «animal sex» [2]. Ни для кого не секрет, что восемьдесят процентов геев, да чего там, все мы медики и будем говорить прямо – педерастов, – наркоманы, а сорок процентов из них – носители вируса СПИДа. А в своих разнузданных мечтах многие из них не против «трахнуть» и какое-нибудь экзотическое животное. Отсюда и результат.

Никита специально говорил грубо и жестко, чтобы вызвать ответную реакцию. Высказывайся он мягче, сглаживая углы, мог бы получить уклончивый ответ.

А ему нужно было раззадорить собеседника, вызвать его на откровенность.

Сан Саныч перевел.

– Нет, ну зачем же прямо так… – не согласился доктор Киллигру. – Надо быть цивилизованным человеком и не валить все грехи мира на людей с другой сексуальной ориентацией. У меня нормальная сексуальная ориентация, но психологию геев я понимаю и не собираюсь их ни в чем обвинять. Что же касается «animal sex», то случаи его проявления известны с ветхозаветных времен. Еще в Древней Элладе многие пастухи «пользовали» своих коз. И, как видите, ничего страшного для человечества не произошло.

– А вот этого вы как раз наверняка утверждать не можете, поскольку, имея исторические данные о «козопользовании» древних извращенцев, у вас нет данных об «использованных» козах как вирусоносителях.

И этот факт сильно завышает вероятность того, что многие эпидемии в древности вызваны именно сексуальными межвидовыми извращениями.

Доктор Киллигру рассмеялся.

– Простите, Никита, но ваши сентенции выходят за рамки научного спора. У вас данных по вирусологии Древнего мира тоже нет. Поэтому обсуждать причины возникновения эпидемий в древности именно с этой точки зрения абсолютно бесперспективно и, скажем, ненаучно.

Никита чуть улыбнулся. Как легко американец заглотнул наживку! Теперь бы только не сорвался…

– Зато у меня есть данные по эпидемии лихорадки Эбола. Вы же не будете отрицать, что вирус Эбола испокон веков дремал в крови зеленых мартышек в лизогенной форме? И уж никуда вы не денетесь, а вынуждены будете признать, что «подарил» этот вирус человечеству некий старатель, два месяца впустую искавший в горах алмазы и от сексуальной тоски, будем говорить прямо, «трахнувший» зеленую мартышку?

Так почему этого не могло случиться с гориллой?

Американский вирусолог только развел руками.

– Вынужден признать, что не ожидал от российского санитара таких познаний. Да, действительно, патологоанатомические исследования останков злополучного старателя показали следы его сексуального контакта с зеленой мартышкой. Не очень чистоплотным был старатель, даже не помылся… – Доктор Киллигру брезгливо поморщился и вдруг неожиданно хохотнул. – Но, честно говоря, если все это экстраполировать на «тофити», то я не представляю себе того человека, который бы отважился.., гм.., с гориллой.

– Голь на выдумки хитра! – усмехнулся Никита и наконец задал один из тех вопросов, ради которых и затеял беседу:

– По-моему, в этот ряд можно поставить и всем известный вирус СПИДа. Насколько мне известно, такой вирус выделен из крови макаки-резуса, не правда ли?

Вирусолог ответил не сразу. Он долго крутил в руках мензурку, задумчиво глядя в никуда, и только вздыхал.

– Знаете, Никита… – наконец медленно проговорил он. – У меня на этот счет есть свое собственное мнение. Впрочем, эту версию в свое время выдвигали на страницах газет. Вирус, выделенный из крови макаки-резуса, очень похож на вирус СПИДа, но все-таки не тот. Мне кажется, что без вмешательства биоинженерии здесь не обошлось, слишком уж… А, да ладно. Не люблю домыслов, не подтвержденных фактами. Давайте лучше выпьем!