Б. Седов - Рок Страница 12

Алеша в последнее время не отходил от компьютера, который я ему подарил, и вроде делал успехи в его освоении. Причем, что было особенно приятно, его совершенно не интересовали компьютерные игры. Ни стрелялки-бродилки, ни стратегии с квестами. Большей частью он сидел в Интернете и качал оттуда научную и философскую информацию. Однажды он залез на какой-то чат, так его чуть не стошнило от тупости тех, кто там чирикал, и теперь он, похоже, понял, зачем на самом деле существует компьютер.

Умный мальчик. Мне даже пришла в голову мысль, что неплохо было бы отправить его в Кембридж или в Оксфорд, и я загорелся этой идеей, но Алеша охладил мой пыл, сказав, что для начала не помешало бы освоить курс обычной средней школы. И он, конечно же, был прав. В общине его научили читать, писать и считать, но не более того. Так что со всякими Йелями и Сорбоннами придется повременить.

В общем, в моей семье, а я не воспринимал Братца с Сестрицей иначе, все было в порядке. Пока что мне удавалось не светиться где не надо, и всякие Стилеты с Дядями Пашами были далеко и не напоминали о своем существовании. Менты тоже не беспокоили. Паспорт на имя Берзина работал исправно, о чем свидетельстовал беспроблемный полет в Амстердам и обратно, а также равнодушие гаишников, пару раз останавливавших меня со своим идиотским вопросом:

- Сержант Пердодрищенко. Проверочка документиков.

Я, не глядя на поганого мусора, совал ему через приоткрытое стекло права и через полминуты спокойно ехал дальше.

Пока все было в порядке.

Но, как научила меня жизнь, все проходит. И мой покой, скорее всего, мне только снился. Во-первых, мне предстояли оч-чень щекотливые дела с этой белокурой бестией Генрихом Мюллером, а во-вторых - было бы глупо надеяться на то, что воры, которых я в очередной раз кинул через колено, забыли обо мне.

Да и у федералов память хорошая, так что расслабляться не следовало.

И вообще, кому же это понадобилось стрелять в бедного несчастного Знахаря из гранатомета? Вот этого я не понимал. Это никак не влезало в мою многострадальную голову.

Причем все было организовано как следует. Три машины, взявшие меня в коробочку, были тайной за семью печатями.

На воров не похоже. Им мои деньги, конечно, нужны, так что они наверняка будут меня ловить и пытать, но какими бы уродами ни были Саша Сухумский, Дядя Паша и Стилет, они не такие дураки, чтобы убивать курицу, несущую золотые яйца. А если бы они еще узнали про мои новые сокровища…

О- о-о… Я даже представить себе не могу, что бы тогда началось.

Ладно. Это - не воры.

Поехали дальше.

Федералы?

Вряд ли. Если бы они решили избавиться от такого геморроя, как я, то, вычислив Знахаря, просто и без затей грохнули бы его. И все дела.

Тогда кто?

И вот когда я начинал думать об этом, то чувствовал себя висящим в глупой и никчемной пустоте, где нет ничего, никакой черной кошки и даже никакой комнаты, в которой она могла бы быть.

Воины Аллаха?

Возможно, но очень маловероятно.

Во- первых, в джипе все были европейцами, а во-вторых, если они знают что-то о сокровищах мурзы, тогда я, как и ворам, нужен им живой и невредимый.

Не понимаю. Не понимаю…

Взглянув в окно, я увидел пыльный закат, не имевший ничего общего с фантастической картиной волнующегося океана, в который садится огромное красное солнце. То незабываемое зрелище, которое я в свое время наблюдал с кормы белоснежного холодильника «Нестор Махно», навсегда запало мне в душу, и всякие другие закаты теперь только огорчали меня своим несовершенством и малым масштабом. Ладно, морской волк, будь доволен тем, что видишь. Аллах велик, и ты должен радоваться любой картине, которую он тебе показывает в своей безграничной милости. Так говорил Надир-шах. К счастью, он больше ничего не скажет.

Я посмотрел на Костю, который уже вырубился в кресле перед телевизором, и почувствовал, что меня тоже клонит в сон. Завтра предстояло ехать в пещеру и как следует разобраться с моими новыми сокровищами, взять кое-что для Мюллера, а заодно и поискать, нет ли какого-нибудь способа открывать пещеру изнутри. Находиться там, помня о том, что вход может закрыться раз и навсегда, не очень-то приятно.

Правда, мы с Костей приготовили кое-какие технические средства, которые должны обезопасить нас от неприятных неожиданностей. Это был портативный двадцатипятитонный шведский домкрат особой конструкции, который используется при вскрытии завалов, и простая, но надежная и прочная стальная подпорка, изготовленная по моему чертежу на местной станции «Вольво». Сначала директор станции, маленький сытый татарин с лысиной и брюшком, стал морщить жопу и говорить о престиже фирмы, но, когда я положил перед ним пятьсот долларов, тут же заткнулся и вызвал по селектору механика Шахмаметьева и сварщика Нигматуллина. Он отдал им чертеж и повертел в воздухе зеленой соткой. Работяги схватили бумажку и умчались выполнять заказ. Остальные четыреста долларов директор автосервиса положил себе в карман.

Обычное дело.

Что касается Кости, пускавшего в кресле пузыри, то я решил посвятить его в тайну пещеры вот по какой причине: я понимал, что мне одному не потянуть это дело. Не имея помощника, я был бы вынужден сильно рисковать, находясь в пещере. Если, не дай Бог, я попаду в ловушку, меня никто не спасет. А кроме этого, я представил себе, как прошу его остаться за кустиками, пока я открываю ее, и… И все прочее. Это попахивало идиотизмом и совсем мне не нравилось.

А насчет того, как открыть пещеру вдвоем, то Костя, которому я объяснил принцип работы противовесов, мигом придумал надежный и безотказный способ. Для этого мы еще в Питере изготовили четыре пары двойных сумок, которые должны были заполняться песком и вешаться на торчавшие из скалы каменные пальцы наподобие того, как на спину лошади вешаются вьючные мешки.

Так что - приехали, набрали в сумки песочку и повесили их на рычаги. Пещера открылась, и - добро пожаловать. Сезам, так сказать, отворился. Потом сняли груз, песочек высыпали, пустые сумки свернули и отвалили.

Надежно и просто.

Да. Я ни минуты не жалел о том, что рассказал Косте о тайне входа в пещеру. И, более того, даже почувствовал некоторое облегчение. Возможно, оттого, что теперь тяжесть этой тайны лежала не на мне одном.

Да и вообще - если не доверять никому, то в конце концов останешься один.

Совсем один.

Я зевнул и пошел принять душ перед сном. Проходя мимо Кости, я толкнул его в плечо и сказал: - Сударь, а вы не желаете перебраться в койку и спать по-человечески?

Я стоял по колено в теплой мутной воде и не мог поверить глазам.

Вдоль берега торчали три ряда свежеоструганных столбов, и на них была натянута колючая проволока. Во внутреннем ряду проволока крепилась на фарфоровых изоляторах, а через каждые пятьдесят метров внутри ограды торчали вышки вроде тех, которые украшают любое не столь отдаленное место.

Первой возникла безумная мысль, что теперь здесь будут париться зеки.

Но, когда я увидел многочисленные таблички с надписями «Стой. Запретная зона. Токсичные отходы», а также «Министерство атомной промышленности», бредовая идея насчет зоны отпала сама собой.

Но при чем тут какие-то токсичные отходы?

Какое, на хрен, министерство, какая, к черту, атомная промышленность?

Что значит - «стой»?

Неужели за те три недели, пока я отсутствовал, в верхах что-то решили, и все мои планы рухнули?

Я представил себе, как полупьяный Вася-экскаваторщик крушит могучим ковшом скалу, а оттуда вдруг водопадом начинают сыпаться золото и бриллианты.

Бред какой-то. Прямо как в «Двенадцати стульях». Для полного соответствия нужно, чтобы Костя хватил меня по горлу ржавой бритвой.

Нет, этого не может быть.

Да, это так и есть. Разуй глаза.

Я почувствовал себя обворованным, и все, что успел навоображать себе за этот месяц, разом превратилось в дым, в туман, в белую горячку.

Все рухнуло в один момент.

Я беспомощно оглянулся к Косте.

Он стоял в воде рядом со мной, держа за носовой кнехт моторку, на дне которой лежали никому теперь не нужные мешки для песка, дорогой шведский домкрат, спецподпорка и сумки для золотишка и камушков.

Прищурившись, он оглядывал уходящую за пределы видимости непреодолимую колючую ограду, но, похоже, его это не очень волновало. Понятное дело, он ведь не видел собственными глазами того, что было в пещере, и для него все это было чем-то не очень реальным.

Ему легче.

А мне? Мне-то что делать?

Ставшее недоступным сокровище вовсе не вцепилось своими золотыми когтями мне в сердце, я не испытывал любви к этой мертвой груде золота, антиквариата и алмазов с изумрудами, но…

Но я все- таки чувствовал, как у меня что-то отняли.

Что- то, по праву мне принадлежащее. Что-то, без чего я вполне могу жить и проживу, будьте уверены, но…