Михаил Серегин - Когда стреляет мишень Страница 12

— Теперь мы играем в разных командах, Вован. А эта игра в поддавки никогда не вызывала у меня доверия.

— Ты что, думаешь, что я могу тебя подставить? — с изумлением спросил Свиридов. — Ты думаешь, что я способен предать человека, которого считаю своим другом?!

— Смог же ты пойти на ликвидацию Панфилова.., тогда, еще в «Капелле»? Почему не зачислить в тот же ряд и меня? Конечно, Панфилов не был твоим другом, но мы были вместе бок о бок шесть лет. О чем тут еще говорить?

Свиридов посмотрел на хищно напрягшегося Афанасия грустным и несколько даже растерянным взглядом и тихо выговорил:

— Ты сошел с ума.

Фокин тряхнул головой, а потом хлопнул Владимира по плечу и воскликнул:

— Эх, да гори оно все синим пламенем! Иди, Володька, уводи своих остолопов.

— Только вот что.., мне нужно будет с тобой встретиться, — проговорил Свиридов, оборачиваясь уже на пороге, — нам нужно многое обсудить.

— Совершенно верно, — серьезно подтвердил Фокин, — я хотел сказать тебе это сам, но ты меня опередил.

— У тебя есть телефон, по которому с тобой можно связаться?

— Сейчас нет. А что, если я сам позвоню тебе?

— Когда?

— Завтра вечером.

— Договорились, — проговорил Владимир. — В случае чего.., ты ведь знаешь, где находится загородный дом Коваленко?

— А, эти замысловатые пропилеи? — усмехнулся Фокин. — Разумеется, знаю. Ты там охраняешь свою Аню?

— Ты же прекрасно знаешь, что она давно не моя. И, быть может, это к лучшему, — с плохо сдерживаемой досадливой горечью ответил Владимир. — Запомнишь номер моего сотового, или у тебя от алкоголизма и маразма память уже не та, что в «Капелле»?

— Запомню.

— Только вот что, — сообщив номер телефона, добавил Свиридов, — надеюсь, ты не станешь звонить мне прямо так и радостно сообщать, что у тебя все полный пинцет, как говорят в том сериале про Бивиса и Батхеда, который все время смотрел Илюха. Проще говоря, полный п...ц. Не то меня быстро попросят сменить место работы и жительства.

— Пропишут на кладбище, — поддакнул Фокин. — Ну за кого ты меня принимаешь?

Что-нибудь придумаю.

— Никакой самодеятельности, — предупредил Свиридов, — давай сделаем вот так. — И он буквально в двух словах изложил Фокину, что тот должен сделать, чтобы не «засветить» себя и — для полного комплекта — Свиридова.

Несмотря на серьезность ситуации, широкое лицо Фокина расплылось в ироничной улыбке.

— Дорогой! — раздался из комнаты, где Фокин совсем недавно предавался плотским утехам, голос его экспресс-любовницы. — Дорогой, ты где?

Судя по визгливым ноткам и невнятной дикции, дамочка была весьма основательно пьяна.

— Анекдот, — фыркнул Свиридов и, посмотрев на молодецки напыжившегося Фокина, подхватил уже начавшего шевелиться Чечеткина и хлопнул дверью.

Этаже на пятом он встретил двух обеспокоенных парней, которые с автоматами наперевес медленно поднимались по лестнице, самым тщательным образом утюжа каждый укромный уголок лестничной клетки. Увидев временно выбывшего из строя шефа, они переглянулись, а потом идущий первым — вероятно, по местной субординации — осторожно спросил:

—  — Что с Андреем Васильевичем?

— Сам не знаю, — ответил Владимир. — По всей видимости, он встретил парня, которого мы искали. Как очнется, спросим. А вы никого не видели?

— Не-е.

— По ходу, мужики, мы напоролись на профессионала экстра-класса, — произнес второй амбал.

Владимир внимательно посмотрел на индифферентную бритую физиономию сказавшего эти слова. Было сложно предположить, что в мозгу ее обладателя наряду с языковыми средствами разговорно-экспрессивного плана, как-то «бля», «твою мать», «чиста-а-а типа наглухо и все такое», а также выражениями из арсенала работников прачечной типа «разведем!», «замочим!» и «отожмем!» содержались такие сложные понятия, как «профессионал экстра-класса».

И самое смешное было в том, что это словосочетание было употреблено совершенно к месту и по делу.

Когда Свиридов подошел к клубу, он увидел, что уже подъехали машины из ФСБ и РУБОПа, а возле все так же лежащего на земле тела Рябинина стоит оцепление, которое тщетно пытается прорвать толпа вываливших из клуба гостей всех степеней опьянения и озабоченности происходящим.

Коваленко уже не было возле входа в клуб: он сидел возле сцены в наполовину опустевшем зале, а возле него стоял вдребезги пьяный артист, тот самый любимец публики, в подтанцовке которого участвовал Илья Свиридов и чьей фамилии никак не мог вспомнить Владимир.

Поп-идол обнимал Сергея Всеволодовича за шею, утешал и говорил, что по мере возможностей будет способствовать тому, чтобы это громкое дело об убийстве Рябинина расследовалось как можно быстрее и тщательнее.

На слух это воспринималось примерно так:

— Я скажу.., ик!.. Юрри-и Михалычу, и он... кгрм.., примет все ммм.., мэры... ым-м.., меры по факсу.., по факту этовввво.., вво.., возззмутительного преступления. Какой кошмакр!

— Сам ты кошмакр, болван, — устало сказал Коваленко и сделал знак одному из своих людей проводить незадачливого артиста до автомобиля и отправить на покой. — Аня, ты в порядке?

Аня, бледная и расстроенная таким ужасным оборотом событий, молча кивнула.

— Где там твой личный телохранитель? Ты думаешь, он сумеет что-то сделать со всем этим... ведь ты же говорила, что он может все?

— Я знаю только одно, что если бы Володя находился сегодня вечером рядом с Зиновием Евгеньевичем, то ничего бы не произошло и Рябинин преспокойно уехал бы домой.

— А как он сумел определить, откуда производился выстрел, с такой точностью, вплоть до подъезда и этажа? — холодно спросил Коваленко.

— А почему бы тебе не спросить у него самого? — отозвалась Аня, наливая себе полный бокал красного вина и выпивая до дна. — А вот и он идет к нам.

К столу Коваленко в самом деле приближался Свиридов. По его невозмутимому лицу не представлялось возможным угадать, каковы же результаты его кипучей деятельности.

— Присаживайтесь, — стараясь взять себя в руки, проговорил Коваленко, указывая на стул возле себя. — Что удалось узнать?

— Не так мало, чтобы впадать в отчаяние, но и не так много, чтобы говорить о каких-то существенных подвижках в этом деле, — дипломатично отозвался Владимир. — Одним словом, киллера мы не поймали. Но мне удалось обнаружить квартиру на девятом этаже, в которой он скрылся сразу после того, как совершил эти два выстрела.

— И что?!

— В квартире я обнаружил труп человека, по всей видимости, не ее хозяина. Он был убит ударом ножа в сердце.

Коваленко так и окаменел на месте, а Аня широко раскрыла глаза, узнав об этом новом, еще не известном ей преступлении неизвестного киллера-виртуоза, которого не сумел поймать даже Свиридов.

— В квартире я обнаружил женщину и мужчину, которые занимались сексом. Моего появления они, разумеется, не заметили. Боюсь только, что точно так же они не заметили и появления убийцы.

— Но как же он проник в квартиру? — спросил Коваленко.

Свиридов пожал плечами.

— Точно так же, как и я. При наличии отмычек надлежащего уровня и качества, а также соответствующей спецподготовки не сложно вскрыть почти любой замок, не говоря уж о той примитивщине, что устанавливается в дверях большинства населения. Киллер мог затратить на открывание замка, что стоит в двери той квартиры, от трех до двадцати секунд — в зависимости от модификации его отмычки и уровня его спецподготовки.

— А вы открыли дверь при помощи.., вот таких отмычек? — быстро спросил Сергей Всеволодович.

— Ну конечно. Но то, что я вам сообщил, — это еще не все. Когда я, осмотрев квартиру, вернулся в прихожую, на пороге я обнаружил Чечеткина, которого оглушили замечательным ударом по голове. Вероятно, в тот момент, когда я осматривал квартиру, этот человек проскользнул на лестничную площадку. Чечеткин задержал его не больше, чем малолетний ребенок может задержать матерого рецидивиста. Судя по всему, Чечеткин не успел и пикнуть. Хорошо еще, что он вообще остался в живых. Зато сейчас он, вероятно, уже пришел в себя. — Свиридов покачал головой и добавил:

— Мне очень жаль, что я допустил такую ошибку. А быть может, я зря упрекаю себя — возможно, все было так тонко рассчитано, что у меня не было шансов.

— Но ведь весь подъезд был забит людьми Чечеткина и рябининскими амбалами, а близлежащие территории оцеплены? Куда же он мог деться? — с необычайным для него жаром спросил Коваленко.

— Как куда? — Владимир вторично передернул широкими плечами и криво улыбнулся. — Да в любую из шестидесяти квартир этого подъезда или даже любой квартиры дома. Я не думаю, что ему стоит большого труда бесшумно проникнуть туда и отсидеться до того момента, как переполох несколько уляжется.

— Почему вы в этом так уверены?