Дмитрий Черкасов - Рокировка Страница 12

— А-а-а… — заикаясь, попытался что-то спросить неизвестный.

Зимородок нахмурился, шагнул вперед, прикрыв собой сотрудников.

«Куда смотрит контролер! — возмущенно подумал он. — Шубин здесь, ребята, а по базе разгуливают идиоты из дурдома!».

— Выйдите, пожалуйста! Вам здесь нельзя находиться! — сказал он и твердо взял больного за руку.

— Мо-мо-можно! — дергаясь, возразил тот. — У меня тут… инструктаж!

— Димочка! — всплеснула руками Кира. — Это ты?!

— Я сам не вполне уверен. — ответил нормальным голосом Арцеулов. — Простите, что опоздал. На первой проходной не пропускали. У нас тут чужих во дворе полно! Случилось что?

Разведчики повскакивали с мест, окружили Волана, рассматривали, восхищались.

Шубин уважительно склонил голову, шепнул онемевшему Зимородку:

— Вот и определился победитель конкурса по оперативной маскировке… Да, чуть не забыл! Вчера расписался в книге приказаний — выделить команду по волейболу на первенство управления. С тебя одного человека.

— Сан Саныч, да что они себе думают? Так мы весь оперативный состав засветим! Мы же негласные сотрудники…

— Я пытался объяснить. Не вышло. Первенство курирует лично Украинцев, — Шубин назвал фамилию не менее легендарного, чем он сам, подполковника, каменным идолом торчавшего на должности заместителя коменданта здания УФСБ.

— Морзик пойдет. — вздохнул Клякса.

— Он хоть играть умеет?

— Не умеет. Зато потери в работе минимальны.

Сан Саныч задумчиво пожевал губами, как большая молчаливая рыба.

— Не рано ставишь крест на парне? Подумай. Да, еще одна беда. Требуют фотографии лучших специалистов для доски почета. Скажи ребятам, пусть придумают что-нибудь.

Инкогнито — главное в «наружке». Лехельт, например, выступал на соревнованиях по рукопашному бою в боксерском шлеме, загримированный то ли под Майка Тайсона, то ли под Манго Джерри.

— Опять Украинцев?

— Угу…

Зимородок обреченно кивнул:

— Придумаем…

— И еще. Есть работенка от службы собственной безопасности. Срочное дело, сегодня до обеда. Один частный предприниматель, работающий с таможней, пожаловался в приемную, что на него наезжает сотрудник ФСБ. Показывает удостоверение на имя какого-то полковника Петра Матвеевича Ковалева, предлагает охранные услуги, угрожает неприятностями… Вымогательство, в общем, если выразиться шершавым протокольным языком наших «младших братьев».[37] Через три часа у них встреча в Купчино. Выдели двух человек, сам сообрази кого, пусть поснимают его со всех ракурсов. Дальше — на усмотрение эс-эс-биста. Он там тоже будет, созвонитесь…

— Как всегда. Вкусное — на третье. Что, наш объект в Гатчине совсем дохлый, раз людей забираете?

И тут Шубин сказал то, что обрадовало Зимородка:

— Не знаю еще. Я думаю над этим. Почитай аналитическую справку.

Если сам Сан Саныч думает над их объектом, когда у него их пруд пруди каждый день — это уровень.

Клякса воспрял духом. Шубин, довольный произведенным результатом, простился и вышел из комнаты инструктажа, не желая мешать.

— Стажеры, выходи на середину! — зычно объявил Зимородок. — Сейчас будете принимать боевое крещение разведчика! Позывные вам будем придумывать. — пояснил он.

— Господи! — вздохнула Кира. — Наконец еще одна женщина в группе… Хоть курить в машине не будете.

— А я курю… — растерянно сказала краснощекая Людмила, пальцами теребя косу.

— Ты сядь пока. — распорядился Клякса парню. — Все индивидуально. Оперативный позывной — дело серьезное, это как у монахов второе имя. Внимание, товарищи разведчики! Выставляется первый лот! Девушка с косой. Зовут Люда. Рост средний, волосы русые… нет, темно-русые. Характер ангельский. Вид спорта — э-э…

— Легкая атлетика. — вертя головой, болтая косой, заулыбалась принимаемая в братство.

Зимородок недоверчиво оглядел ее плотную фигуру в просторном спортивном костюме.

— А конкретнее?

— Толкание ядра. Призер области.

— Приплыли. — хихикнул Лехельт. — Ядро и будет!

Люда насупилась, как ребенок

— Неблагозвучно! — отверг Клякса.

— Тогда Пушка. — предложил Волан и смутился. — А чего? Ядро как из пушки…

— Пушок! — сказал Морзик, и Кира захлопала.

— Молодец!

— Голосуем… Единогласно!

— Я против! — возмущенно вскричала окрещенная. — У меня кота так зовут!

— Твой голос не учитывается. — отмахнулся Зимородок. — Садись, Пушок. Следующий!

— Не расстраивайся. — утешила девушку Кира. — Поначалу позывной никому не нравится. Когда меня назвали Коброй, я даже плакала ночью, а теперь привыкла.

— А за что вас так?

— Никому не скажешь?

— Нет, конечно…

— У меня в молодости клыки торчали немножко вперед.

Новичка по имени Витя окрестили Роликом. Он любил кататься на роликовых коньках. Тыбинь торжественно, каллиграфическим почерком внес их фамилии и позывные в шуточный список группы. Такая была традиция.

— Стажеры — занимаются оперативной подготовкой, изучают карты города! — Клякса бросил на стол пачку затертых на сгибах карт и путеводителей. — Дональд, свяжешься с Геннадием Никодимовичем и Леонардом, попросишь каждого от моего имени поработать с новичками. На сегодня у нас два задания. Первое, в Купчино — сменный наряд в составе разведчиков Дональда и Морзика. Дональд старший. Второй — остальная группа, на прежнее место, старший я.

— Мы же с Дональдом собирались сегодня «жучки» ставить. — сказал Волан. — Не будем?

— Мы со Старым вчера поставили. — ответил Клякса.

— Во даете! — удивился Морзик. — Когда успели?

— Ночью, разумеется. Не днем же мне по крышам лазить.

— А Старый тоже лазил? Его же крыша не выдержит! Или он на шухере стоял?

— Он собак кормил. Доберманы его любят. Дональд, тебе совместно со стажерами еще одно задание. Надо подобрать фотографии лучших сотрудников для размещения их на доске почета управления. Думай! — остановил Клякса Лехельта, открывшего было рот. — Внимание! Прекратить галдеж! Переходим к оперативной части инструктажа.

Витя-Ролик с кислым выражением на лице взвесил в длинной руке пачку схем, оставленных на столе Зимородком.

— Ерунда! Столько все равно никогда не запомнить.

— У тебя показатель интеллекта проверяли? — сурово спросил Морзик, любивший покомандовать. — Раз прошел — значит, выучишь.

— Можно подумать, вы все это помните…

— Конечно. Спроси Андрюху о чем хочешь.

Ролик покопался в картах.

— Где находится улица Якубовича?

Черемисов толкнул Лехельта локтем.

— Андрюха, где?

Лехельт рылся в старых бумагах в поисках телефонов. Ответил рассеянно:

— Чего?.. Не знаю… на Адмиралтейском острове параллельно Конногвардейскому бульвару.

— Видал?! — гордо сказал Морзик. — Учи давай. Клякса приедет со смены — проверит. Он зануда еще тот.

Дональд нашел телефоны, обрадовался.

— Ага!

Они с Морзиком переглянулись. Стажеры, углубившись в созерцание карты, не подозревали о важности момента.

Для тренировки молодых сотрудников в обстановке, приближенной к реальной, Клякса использовал «помощников» — бывших сослуживцев, уволенных в запас. По договоренности сторон такой пенсионер в назначенное время выходит из дому и отправляется странствовать по городу. Он может просто вершить свои личные дела: пойти в поликлинику, в гости к приятелю, в гараж — пропустить стаканчик чего-нибудь. Стажер должен тянуть объект и представить сводку наружного наблюдения по всей форме. Вранье не проходит, потому что «помощник» представляет свой отчет о всех замеченных огрехах ученика.

А секут старые кадры зорко.

В то время у Зимородка были в ходу два ветерана. Геннадий Никодимыч был душевным пожилым человеком с поэтической стрункой. Он всегда выбирал для тренировки новичка такие прекрасные места, как Таврический сад, Исаакиевский собор, Русский музей, Екатерининский парк в Царском селе или, на худой конец, Эрмитаж.

Заметив, что новичок устал, Геннадий Никодимович сам присаживался на скамеечку как бы невзначай, а если приходила пора перекусить — заходил в какую-нибудь кафешку и располагался так, чтобы и его «хвостик» мог заморить червячка. Отчеты он всегда писал самые лояльные, а замечания облачал в форму ненавязчивых рекомендаций.

Леонард же был старикан внешне сухой, желчный, человеконенавистнический и до одури выносливый. Сказывались годы, проведенные им в диверсионных отрядах СМЕРШа[38] и партизанских отрядах на территории нынешней Беларуси.

Отправив к нему стажера, можно было быть уверенным, что бедолага притащится домой далеко заполночь, грязный, голодный и замерзший, а в утреннем отчете будет расписан в самых уничижительных и насмешливых тонах.