Сергей Самаров - Тридцать первый выстрел Страница 12

– Это я понимаю, – сказал я. – Мы обстреляем две фронтальные бойницы, ослепим бандитов. А что дальше? Дальше, как я понимаю, должно последовать какое-то иное продолжение?

– Последует. И очень забавное, – Владимир Андреевич показал на ранец, напоминающий акваланг с тремя баллонами. – В чем-то даже комичное. Бандиты будут долго смеяться, когда начнут вспоминать. Правда, не до смеха станет тому, кто будет в нужный момент лежать или даже сидеть. Мы уже опробовали свою установку в Саратове, когда бандиты спрятались точно так же в подвале жилого дома, только там дом был многоэтажный. Мы применили по согласованию с органами МВД свой препарат. В результате один из четверых бандитов умер от инфаркта. Так испугался, что его приступ хватил. Но от инфаркта никто не гарантирован даже в случае простого штурма, я так полагаю, и наш препарат здесь ни при чем. Он только добавляет юмора в ситуацию.

– Подробнее можно? – попросил я.

– Сначала закончим с первым действием, поскольку второе, как в настоящей пьесе, построенной по законам драматургии, вытекает из первого. Одно ружье получит ваш снайпер, второе будет у Алексея. Они блокируют оба окна, и никто не сможет подойти к окнам. Следовательно, фронтальная сторона становится безопасной для передвижения…

– У уважаемого Алексея есть богатый боевой опыт? – спросил я, перебив Кочергина.

Владимир Андреевич слегка растерянно посмотрел на своего коллегу.

– Не знаю. Алексей!

– Боевого – нет. Но на стрельбище я винтовку опробовал и пользоваться ею умею.

– Но одновременно с тем, как вы будете прицеливаться, бандиты будут в вас стрелять, – предупредил я. – А прицеливаться в тире или на стрельбище и делать то же самое под встречным огнем противника – это совершенно разные вещи. Мне кажется, лучше пригласить моего второго снайпера, если вы не возражаете. Это будет надежнее.

Специалисты переглянулись.

– Я не возражаю, – согласился Кочергин. – Пользоваться нашей винтовкой даже легче, чем обыкновенной «СВД». Думаю, Алексей тоже чувствует свое место и возражать не будет. Его дело, как и мое, – техническое обеспечение, а не участие в перестрелке.

Я тут же вызвал через «подснежник» лейтенанта Свистинова. Он, как оказалось, занимал позицию в пяти метрах от бронетранспортера; меньше чем через минуту он уже сидел рядом с нами и усваивал ту же инструкцию по эксплуатации, что уже выслушали мы с Мальцевым.

Свистинов принял винтовку в руки, повертел, посмотрел.

– Легкая непривычно. Отдачи, как понимаю, совсем не будет. Значит, на второй выстрел выйти будет легче. А в остальном все понятно, можем работать.

– Вот и прекрасно, – сказал Владимир Андреевич. – Тогда объясняю ситуацию. В принципе, лазерные винтовки мы уже опробовали и знаем, что они свою функцию должны выполнить, хотя тоже… Разница между лабораторными или стендовыми испытаниями и боевыми – существенная. Но в любом случае винтовки эти исполняют лишь вспомогательную функцию, освобождая какую-то конкретную площадь для того, чтобы кто-то мог подбежать к дому вплотную. Алексей! Давай показывай.

Алексей поставил стоймя рюкзак с тремя баллонами, открыл верхний клапан рюкзака и высвободил гибкий гофрированный шланг с раструбом.

– Это, грубо говоря, «огнетушитель». По большому счету, он может, наверное, и пламя загасить, если будет необходимость…

– Не сможет, – возразил Кочергин. – Состав пропускает воздух, а большинство огнетушителей работает как раз по принципу прекращения доступа воздуха к пламени. Но дело не в этом. И назначение у препарата другое. Продолжай, Алексей.

– Ну, по крайней мере, пламя в душе бандитов наш препарат, которым заправлены баллоны, потушит точно. Управление простейшее: нужно только вставить в окно раструб, перевернуть, как переворачивают огнетушитель, и слегка ударить о землю. Сильный удар не нужен. Возможно, хватит даже собственного веса аппарата, чтобы кнопка освободила клапан. В течение пятнадцати-двадцати секунд выйдет весь препарат. В закрытом виде его немного. Но много и не нужно. От соприкосновения с воздухом препарат начнет пениться и разбухать, а через полторы-две минуты полностью застынет и станет чем-то похожим на строительную пену. Здесь принцип, в общем-то, одинаковый, только расширение более значительное и, что важно, наш препарат обладает высокой клейкостью. Прикоснувшись к нему, человек уже не сможет отклеиться. Не сумеет это сделать, не успеет.

– И еще один немаловажный момент, – добавил Владимир Андреевич. – Как раз тот, о котором я упомянул. Препарат пропускает воздух, поэтому не пригоден для тушения открытого пламени. Но человек, согласно нашим расчетам, сможет дышать, даже если ему частично залепит рот и нос. Правда, были высказаны опасения, что при расширении, например, в носу препарат может разорвать ноздри. Проверить это на практике мы возможности не имели.

– И что нам это даст? – спросил я. – Мы обездвижим бандитов, как я понимаю; то есть они не смогут шагу ступить. Но стрелять-то они смогут? Или я чего-то не понял?

– Я не знаю расстояние от пола до потолка в этом подвале, – сказал Кочергин. – Но по площади дома могу предположить, что пена заполнит его целиком. И двери вырвет в комнаты, если там есть другие комнаты, и в любую щель залезет, и даже в окна будет выбиваться. Расширение у препарата очень мощное. Предположительно, пена поднимется на высоту от одного метра двадцати сантиметров до метра сорока, то есть человека среднего роста укроет по горло, а человека высокого роста спеленает до подмышек. При этом, как мы предполагаем, будет активно происходить процесс склеивания. Не понимая, что происходит, бандиты обязательно попробуют шевелиться и вырваться из клейкого плена. При этом невозможно будет избежать касания клейкой пены руками и оружием. Бандиты будут в полной блокировке.

– Нормальный ход! – Я представил ощущения бандитов, которые столкнутся с действием препарата. Причем они не будут знать, до какой степени может подниматься клейкая пена, и будут уверены, что гибнут, пока пена не перестанет подниматься. Но тогда уже будет поздно. – Будем испытывать…

– Кто понесет рюкзак? – спросил Кочергин.

Говоря честно, рюкзак оказался очень тяжелым, и я удивился, как легко его ворочал Алексей, внешне довольно худощавый человек, не наделенный, казалось бы, большой силой. Я в сравнении с ним выглядел настоящим атлетом, тем более в бронежилете. С грузом я все же справился, но рюкзак натягивал на плечи с чужой помощью. Хорошо еще, что застежка была специальной конструкции, не позволяла рюкзаку болтаться и потом отстегивалась одним движением.

– Желательно только не ронять аппарат с высоты, – посоветовал Кочергин. – Лучше присесть, прислониться спиной к стене и только потом отстегнуть. А то сработает клапан, и вас, товарищ подполковник, может залить пеной.

– Вот уж спасибо за такое удовольствие, – вежливо отказался я. – Постараюсь обойтись без пены.

Я выгрузился из бронетранспортера, перебежал за кустами дорогу и занял позицию рядом с распахнутыми воротами, сколоченными из штакетника. Изнутри двора вдоль забора по всему периметру тоже были высажены кусты, под которыми и залегли оба снайпера, разделив между собой окна. Я слышал их переговоры через наушник «подснежника», утопленный в ухе, и ждал, когда начнется действие.

Бронетранспортер проехал вперед, развернулся и снова профланировал перед домом, на сей раз не поворачивая башню. На это бандиты сразу же отреагировали, как мы и предполагали, несколькими очередями из двух подвальных окон. Теперь в дело должны были вступить снайперы группы, и я ждал какой-то вспышки, какого-то явственного проявления применения этого оружия. Но лазерная винтовка оказалась совсем не такой, как гиперболоид инженера Гарина, и никакого луча мне увидеть не удалось. И только тот же наушник донес мне команду старшего лейтенанта Мальцева:

– Тридцать Первый, вперед! Мы свое дело сделали. Контролируем окна первого этажа.

И только после этого из подвала раздался вопль боли.

Я легко поднялся, потому что сидел в нужной позе, приготовившись к рывку. Двор я преодолел стремительно, пересекая его по косой линии и устремляясь в пространство стены ближе к крыльцу. Оно, кстати, закрывало меня от второй стены, где имелось одно окно в подвал. Скорее всего, толщина фундамента не давала бандитам обзора, и они не могли меня видеть. Но все же наличие каменного прикрытия успокаивающе действовало на нервы.

За пару секунд я оказался у стены. Привалился к ней сначала спиной, а потом и вовсе сел на холодные камни брусчатки, которыми был выложен «отлив». Дыхание хотелось перевести глубокими вдохами и выдохами, как это делается обычно. Но времени тоже терять было нельзя. Поэтому я быстро расцепил застежку, освободился от груза, откинул клапан рюкзака, высвободил шланг с раструбом, сделал два шага к вентиляционному окну, ставшему бойницей, и сунул туда шланг. Перевернуть «акваланг» и ударить кнопкой в брусчатку – дело недолгое. Послышалось одновременно деловое гудение аппарата и резкое шипение препарата, вырвавшегося наружу. «Акваланг» подрагивал, грозя опрокинуться, и я придавил его к стене ногой. Однако долго это не продлилось. «Акваланг» застыл, да и шипение стихло. Из подвала послышались крики на местном языке и в довершение картины отборный русский мат. Но звуки прекратились быстро, и я начал опасаться, что бандиты утонули в пене. Потом речь на незнакомом языке зазвучала снова – яростная, возмущенная. Но бандиты, кажется, уже потеряли способность к передвижению. Во двор вошли, совершенно спокойно и без тени сомнения, Владимир Андреевич и Алексей. В них никто не стрелял. Алексей нес, держа за ручку, бензопилу. Я пока так и не понял, для чего он взял ее с собой, но надеялся, что скоро это увижу, и потому не спрашивал.