Сергей Самаров - Зомбированный город Страница 12

А вот о боевых роботах вице-премьер заговорил слишком рано. Уже задавались наводящие вопросы учеными разных стран и самому Игорю Илларионовичу, и другим руководителям лабораторий. Особый интерес иностранцев проявился после выпуска сначала в Китае, а потом и в других странах книги Страхова о путях и возможностях создания искусственного интеллекта. Правда, в книге ничего не говорилось о возможности военного использования искусственного интеллекта. А именно такая возможность иностранцев и интересовала. Если коллеги-ученые разных стран не смогли добиться от Страхова разъяснений по интересующим их вопросам, значит, следует ждать действий иностранных разведок. Они подступят наверняка, если еще не подступили. И в первую очередь следует ждать интереса со стороны американцев, как традиционных противников, китайцев, как людей, любящих и умеющих пользоваться чужими наработками, и Израиля, который среди других стран уже существенно продвинулся в разработках именно в этой области — в робототехнике. Правда, израильские боевые роботы пока не человекоподобны, но изображают, и даже весьма похоже, то змею, то саранчу, то это просто самолет-беспилотник, никого не изображающий, но делающий свое дело. Говорить о создании израильтянами искусственного интеллекта пока рано. Но продвинуться в этой сфере они желают.

Мысли об экстрасенсорике и желание выловить хоть что-то из местного воздуха отвлекли профессора от темы. Он приехал в этот дом проверять не свои ощущения и не осуждать вице-премьеров. Но он без труда заставил себя вернуться в тему. Экстрасенсорика — вещь хорошая, но не всем дается. Игорь Илларионович убедился, что у него нет экстрасенсорных способностей, что он ничего не чувствует. Экстрасенсы говорят, что чувствуют ладонями и подушечками пальцев. Страхову казалось, что они ошибаются. Согласно его исследованиям, экстрасенсы должны чувствовать именно торсионные поля. А они имеют электромагнитную природу. Следовательно, воспринимать их должен человеческий приемник — мозг, машинной имитацией которого Страхов и занимается. Но при этом нельзя забывать о простых смертных. Ради этого профессор и приехал сюда с Борисом…

На двери подъезда был кодовый замок. Игорь Илларионович растерянно посмотрел на Бориса, не зная, как войти в подъезд.

— Будем ждать, когда кто-то выйдет?

— А если никто не выйдет? — Борис изобразил улыбку пройдохи и набрал кнопками первый попавшийся номер квартиры из этого подъезда. Благо, номера на двери были отмечены.

— Кого бог послал? — спросил в домофон старушечий голос.

— Извините. Полиция. Отдел вневедомственной охраны. У вас тут в одной квартире сигнализация сработала, а мы в подъезд войти не можем. Откройте, пожалуйста.

Замок сразу щелкнул, открываясь.

— Так обычно поступают воры, — прокомментировал Борис свои действия.

Однако оказалось, что воровские приемы им и не требовались. На лестничной площадке первого этажа было слышно, как спускается лифт. Кто-то намеревался выйти, и он открыл бы дверь. Обычно желающих войти запускают без проблем, даже не спрашивая, в какую квартиру пожаловали гости.

— Нам можно пешком. Третий этаж, — Борис первым направился к лестнице.

Игорь Илларионович двинулся было за ним, но тут двери лифта за спиной полковника открылись, и он машинально обернулся на звук. Из лифта вышли двое мужчин азиатской внешности. И сразу двинулись к выходу. И только когда дверь внизу захлопнулась, Страхов сказал:

— Наверное, наш дом — один из немногих в Москве, где гастарбайтеры не живут. Для них там слишком дорого.

— Эти для гастрабайтеров слишком чисто одеты, — возразил журналист. — Игорь Владимирович говорил, что этажом выше живут якуты. Недавно квартиру купили. Они, наверное…

До якутов Игорю Илларионовичу Страхову никакого дела не было. Живут, и пусть живут.

Поднялись на лестничную площадку третьего этажа. Пол там был тщательно вымыт. И, похоже, совсем недавно. Наверное, и не в первый раз. Кровь сразу отмыть бывает сложно. Да большинство современных людей и не желают руки в холодной воде студить. Пользуются благами цивилизации и используют горячую воду там, где использовать не следует. А кровь можно отмыть только холодной водой, иначе она просто «приваривается» к той поверхности, на которую попала, и тогда приходится скоблить.

— Вот здесь это произошло, — сказал Борис, показывая пальцем на дверь. — Я когда приходил утром, кровь уже пытались отмыть и только размазали по полу. Как будто грязный пол был. Сейчас убрали…

— Да, кровь лучше убирать сразу, — грустно согласился Страхов.

— С чего начнем? С квартиры или с соседей? — спросил Борис.

— Квартира… — удивился профессор. — А как туда попасть? У вас разве есть ключ?

— Ключей у меня нет, но имеется инструмент для негласного журналистского расследования.

Борис с гордостью вытащил из кармана связку отмычек.

— Как-то это… — сказал Страхов, но тут же решился. — Идем в квартиру…

Борис шагнул к двери, наклонился, чтобы осмотреть личинку замка и выбрать нужную отмычку, при этом оперся ладонью на дверь, и она открылась сама по себе.

— Интересно… — сказал профессор. — Кто-то здесь побывал перед нами. И вышли торопливо, дверь не успели закрыть. Может, мы кого-то спугнули?

— Все может быть, — согласился Борис. — Хотя, возможно, Игорь Владимирович не успел повернуть ключ, когда его убили. Дверь так и осталась открытой.

Он вошел, включил в прихожей свет.

— Ты не видел «Кэмри», на которой меня привезли на место встречи? Позади «Победы» остановилась… Там, у метро, — спросил профессор.

— Внимания не обратил. У меня заднее стекло-то… Сами видели… Никакого обзора.

— А когда мы сюда приехали, перед нами из двора «Кэмри» выехала. Не знаешь, чья машина? Может, кого-то из жильцов?

— Я здесь был-то всего, кажется, четыре раза. Откуда могу знать, чьи машины. А кто там, в машине, был?

— Я не видел в темноте. Показалось только, что водитель на нас посматривает. Но, возможно, смотрел на редкую машину.

— А подвозил вас кто?

— Один наш профессор. Из соседней лаборатории. А за рулем был подполковник Нестеренко из управления ФСБ по Москве. Не знаком с таким?

— Нет. Не слышал. И что?

Игорь Илларионович не стал говорить, что сам подполковник Нестеренко Бориса знает. Нужная информация когда-нибудь может сгодиться.

— Вот я и думаю, может быть, увидели, что мы подъезжаем, заторопились и не успели дверь закрыть. Машина у тебя приметная.

— Все может быть. Только я не понимаю, что нужно было подполковнику ФСБ и вашему профессору в этой квартире. Игорь Владимирович — просто артист. Чем он мог заинтересовать таких людей? Не понимаю…

— Мы все многого не понимаем. И только потом, когда все становится на свои места, все бывает ясно и взаимосвязано, и мы только удивляемся, как раньше об этом не догадались. И такова обыденная жизнь.

Осмотр квартиры не занял много времени. Квартира была обычной. И, конечно, ФСБ уже «подчистила» ее основательно. И ничего в ней нельзя было найти. Еще и потому, что ни профессор, ни Борис не знали, что искать. Игорь Илларионович даже за шкаф заглянул и увидел там гвоздь в стене. Туда «рамку» вешали. Сейчас уже даже с прибором было трудно определить степень облучения и силу этой «рамки». Но, судя по состоянию артиста, «рамка» была с несколькими контурами, включающими в себя полную систему обмотки.

Квартиру покинули, так и оставив дверь открытой. Закрывать ее отмычками смешно. Борис сказал, что открыть бывает гораздо легче, чем закрыть. Если была открыта, пусть и остается открытой. Не настежь же, и то слава богу.

— Теперь нам предстоит поговорить с женой прапорщика, — сказал Страхов. — Вопрос в том, захочет ли она с нами разговаривать…

— Это я, Игорь Илларионович, на себя беру. Я умею находить к людям подход, — заявил Борис и смело нажал кнопку звонка.

В ответ на звонок раздались торопливые шаги.

— Кто там? — спросил детский голос, и задергалась ручка на дверной защелке. Но дверь не открылась.

— Позови маму, — попросил журналист.

— Кто там? — повторил вопрос женский голос. Мама подошла, видимо, неслышно.

— С вами желает поговорить эксперт по психологии профессор Страхов. Вы понимаете, по какому поводу…

Дверь открылась. Женщина маленького роста держала на руках ребенка примерно полутора лет. Второй ребенок, лет пяти, выглядывал из-за ее спины, вцепившись руками в халат мамы. Женщина рассматривала пришедших внимательно и строго, даже за порог вместе с ребенком ступила и на цыпочки поднялась, чтобы глянуть на погон профессору. Звание полковника ее удовлетворило.

— Это вы профессор, что ли? — с каким-то сарказмом спросила женщина Борю.

— Нет. Профессор — это я. Зовут меня Игорь Илларионович. А со мной мой ассистент. Вам чем-то мои погоны не понравились?