Джон Фарроу - Ледяной город Страница 12

— Теперь, когда вы признали свою вину… — начал было Санк-Марс.

— Дело даже не будет передано в суд, — парировал дипломат, упрекнув детектива в невежестве. Его звали Мюррей. Джонатан Джеймс Мюррей, эсквайр, как было указано на визитной карточке с тисненым шрифтом.

— Разве кто-то говорит здесь о суде? — Санк-Марс выбил у дипломата почву из-под ног. — Это дело, Мюррей, никто и не собирается передавать в суд.

— Не надо со мной говорить в таком дешевом фамильярном тоне, сэр. Можете называть меня мистер Мюррей.

— Мистер Мюррей, сэр, — сухо ответил ему Санк-Марс, — меня не интересуют ваши деньги, и ваше дело не будет передано в суд. Мне нужна информация. Это — единственная валюта, которую я принимаю.

Дипломат глуповато осклабился. Санк-Марс убрал снимок его жены с синяками под глазами, распухшим носом и кровоподтеками на губах. Он прокручивал в голове звонкие заголовки, каждый из которых стоил бы его собеседнику репутации.

— Как там у вас называется эта лондонская газетенка? «Всемирные новости»?

Маленький человечек разразился потоком брани и протестов. Он заявлял о своей дипломатической неприкосновенности, выкрикивал оскорбления, обвинял полицейского в похищении жены и божился, что найдет способ засадить его за решетку. Дипломат с пеной у рта грозил своими связями, которые помогут ему лишить Санк-Марса его полицейского значка, а тот ни с чем не спорил, а только твердил свое: либо он продаст снимки, либо дипломат расскажет ему о том, чего он пока не знает.

Оживленная дискуссия продолжалась всю ночь. На рассвете англичанин запросил пощады. От судебного разбирательства он был гарантирован, но ему надо было избежать скандала. Санк-Марс прозрачно намекнул, что ему нужно разворошить гнездо ребятишек, которые собирались внизу. Тогда основательно измотанный дипломат, признавший свое полное поражение, сделал неожиданное заявление. После него за несколько дней Эмиль Санк-Марс без посторонней помощи раскрыл преступную организацию, занимавшуюся переправкой белых женщин лондонским любителям «клубнички». Тем самым он спас от продажи в европейские бордели десять квебекских девушек, недавно приехавших в город из провинции. Популярная монреальская газетенка «Алло, полиция!» превратила его в местного героя дня.

Он особенно не задумывался о наводке, благодаря которой удалось раскрутить весь процесс. Эту утечку могли организовать любая горничная, ребенок, шофер, благожелатель, сотрудник британской торговой миссии, информацию мог передать кто угодно. Однако недели через две Санк-Марс снова услышал по телефону тот же голос и получил новую информацию, которая позволила ему задержать шайку молодых воров, специализировавшихся на краже мехов из раздевалок ресторанов и картинных галерей. Еще через три недели ему помогли выявить банду угонщиков, переправлявших в западную Канаду автомобили среднего класса. Эмиль Санк-Марс постоянно проводил впечатляющие аресты, которые вели к громким судебным процессам. Его имя не сходило с газетных страниц и программ телевизионных новостей. Каждый раз, когда он говорил о том, что основным методом проведения расследований для него было терпеливое ожидание у телефона, ему никто не верил, и при этом все считали его исключительно скромным человеком. После нескольких таких случаев он стал хранить такое объяснение про себя. Местные газеты сделали его героем многих легенд. В «Алло, полиция!» его уже почти боготворили.

Ему пришлось все это пережить и даже смириться с завистью коллег. После первых успехов наводки стали поступать с большими интервалами, но по несколько раз в год Санк-Марс продолжал проводить сногсшибательные аресты. Ему потребовалась всего неделя, чтобы выследить, задержать и провести расследование преступлений шайки похитителей драгоценностей, которым долго удавалось избегать всех ловушек, подстроенных им специально выделенной для их задержания полицейской группой. Он разоблачил компанию, продававшую автомобильные магнитолы и ежедневно передававшую ворам списки своих клиентов. При этом были пойманы члены банды, занимавшейся грабежом банкоматов, — они разбивали стены, за которыми находились банковские машины, и увозили их на грузовиках. Он нашел склад, которым пользовались почтовые воры для хранения награбленного, и засадил их всех за решетку. Объем, точность и частота получаемой им информации озадачивала его друзей и сбивала с толку врагов. Да и самого Санк-Марса все больше интересовал вопрос о ее происхождении. С ним всегда говорил один и тот же голос, но ни один информатор в мире не мог собрать столько разных сведений самостоятельно. Однако самым странным для него во всей этой истории было то, что его ни разу не просили оплатить эту информацию ни деньгами, ни услугами.

По мере того как его профессиональная деятельность поднималась на новую высоту, он переосмысливал и личные проблемы. Его совместная жизнь с новой женой оказалась сложнее, чем представлялась им во время долгих ухаживаний с нечастыми встречами, когда она еще жила в Штатах. Санк-Марс уступил ее желанию переехать за город и разводить там лошадей. Их роман начался и развивался в связи с этими животными, и переезд, как они надеялись, смог бы раздуть искру, которая когда-то зажгла их любовь. Санк-Марс полагал, что это поможет ей заниматься делом, пока сам он будет пропадать на работе. В этом плане их переезд оказался удачным. Загородная жизнь не столько устранила, сколько выявила существовавшие между ними разногласия, но вместе с тем ослабила их напряженность.

Санк-Марс продолжал путь по сельской дороге сквозь зимнюю ночь. Внезапно он остановился, выключил двигатель и вышел из машины. В такую погоду это было не самым мудрым решением: если бы в этот лютый мороз машина не завелась, он мог оказаться в весьма затруднительном положении, потому что в такое время помощи ждать было неоткуда. Но он пошел на риск, потому что ему позарез было нужно додумать до конца не выходившую из головы мысль, и он решил это сделать здесь.

Эта мысль вгоняла его в транс, тяготила и расстраивала до невозможности. Детектив никак не мог понять, продал он свою душу дьяволу или нет. Он получал поступавшую информацию и к собственной выгоде пользовался ее неиссякающим потоком по своему усмотрению. Но разве он соглашался платить за нее какую-то цену? Этот парнишка, которого они нашли в шкафу, ему, должно быть, и двадцати еще не было, — этот похожий на студента Санта-Клаус был частью той сети, которая поставляла ему информацию. Мальчик был одним из тех редких людей в этой цепочке, которых он уже мельком видел раньше. А теперь он был мертв, ему свернули шею за предательство, тело его было изуродовано и использовано как прозрачное предупреждение самому Санк-Марсу. Кем он был, этот паренек? Он его не знал, но в своих интересах использовал его информацию, тот риск, на который шел этот парень. Зачем он это делал? Кто его на это толкал? У Санк-Марса не было на этот счет даже догадок. Он знал только то, что юноша жертвовал жизнью, а он пожинал плоды его самопожертвования. Стоя на ледяном ветру, Санк-Марс пытался себя убедить, что не он повинен в том, что случилось.

Думать надо было быстро. Ночь была слишком холодной, чтобы быстро найти решение и не ошибиться. Санк-Марс решил, что, по сути дела, винить надо было не его. Но если не он был ответственен за совершенное преступление, то кто же? Очевидно, что не мертвый Санта-Клаус и не те, с кем он был связан. Он ведь наверняка работал не один — об этом ясно свидетельствовал широкий диапазон получаемых детективом сведений. Кто-то этих людей организовывал и направлял. Кто-то специально готовил их и давал задания. Об этом Санк-Марс догадывался уже давно, но особого значения этому не придавал, сосредоточившись на впечатляющих результатах. Именно в этом и состояла его вина.

Эмиль Санк-Марс вернулся назад и сел в машину. Глубоко вздохнув, включил зажигание. Движок зарокотал, и он неспешно поехал дальше по сельской дороге.

— Да, теперь мне все ясно, — внятно произнес Санк-Марс. У него была привычка в машине рассуждать вслух. — Ну ладно, кто-то мальчика убил. Но вина за это лежит на том, кто его вовлек, кто ввел его к этим подонкам. Именно он определил его судьбу, и за смерть парня спрос будет с него.

Произнесенные вслух слова поразили самого Эмиля Санк-Марса. Он даже удивился собственному выводу, который оказался чреват такими тяжкими последствиями, такой дьявольской изощренностью, что он не удержался и сказал:

— Теперь я костьми лягу, но его достану.

Официальное расследование будет направлено на поиск непосредственных убийц-исполнителей и, скорее всего, завершится еще одним глухарем. Каким-то шестым чувством Санк-Марс вдруг осознал, что ему в одиночку предстоит охотиться на того — а может быть, на ту или на тех, — кто полагает, что держит его под контролем. Его целью станет тот, кто завербовал убитого паренька и овладел его душой, как, возможно, вербовал и брал себе души других парней и девушек, и охота на виновного станет для него делом чести.