Михаил Нестеров - Агент ливийского полковника Страница 12

Глава 5

Рождение главного свидетеля

– Как вас зовут?

– Вы можете называть меня как угодно, – мгновенно парировала Руби и положила ногу на ногу, как Шэрон Стоун в фильме «Основной инстинкт». И даже попыталась выпустить колечко дыма в лицо следователю.

Эта, по сути, реконструкция знаменитой сцены, по-настоящему прославившей американскую актрису, на Натана Паттерсона подействовала отрезвляюще. Он рассмеялся, подумав: «Какого черта я сорвался на эту бабу?» Она тоже отметила результат своей неожиданной импровизации и усмехнулась. Ну и черт с ней, еще раз незлобиво выругался Натан.

В этом кабинете с полупрозрачной дверью, за которой мелькали тени сотрудников полицейского участка, возникла пауза. Паттерсон использовал ее, чтобы разобраться в самом себе, найти причину своей неуравновешенности. Устал? Ну не то чтобы валился с ног, потерял аппетит и прочее в том же духе. В этом деле Натан Паттерсон чувствовал внутренний дискомфорт, а причина этого неудобства, как ни крути, – ложь. Прогремел первый, тоскливо ожидаемый взрыв. Он стал результатом давнего сфабрикованного дела. Как сказал Стивен Макгрегор, только слепой не мог заметить четкого плана. Верно – но с высоты уже свершившихся дел. В хронологическом порядке они выглядели следующим образом... Натан поморщился. Его тошнило от лицемерия... Запада. Да, пусть будет так: Лицемерие Запада, причем с заглавной буквы и курсивом. Если сравнить это дело с пресловутой палкой, то на одном конце – сфабрикованное против Ливии дело, с другой – сотни массированных авиаударов. Лично Муаммару Каддафи, сыну бедуина Абу Меньяра и его жены Айши, Запад не мог простить его «успешной карьеры».

Группа специалистов, ответственная за взрыв на борту «Боинга-747-121», насчитывала пять человек; самому старшему – не больше, чем Муаммару Каддафи, в двадцать шесть лет совершившему в стране военный переворот, жертвами которого стали всего два человека. Да, все молоды, можно сказать, без мозгов. Как натасканным овчаркам, им сказали «фас!» – и они ринулись исполнять приказ. Потом каждый из них получил повышение – хотя на первый взгляд к делу это отношения не имело. Но вот вопрос: если бы Натану Паттерсону с группой «безмозглых» единомышленников сейчас предложили подобную чудовищную провокацию, согласился бы он? В качестве исполнителя – нет. И еще сто раз нет. Потому что он научился мыслить, отдавая отчет своим действиям; он научился выискивать ответы... Нет, не так. Он научился материализовывать призраков. И вот в день нынешний они выстроились перед ним плотной стеной: пассажиры рейса № 103. Он не раз видел снимки каждого (каждого – мысленно подчеркнул он)...

Пришло время расхлебывать кашу, которую он когда-то замешал. Можно писать книгу под названием «Рецепты политической кухни», автор – Натан Паттерсон. Он криво усмехнулся.

Натан открыл новый, купленный им в магазине блокнот. Это несмотря на то, что в ящике его рабочего стола их скопилось полтора десятка. На первой странице – имя, нацарапанное крупными корявыми буквами; как будто он, вырвавшись из глубины ночного кошмара, написал имя своего душителя. В то время он сидел за рулем «Ягуара», принимая звонок от Шона Свитинга, назвавшего ему имя «вероятного свидетеля теракта». Хотя Паттерсон знал этого человека, все же отыграл сцену до конца и записал его имя в блокнот, когда машина въехала на брусчатку.

– Вас зовут Руби Уоллес?

– Да. А вас? Вы так и не представились.

Точно. Он ворвался сюда как ошпаренный.

– Натан Паттерсон.

– У меня был знакомый с такой фамилией, только звали его по-другому. Сейчас ему чуть за пятьдесят и он живет в Уэмбли. Он не ваш родственник?

– Не исключено. В нашем роду все мужчины отличались отменным вкусом.

Руби улыбнулась кончиками губ и потушила сигарету в пепельнице.

– Мне придется заново ответить на вопросы, которыми меня засыпали здесь до вас?

– Боюсь, что так.

Паттерсон не стал знакомиться с протоколом допроса свидетельницы – ему было важно самому составить представление об этой женщине: какой она человек, какие у нее представления о жизни. И прежде чем она начнет описывать художнику-криминалисту внешность подозреваемого, с деталями словесного портрета ознакомится он, агент «Сикрет сервис».

– Расскажите все, что знаете об этом деле, своими словами. Необязательно в хронологическом порядке – все со временем станет на свои места. Может быть, хотите кофе?

– Я бы выпила виски.

– Ну, глоток делу не повредит.

Виски (отличный шотландский виски с характерным дымным ароматом) нашелся в металлическом шкафу начальника участка. Он лично принес стакан, наполнил его на четверть, бросив два недовольных взгляда: на Руби Уоллес и агента «Сикрет сервис».

– Значит, дело было так, – начала Руби. – Сидели мы с подругой в ресторане.

– Одну секунду. Как звали вашу подругу?

– Ну как же – Мари. Мари Блант, которая... стала жертвой сегодняшнего теракта, – подобрала Руби определение.

– Хорошо. Продолжайте.

– Так вот, нам с Мари хотелось оттянуться, как никогда. Я рассчитывала снять парня лет двадцати пяти. Мари буркнула, что ей сгодился бы и постарше. И она первой увидела его. Ей повезло. Ну в том плане, что сидела лицом к нему она, а не я. Хотя, наверное, повезло все-таки мне: иначе с вами сейчас беседовала бы Мари. Она обменялась с этим мужчиной знаками и дала знать мне, что я третий лишний. Я не обиделась. Со мной такое и раньше случалось. Я встала, обернулась. Этот мужик мне сразу понравился: тридцать пять, араб, довольно высокий, плечистый, с сильными руками...

– Такие подробности, – сделал ей комплимент Паттерсон.

– Я такие детали на лету схватываю, – ответила Руби. – Я могла пересесть за другой столик, но настроение мое покатилось, как слеза по щеке. Когда я вышла из ресторана, Мари уже сидела в компании этого арабского скакуна. Она позвонила мне на следующее утро и начала трепаться – не про то, как она провела ночь, а как собиралась провести день. Ее новый знакомый пригласил нас на пикник.

– Простите. Вы сказали «нас». Я правильно понял, Руби: этот мужчина пригласил и вас тоже?

– Ну да. – Она пожала плечами. – Может быть, я не знаю, он таким образом решил компенсировать нанесенный мне накануне урон.

– Продолжайте, – улыбнулся Паттерсон. – Вы согласились?

– Я согласилась. Мы договорились встретиться на Паддингтонском вокзале. Я опоздала. Буквально на три или четыре минуты. Бежала за поездом и кляла машиниста на чем свет стоит. А спустя час, когда я вернулась домой и увидела по телевизору новости, я послала ему тысячу благодарностей. Хотя нет, это случилось позже, когда я тщетно пыталась связаться с Мари по телефону. В новостях показали список погибших, и я поняла, что была на волосок от смерти. Я откликнулась на призыв полиции, как передали в новостях – признательной за любую информацию о теракте, точно не помню. В этом участке мне сказали, что предположительно взрывное устройство находилось рядом с Мари, возможно, в ее сумке. Что это значит?

– Это значит, что мужчина, которого вы видели в ресторане, пригласил и вашу подругу, и вас на пикник, чтобы, во-первых, использовать одну из вас в качестве живой бомбы, во-вторых, избавиться от вас как от свидетеля. Со вторым у него ничего не вышло, но вряд ли это его сильно расстроило. Он мог убрать вас, проследив за вами от перрона до вашего дома.

– Значит, его не было в поезде?

– Я представляю этот фрагмент так. Он посадил Мари в поезд, а сам остался, сославшись на какое-то срочное дело, договорился встретиться с ней в Кентербери через полчаса или час. Поезда в этом направлении отправляются по выходным через каждые двадцать минут, и Мари по этому поводу не обеспокоилась. Не уверен, что взрывное устройство находилось в сумке Мари. Скорее – в сумке самого террориста; Мари и в голову не пришло заглянуть в нее. Возможно, адская машинка находилась под продуктами, вином, салфетками... что еще берут на пикник?

– Скатерть, зонтик, – машинально ответила Руби. – Выходит, он видел меня...

Паттерсон отчетливо представил себе Ахмеда Джемаля – высокого, широкоплечего, сильного (сейчас он дожидался шефа в его машине). Он провожает глазами скоростной поезд и усмехается над опоздавшей к отправлению Руби Уоллес.

– Выходит, что так. – Паттерсон жестом руки подозвал начальника участка. – Я хотел спросить о вашем художнике-криминалисте.

– Он один из лучших, – последовал ответ.

– Пусть ваш не обижается, но на майке нашего художника вышит шелком номер 1.

Глава 6

«Вас будут охранять...»

Руби вернулась домой поздно вечером. К подъезду ее довезли на служебной машине британской разведки, и она ощутила на себе соблазнительное бремя важной персоны – пусть даже в качестве пресловутой свидетельницы номер один, о которых сложена уйма романов. «Вас будут охранять», – сказал ей напоследок Паттерсон, и Руби, вглядевшись в его потемневшие глаза, поняла: этот человек смертельно устал. Всем, даже разведчикам со стальными нервами, требовался отдых.