Михаил Нестеров - Таймер для обреченных Страница 12

— Ты знаешь, Дани, что точкой отсчета или базой является дата, — подчеркнул директор. — Это намеченные на 3 марта учения украинской ПВО.

— Генштаб Украины планирует провести их по прежнему сценарию?

— Конечно, — глубоким кивком подтвердил Эйтан. — У них нет другого полигона, кроме крымского полигона на мысе Опук. Он относительно дешев, что в первую очередь прельщает украинских военных. Для стрельбы на полигоне привлекаются все имеющиеся на вооружении войск ПВО Украины зенитно-ракетные системы: С-75, С-125, С-300 и стационарный комплекс дальнего действия С-200 «Вега», — перечислил он, разгибая непослушные пальцы.

— Они учли фактор «зоны безопасности»?

— Наша агентура об этом говорит совершенно однозначно: нет.

— Дальше.

— Разумеется, есть кое-какие ограничения, но они носят «азимутально-секторный» характер.

— Объясни, что это значит.

— Дело в том, что в условиях Черного моря ограничения по дальности стрельбы трудно установить. Если говорить простым языком, то надо освободить воздушное пространство от всех типов летательных аппаратов над всей акваторией Черного моря. До Турции и Грузии. Что совершенно немыслимо. По этому пункту мы сюрпризов не ждем.

— Ты уверен, что устроители учений не сменят полигон? — продолжал уточнять Мармсталь.

— Это можно сделать в учебных стрельбах из самоходных ЗРК. А к работе привлечены стационарные ракетные комплексы.

— Время?

— Перенесение учебно-боевой работы на час в ту или другую сторону создаст дополнительные трудности в обеспечении безопасности. Отсюда следует вывод: переноса по времени не предвидится. В этом деле мы манипулируем не часами, а минутами и секундами. Упомяну о хронологии, которая является неотъемлемой в нашей операции. 2000 год — учебная ракета поражает многоэтажный жилой дом в пригороде Киева. 2001-й — ракета такого же класса сбивает российский пассажирский самолет. Далее — С-300 едва не сбивает наш «Боинг». 2006 год... Впрочем, я забегаю вперед.

— Продолжай. — Дани поправил крашеную прядку и задержал ладонь на виске, словно приклеивал редкие волосы к черепу.

— Существует категория свидетелей, но ограничена всего тремя людьми. Они принимали участие в сборе информации во время расследования инцидента. В первую очередь я говорю о капитане нашего ведомства Мэлоди Унгер.

— Я слышал, она толковый офицер.

— Я так не думаю, — генерал не разделил точку зрения босса. — Как выясняется сейчас, она сломалась именно во время сбора информации в Крыму. Мы обязали этих офицеров молчать, однако...

Эйтан закашлялся, извинившись, прошел к рабочему столу. Хлебнув минералки, он нажал на клавишу селекторной связи и напомнил секретарше, едва сдерживаясь:

— Кофе, пожалуйста.

Заняв прежнее место, продолжил:

— Однако все трое офицеров уволились со службы с разницей в семь месяцев. Последней рапорт на имя шефа ВВС написала Мэлоди Унгер. Кроме того, нам стало известно о некоем Комитете, в который вошли семьи погибших в октябре 2001 года, русских в нем нет, только израильтяне. Он насчитывает порядка двадцати человек. Нам долго не удавалось выявить инициатора этой группы.

— Им оказалась Мэлоди Унгер.

— Именно. Она действовала через подставных лиц, они же самые активные родственники погибших. Цель создания Комитета...

— Унгер могла рассказать его членам правду о трагедии 2001 года? — перебил Дани.

— Нет. Однозначно — нет.

«Где кофе, черт возьми?!» — психовал Эйтан. И в его глазах нерадивая секретарша приобрела черты капитана Мэлоди Унгер, подлежащей ликвидации.

— Для Унгер Комитет — прикрытие. Если она решится передать материалы спецслужбам третьих стран, Комитет также послужит стеной. Я говорю об огласке и том факте, при котором мы начнем преследование Унгер в законных и специальных рамках. Пока ни того, ни другого, ни третьего не произошло. Но произойдет при повторении событий 2001 года. Кроме того, мы получили запись телефонного разговора Унгер — Карпатов. Последний сообщил о давлении на него плюс подробности задания. Мы ожидали от Унгер обстоятельного доклада по этой теме, однако этого не произошло, что навело нас на определенные мысли.

Генерал Эйтан на этом этапе решил скрыть от босса важную информацию. Мягко говоря, его поначалу шокировало заявление капитана Карпатова: "Я выполнял приказ. Меня обещали убить, если я не «подброшу мощности» на лайнер". Кто именно — он не знает. Однако то, что для рядового зенитчика осталось «бодягой», для искушенного директора военной разведки предстало в ином свете. Возможно, спецслужбам России не хватило самой малости, и хитроумная диверсионная акция едва не привела к коренному пересмотру двухсторонних отношений в области военного управления. Однако чуть позже опытный разведчик пришел к однозначному выводу: спецслужбы тут ни при чем. Такая «глобальная» версия устроила бы журналистов. Скорее всего, рассудил генерал, эту нелепицу придумал сам Андрей Карпатов. Цель его лжи — чтобы от него отстали. Он молод, но сумел просчитать ситуацию, при которой столкновение двух разведок оставит его на обочине. Возможно — мертвым. Он это не учел, действуя сгоряча.

— У нас есть другой способ избавиться от нашего главного противника?

— Политическая ситуация на Ближнем Востоке, в Палестине и в Израиле однозначно говорит — нет. Акцию надо проводить чужими руками и не бросить тень на наши спецслужбы. Это единственный вариант, базируемый на вышеперечисленных факторах — недееспособность Украины в отдельно взятом роде войск. К тому же на эту операцию мы затратили много средств и усилий.

— Это не аргумент. Больше всего меня интересует практическая ценность. — Мармсталь надолго задумался. Он смотрел прямо перед собой, лишь изредка бросая взгляд на генерала.

На этот час политическая ситуация просилась называться критической и выглядела следующим образом. Экстремистское движение «Хамас», победившее на парламентских выборах в Палестинской автономии, рвалось в Россию по личному приглашению президента РФ. Допустить террористов к переговорам с главой российской державы для Израиля означало потерпеть поражение сразу на двух фронтах — палестинском, внутреннем, и российском, внешнем. Удерживать лидеров «Хамаса» в Палестине и не давать им возможности покинуть страну означало обострить и без того сложные отношения с Европой и мусульманским миром, вцепившимся в глотку Израиля. Это также означало серьезный раскол в правительстве: министр иностранных дел Голда Саар — протеже Ариэля Шарона и один из главных претендентов на пост премьера — открыто заявила, что поддерживает инициативу Путина. Все это называлось политическим тупиком. Дабы не потерять разум от ударов головой об эти две стены, следовало придумать третью, которая бы легко рушилась. И таковая была найдена в Украине.

Это был рискованный, но единственный путь. Он привлекал тем, что однажды был успешно использован. Плюс другой привлекательный момент: Украина окажется виновной в повторной трагедии. Это даже не вторая серия фильма, без учета попавшей в жилой дом ракеты, а повтор первой, рассуждал Дани. Чтобы никто не смог в грядущей диверсии уследить диверсионные корни, и не важно, чьи они — украинские, израильские, российские. Халатность и есть оборотная сторона этой диверсии. Мармсталь, не подозревая о скрытых деталях, подумал о том, что шеф военной разведки разработал и вел очень тонкую игру.

Наконец-то в кабинет лебедем вплыла секретарша. С темными выразительными глазами, одетая в темную узкую юбку и светлую блузку, она поставила на маленький столик золотистый поднос и удалилась с легким полупоклоном. Шеф «Амана» взял в руки чашку и понял, что уже не хочет кофе. И раньше не хотел.

— Россия предложила для делегации «Хамаса» свой самолет и ждет нашего согласия.

— Разумеется, — Дани искренне улыбнулся. — Пусть себе летят.

— Заявление от российской стороны уже поступило, от нас ждут ответа. Согласно нашей операции, мы должны дать ответ до конца февраля. Поскольку на 3 марта назначены учения украинских ПВО. Мы должны обосновать эту дату. Министру транспорта нельзя давать ее как бы от фонаря. То есть подвести пик трехсторонних переговоров о вылете делегации «Хамаса» в Москву 3 марта. Чтобы все выглядело естественно и логично.

— Леви Эжбу в курсе операции?

Генерал покачал головой. Бывший командующий военно-воздушными силами, а ныне директор аэропорта «Бен-Гурион» пока оставался в неведении. Шеф военной разведки отказался от идеи поставить Леви перед мутным фактом: «Вскоре произойдет нечто, что напомнит тебе о многом. Ты должен сделать то-то и то-то и молчать об этом». По сути это интрига, которая, кроме вреда, более ничего не принесет. По-другому обстояло дело с Андреем Карпатовым. Ему надо было готовиться к заданию, поменять смены. Ему предстояло настроиться, прогнать в голове и перед пультом свои действия. В него, как в новый компьютер, директор «Амана» заложил математику.