Платон Обухов - Спарринг со смертью Страница 12

— Вы чувствуете, что ваше тело окрепло?

— Только верхняя часть, доктор.

— Это не так мало.

— Это правда, — живо согласилась она. — Ведь все восстановится, правда?

— Да, — согласился он. — Вам понадобятся сильные руки, прежде чем вы начнете развивающие упражнения нижних конечностей и спины. Вот, возьмите, — он протянул ей несколько упаковок, — здесь витамины.

— Спасибо. Чем мне отблагодарить вас?

— Лучший подарок — это положительный результат.

— Мой жених бросил меня, — пожаловалась Лена.

— Найдете себе лучше, — уверенно заявил Сизин. — Перестаньте терзаться. Вы всю свою энергию должны направить на выздоровление, а не на воспоминания о бесследно исчезнувшем ухажере.

— Я стараюсь выполнять все, что вы мне говорите, — заверила доктора Лена. — Вы считаете, что мои дела идут в гору?

— Несомненно. Тренируйтесь, пейте витамины, варите себе каши и не забывайте хорошо спать.

— Я сделаю все, что требуется.

— Вот и молодцом.

Сизин попрощался и пошел прочь.

Лена провожала его взглядом до тех пор, пока он не скрылся за поворотом.

Екатеринбург

— Эй, голубенький, подымайся, мать звонит. — Валя Боков пнул ногой по дужке кровати. — Скажи ей, что задержишься еще на неделю.

Зотов покорно поднялся с тонкого матраса, прикрывающего железную сетку, и взял протянутую ему трубку.

— Да, я… Все хорошо… Нет, ничего не надо… Здоровье? Не жалуюсь. Мне надо еще поработать… Приеду… Обещаю, приеду через неделю.

Мать волновалась, не зная, куда это он запропастился. Уже вторую неделю не ночует дома. Сейчас она во второй раз пришла в сборочный цех. Сына там не было, зато присутствовал начальник по фамилии Мамин.

Мама протянул женщине номер телефона.

— Заказ срочный, парень работает днем и ночью, ему лучше сейчас не тратить время на дорогу домой и обратно. Вот деньги, которые ваш сын честно зарабатывает. — Он протянул несколько крупных купюр. — Можете забрать.

— Нет, вы уж отдайте все ему. Я просто беспокоюсь, понимаете. Уже третьи сутки не ночует дома, и это уже не в первый раз.

— Но он должен был предупредить.

— Это он сделал, — отмахнулась мать, — только надоели мне его отлучки.

— Ничего страшного. Прогнется немного больше, чем прежде. — Мамин улыбнулся.

Екатерина Ивановна закивала и даже слегка повеселела, от сердца отлегло.

— Можно я позвоню от вас?

— Конечно.

Мамин придвинул к ней аппарат.

Она узнала родной голос и успокоилась. Что она могла? Лишь задавать банальные вопросы и слушать успокаивающие ответы.

— Ты хоть в городе?

— Да, на другом конце. Работаем вовсю. Мать, не волнуйся.

— Хорошо, хорошо, не буду.

Ромка тепло попрощался с матерью и отключился.

— Хорошо поешь, птенчик, — похвалил Боков. — Готовь попку для очередного дубля.

Подвал девятиэтажного дома был превращен в небольшую студию, где дни напролет шли съемки порносюжетов, которые тут же распространялись по всему городу.

— Хочешь, отправим пару кассет мамочке? — ухмыльнулся режиссер. — Ты же у нас звезда. Тебя и так берут, и эдак.

Стоявший за спиной Бокова качок, один из главных активных героев местных картин, заржал.

— Пусть маманя к нам приходит, — пробасил он.

Зотов кинулся на него с кулаками.

— Только не по лицу! — закричал Боков, зная, что сейчас юный герой наткнется на кулак.

Но было поздно. Прямой удар в лицо опрокинул Ромку на спину.

— Идиот. — Валя хлестанул мускулистую машину по щеке. — Я же не могу все время снимать только твой член и его задницу. Мне нужны образы! Образы!

— С-с-сука, — прошипел Зотов, поднимаясь.

— Готовься к акту, девочка, — отозвался детина и открыл бутылку минеральной воды.

После того укола Зотов очнулся через несколько часов. Он с удивлением рассматривал большую красиво обставленную комнату. Яркий свет юпитеров не давал разглядеть стоящих за ними людей.

— Пташка проснулась. Начали! — услышал он голос Бокова.

Тут же к нему подбежали четверо обнаженных крепких мужчин. Они сорвали с него простыню — только теперь Ромка понял, что он совершенно голый — и, скрутив его, выставили на всеобщее обозрение его зад.

Он вертел головой, вяло протестовал, но то дерьмо, которым его напичкали, сделало восприятие мира слишком поверхностным, а движения — медленными и вялыми.

Он оглянулся и увидел, как обнаженная красивая женщина медленно приближается к нему под ритмичную музыку, держа в руке искусственный фаллос.

Когда все закончилось, он не мог пошевелиться. Свернувшись калачиком, Зотов уснул прямо на той постели, где его и брали много раз подряд. Ему хотелось покончить с собой, но сделать это, когда за тобой постоянно наблюдают, как за ценным экспонатом, невозможно.

Теперь его лицо разбито, и съемку наверняка отменят, значит, он сможет вернуться домой и отоспаться. Иногда ему даже казалось, что он привык к тому, что с ним творят.

Мама пригрозил ему в случае чего расправиться с матерью. О самом Ромке речи вообще не было. Он знал, что его жизнь сейчас не стоит ничего. Жить он еще будет столько, сколько сможет давать огромным мужикам. Один серьезный нервный срыв — и через час он будет считаться пропавшим без вести.

Мысль о тихом отъезде из города во время одного из перерывов между съемками, когда его отпускали домой на побывку, не покидала его уже давно. Конечно, его могут поймать, но продолжать жить так, как сейчас, он не мог.

— Вставай, целка, хватит сидеть. Сейчас немного поснимаем, — скомандовал Боков, и все закрутилось вновь.

Март. Москва

Быков, благодаря финансовым вливаниям братвы, преодолел последствия поджога за неделю. Стало даже лучше, чем прежде. Только вот преступников не нашли, и это, надо сказать, не слишком радовало.

Теперь есть противопожарная сигнализация, сторож из молодых ветеранов кавказских войн и страховка. Но тот, кто бросил его в долговую яму, остался безнаказанным. Кандидатур на поджог было хоть отбавляй.

Петров. Если он хотел загнать тренера в финансовую кабалу и, как следствие, подмять под себя, то лучшего способа не найти.

Аросьева. Что может быть страшнее брошенной оскорбленной женщины!

Мелехов. Помощник изредка намекал, что сидит на зарплате, в то время как сам Быков гребет деньги.

Может, он жестким тренерским словом задел какого-нибудь пацана, и тот устроил поджог.

Оставалась, правда, еще одна версия. Поджог мог быть следствием разборки между теми, кто приходил к нему вечером в зал, и их соперниками.

Пришлось продать машину и гараж, чтобы возместить часть потерь. Он поднял плату, и, слава Богу, народ не ушел, но собственные расходы пришлось сократить до минимума.

Мартовским субботним вечером Быков с бухгалтером стали заниматься вычислениями. Очень скоро выяснилось, что уже в июле они отдадут все долги.

— Выкрутимся, Виктор Михайлович, — подытожила Аросьева.

Следующим утром Петров на пару с Коляном ввалились в его кабинет.

— В общем, так, тренер. — Петров сел на стул. — Боссу нужны деньги. Тот маленький толстый мужичонка, который тискал здесь простенькие тренажеры, помнишь?

Быков помнил.

— …Так вот, он и есть мой шеф. До этого тебе об этом было знать не обязательно, а теперь — необходимо. Он хочет, чтобы ты ему лично, завтра, во время его занятий физкультурой, подал в конверте десять тысяч долларов.

— А если я этого не сделаю? — поинтересовался Быков.

— Придется хоронить родных и близких, — тихим голосом сообщил рэкетир.

— Я понял. — Быков скрестил пальцы рук над столом. — Еще что-нибудь?

— До вечера, тренер. — Серега поднялся. — У тебя своя работа, у нас своя.

Быков пораньше поехал домой, поймав на трассе «жигуленок».

Дома он застал Веру в слезах.

— Что случилось? — встревоженно спросил Виктор с порога.

— Звонили твои кредиторы и сказали, чтобы я нашла десять тысяч до завтрашнего вечера, иначе они тебя убьют.

— Я все знаю. Не волнуйся. У меня отложено на черный день именно столько, сколько надо. В конце концов, мы не заплатим ничего лишнего.

Лицо ее стало серьезным:

— Но почему я ничего не знала об этих деньгах?

Быков поцеловал жену.

— Разве тебе не приятно осознавать, что твой суженый готов к любым неожиданностям?

— Наверное, ты лучше разбираешься во всех этих делах, — согласилась она. — Они больше не будут звонить?

— Нет. Я действительно должен и расплачусь.

Быков дождался, когда толстячок закончит упражнения, и подошел к нему с конвертом.

— Здесь не все.

— Мне сказали, что я должен десять тысяч.

— Это проценты, теперь надо отдать долг.

Быкову стало ясно, что по-хорошему не получится.