Владимир Михановский - Вершины держат небо Страница 12

В редкие приезды в Москву Иван Матейченков общался, когда позволяло время, со своим приятелем из Генштаба.

Выслушав, каким хорошим да отработанным во всех деталях был первоначальный план чеченской кампании, Матейченков поинтересовался у штабиста:

– Ну, и на сколько процентов этот план воплотился в жизнь?

Штабист вздохнул:

– Я, Иван Иванович, в подобных случаях часто вспоминаю военную мудрость, кажется, еще суворовских времен:

Гладко было на бумаге,Да забыли про овраги,А по ним ходить…

У нас получилась аналогичная картина.

– Знаю, причем из первых рук, – кивнул Матейченков. – А спросить тебя хотел совсем о другом.

– Спрашивай.

– Что это за история случилась у вас в декабре 1994 года, как раз за несколько дней до того, как наши войска начали всерьез воплощать этот замечательный план в жизнь?

– Ты что имеешь в виду?

– Исчезновение секретной карты.

– Было такое.

– Ты в курсе?

– Еще бы.

– Расскажи детали.

– Вот уже шесть лет прошло с тех пор, а нам, штабистам, до сих пор стыдно за это дикое происшествие.

– Карту украли?

– Никто ничего не знает. Исчезла, и все. А это, сам понимаешь, поставило под угрозу весь наш план вторжения.

– Мало ли в какие руки она могла попасть.

– Ну да, исчезновение карты ставило под угрозу все последующие действия армии – я в данном случае говорю только о ней, ведомства МВД не касаюсь.

– Ну а дальше что с картой-то было? Нашли концы?

– Где там, – махнул рукой штабист. – как сквозь землю провалилась.

– Каковы были последствия?

– Более чем серьезные. Дело в том, что на карте были обозначены все основные маршруты продвижения наших войск.

– Головотяпство.

– Да что там говорить, до анекдота доходило. Мы в глубокой тайне выдвигаемся на исходные позиции, пересекаем административную границу республики. Идут танки, БМП, мотопехота – все, короче, как положено.

– Вдруг, откуда ни возьмись…

– В точку, Иван Иванович. Вдруг, откуда ни возьмись, огромная толпа женщин, детей и стариков выходит и перегораживает дорогу.

– И движение заблокировано.

– Ужас!

– Не давить же стариков и детей, – подхватил штабист.

– Конфуз.

– Не говори. Общий вой и крик стоит. Машут, кто чем может: флажками какими-то, тряпками, сорванными ветками. Потом старухи выходят вперед, срывают со своих голов платки и швыряют их на землю перед нашими танками. Оказывается, у чеченцев есть такой древний обычай: если женщина перед вражеским воином бросает на землю платок, он права не имеет ступить и шагу вперед.

– И смех, и грех.

– Нашим тогда было не до смеха. Кругом, понимаешь, корреспонденты снуют, фотокамерами щелкают. Откуда ни возьмись, вездесущее телевидение подтянулось.

– Опять откуда ни возьмись.

– Вот именно, – невесело согласился генштабист. – Крики, хохот, свист. А уж назавтра какая информация появилась в нашей распрекрасной прессе – можешь себе представить. Женщины и дети предупреждают вражеское нашествие! Мирный народ с голыми руками идет на вражеские танки! Ну, и прочее в том же духе.

Матейченков кивнул:

– Эти материалы я помню.

– Но это еще цветочки, – продолжал штабист. – Самое страшное, к сожалению, началось потом.

– Ягодки.

– Они самые. На карте той злополучной, которая исчезла, были нанесены не только главные направления продвижения наших войск и основные силы, но и даты, и время достижения определенных рубежей.

– И что же дальше?

– Толпа расступилась, женщины старые подобрали с земли свои платки, и мы, донельзя довольные, что неожиданное препятствие столь мирно исчезло, не вызвав ни конфликтов, ни потерь, двинулись дальше, разбились на рукава и направились к намеченным исходным рубежам.

– А что потом – нетрудно догадаться, – перебил Матейченков. – Вы наткнулись на хорошо подготовленную засаду, которая встретила вас шквальным огнем. Так?

– Один к одному. Но ты ведь самого главного-то не знаешь, Иван Иванович!

– А что еще?

– Стыдно нам – спасу нет, поэтому тот факт и утаить постарались, – вздохнул генштабист.

– Выкладывай.

– Ну, отбились мы кое-как от чеченцев, выполнили то, что намечено сделать на первом этапе. Все-таки голыми руками, на фу-фу нас не возьмешь.

– Ты где тогда находился?

– Как раз в Чечне.

– А именно?

– В Ханкале. Иначе, может, и не узнал бы, какую жуткую хохму с нами чеченцы учудили…

– Разбомбили?

– Хуже! К бомбежкам-то мы, слава тебе, господи, привыкли. Как говорится, чего доброго. А тут!.. Через пару-тройку дней, когда наша операция разворачивается полным ходом, пэвэошники докладывают: к Ханкале приближается одиночный самолет.

– Наш?

– Нет, чеченский.

– Какой?

– Быстренько определили: маленький, плюгавый Л-29. Просто интересно, что ему нужно. Сшибать? Овчинка выделки не стоит. Да и прозевало его немного наше ПВО, он уже над городом кружит. Тянется к аэродрому.

Стоим, задрав головы, наблюдаем.

– Может, перебежчик?! – говорит один.

– Перебежчик, держи карман! – обрывают его.

– Да они все русских ненавидят.

– Чеченцы разные бывают.

– А вот он бомбу тебе на башку сбросит, тогда и увидишь, какие они в натуре разные бывают.

А самолет все кружится над аэродромом, вроде ждет, чтобы побольше народу к посадочной площадке подтянулось.

Вижу, командиру части эта хренотень надоела.

– Эй, дай команду зенитчикам, – говорит он помощнику, пусть сшибут к чертовой бабушке этого жука.

И тут самолет делает последний круг, выбрасывает какой-то небольшой предмет и улетает прочь из Ханкалы, целый и невредимый.

– А предмет?

– Предмет медленно опускается, крутясь в воздухе, и наконец падает тихонько на аэродромную плиту.

– Не взрывается?

– Нет, лежит смирнехонько.

– Не бежать! – кричит кто-то.

– Сдай назад.

– Ловушка.

– Минеров позовите.

Да какой черт минеров! Весь народ хлынул на летное поле: всем интересно, какой подарок выбросил чеченец. Об опасности никто в тот момент не думал.

– И ты подбежал?

– Одним из первых. Хочешь верь, хочешь не верь, а у меня уже смутное предчувствие было, что за гостинец спланировал к нам с небес Ханкалы…

– Догадываюсь и я.

– Ну, подбегаю. Какой-то сержант держит в руках трубку бумажную, перевязанную красной ленточкой. И что делать с этой трубкой, не знает. А к нему десятки рук тянутся, каждому интересно, что это за петрушка с красным бантиком.

Я, только глянул – сразу узнал: это та самая карта, пропавшая из штаба, будь она неладна! Угадал ты?

– Да.

– Тут дело мгновения решают… Подхожу я немедленно к сержанту и строго так говорю ему:

– Дайте сюда.

Не отдает:

– Я, говорит, первый поднял.

– Это секретный документ!

Вижу, не верит. Пожимаю плечами и строго так произношу:

– Думал спасти вас. Не желаете – дело хозяйское. Будете отвечать перед военным трибуналом. – И делаю несколько шагов в сторону, вроде уходить собираюсь – не драться же мне с ним, в самом деле?

Нервы у парня не выдержали, он рысью за мной:

– Извините, товарищ майор, я не думал ничего плохого… Вот, возьмите пожалуйста… – и сует мне эту трубку.

– Позже, в штабе, все подтвердилось: чеченцы, черти, подбросили нам ту самую карту!..

– Как мальчишек высекли.

– Не говори.

– Все то, что произошло с картой, да и все остальное, описывается одним словом: беспредел, – с горечью произнес генерал Матейченков. – Беспредел и хаос.

Он помолчал и сказал:

– Но ведь все это было в первую чеченскую войну.

– Ну да.

– А теперь, во вторую чеченскую, что-нибудь изменилось?

– Если изменилось, то очень мало, – покачал головой генштабист. – Все тот же бардак и головотяпство.

– Ты не преувеличиваешь?

– Наоборот, преуменьшаю. С тобой ведь, Иван Иванович, я могу говорить откровенно.

– Ну, и как происходило начало кампании на этот раз?

– Да ничуть не лучше. Разве что гостинца с красным бантиком нам не подбрасывали, да оперативную карту из штаба на этот раз не сперли… – сказал генштабист.

– Вот видишь, прогресс.

– Какой к черту прогресс! – загорячился собеседник. – Хотя я понимаю, ты иронизируешь… Да, карту на этот раз не украли, но все равно все наши секреты знала последняя нищенка на грозненской толкучке. И дату начала операции, и главные направления движения войск.

– Не преувеличивай.

– Точно тебе говорю. У любой торговки на рынке можно было спросить – когда русские перейдут границу?

Она бы ответила:

– 10 октября.

Один к одному повторилось и другое: все наши военные тайны стали снова секретами полишинеля. И на главных направлениях, по которым должны были продвигаться наши войска, боевики понастроили укрепления, понаставили засады, нашпиговали землю минами и фугасами…

– Чудовищно.

– Ну скажи мне, Иван Иванович, ты же мудрый человек: кто за все это ответит? И ответит ли когда-нибудь?