Русские боги - Казаков Дмитрий Львович Страница 12

– Да, Саныч о тебе позаботится, это понятно, – сказал он. – Но, во-первых, я тебя в это втянул, мне и отвечать. А мне будет легче, если ты останешься рядом. Во-вторых, ты – человек. А человек может увидеть то, что не увидит никто из нас. Понял?

Аргументы не выглядели особенно убедительными, но Игорь осознавал, что в Москве его не оставят.

– Будем считать, что да, – буркнул он.

– Тогда давай, заканчивай с книгами. Я пойду, отведу гостя туда, где он сможет покурить.

Сергей ехидно подмигнул и вслед за хозяином поплелся на кухню. Игорь вздохнул и вернулся к толстенным альбомам. Засовывал их в верхнюю полку, для чего приходилось вставать на табуретку. Слышал приглушенные голоса, но особенно не вслушивался. Руки от таскания тяжеленных книг болели, хотелось пить.

Засунув на место последний альбом, посвященный кортикам двадцатого века, Игорь задвинул стекло и спрыгнул на пол.

– Эй, иди сюда, – позвал Олег с кухни.

– Да, иду.

Олег и Сергей обнаружились за столом, на котором стояли три стопки и бутылка водки, та самая, что лежала в рюкзаке. Золотоволосый улыбался, но криво, совсем не весело. Хозяин квартиры выглядел, как обычно, невозмутимым, вот только взгляд его рыскал из стороны в сторону.

– Присядь, – сказал Олег, вытаскивая из-под стола табуретку. – У меня дурные новости.

Игорь сглотнул, ощутил, как ослабели ноги. Опустился на табуретку и дрожащим голосом спросил:

– Что случилось?

Сергей поморщился, а Олег сказал, медленно и тяжело:

– Твоя жена мертва. Ее убили сегодня утром.

– Что?

Сначала Игорь не понял, что именно услышал. Потом подумал, что они шутят, что это не может быть правдой. Катю убили – как такое возможно? Она должна быть жива, не может умереть вот так неожиданно.

Сердце дернулось, и тут Игорь осознал: все всерьез, все так и есть. Открыл рот, но не смог ничего сказать.

– Поганое дело, но такое случается, – проговорил Сергей.

– Такое случается… – повторил Игорь, и тут оцепенение прошло. Он ощутил, что вновь может двигаться и говорить, что в жилах бьется горячая кровь и только в сердце осталась толстая холодная заноза. – Случается?! Все произошло из-за вас! Из-за тебя, бородатый козел!

Захотелось стукнуть Олега, врезать ему изо всех сил, чтобы разбить мерзкую харю в кровь…

Игорь едва сдержался. Сжал кулаки и заорал:

– Если бы я не послушался тебя, если бы остался с ней, она была бы жива! Жива! Ты понимаешь это?!

– Вряд ли, – сказал Олег. – Вас просто убили бы обоих.

– Мурр, – раздалось над самым ухом у Игоря. Обернувшись, он обнаружил, что Саныч сидит на полке для посуды и шерсть его стоит дыбом, а в желтых хищных глазищах – сочувствие.

– Скоты, вот скоты… – простонал Игорь. – Это невозможно. Почему так?! Может быть, вы все это выдумали? Ведь так! – он схватил Олега за руку, с мольбой поглядел в глаза. – Это шутка?!

– Боюсь, что нет, – вздохнул Сергей – Плакать хочется, на тебя глядя. Но я сам в новостях видел: найдено тело Екатерины Ветровой, тридцати лет, и так далее. У этого бородатого телевизора нет, а то мы бы включили…

Игорь пошатнулся, накатило головокружение, а сердце забилось болезненно и часто. В следующее мгновение осознал, что плачет, уткнувшись в твердое, как валун, плечо Олега.

Чувство было такое, что рухнуло что-то внутри, сломалось навсегда. А на самом деле разбилось все, что было вокруг, – скорлупа обыденного, размеренного быта, скучной, зато безопасной жизни. Рухнуло окончательно, исчезло последнее звено, что связывало Ветрова с его личным прошлым…

– А ну-ка, выпей, легче будет, – сказал Олег и похлопал Игоря ладонью по спине. – А ну-ка, давай…

Зажурчала наливаемая в стопку водка. Игорь с трудом выпрямился, вытер мокрое лицо. Ухватился за поданную Сергеем посудину. Тот налил еще две порции и сказал мрачно:

– Не чокаясь. Помянем.

Вкуса и крепости Игорь не почувствовал, словно пил обыкновенную воду.

– Я должен пойти на похороны, – проговорил он. – Обязан. И даже не отговаривайте меня. Я никуда не еду…

Сергей вздернул темную бровь, тряхнул волосами.

– Чтобы тебя там и взяли? – спросил Олег. – Они тебя ждут, не сомневайся. Дежурят около квартиры. Вряд ли ты успеешь попрощаться с женой.

– Выпей еще, – предложил Сергей и потянулся за бутылкой.

После второй стопки Игорь впал в тяжелое, болезненное оцепенение. Его трясло, по телу прокатывались волны жара и озноба. Тело ломило, двигаться было трудно, словно руки и ноги отказали вовсе.

Сергей и Олег отвели его в комнату, заставили переодеться.

– Так, похоже, что все, – сказал хозяин квартиры. – Можно двигать. Транспорт нас ждет.

«Куда двигать?» – захотел сказать Игорь, но не сумел. Губы не послушались.

Они вышли на улицу и сели в ожидавший у подъезда черный «Мерседес», тот же самый, что и вчера. Машина двинулась, и Игорь с удивлением обнаружил, что на улицах понемногу темнеет.

Он полусидел-полулежал на заднем сиденье, и мысли обращались в прошлое.

…вот он идет по супермаркету, катит тележку с продуктами. Заглядевшись, едва не сбивает стройную русоволосую девушку. Он смущается, пытается извиниться, она в ответ заливисто смеется…

…вот они в Египте, на пляже. Синее небо, синее море, и глаза Кати, блестящие, яркие…

…вот они дома, сидят перед телевизором…

…на даче у родителей…

…в гостях…

И все это никогда больше не повторится. Прошлое не вернется, оно останется в памяти и более нигде. От накатившей горечи Игорь заскрипел зубами, закрыл глаза и задышал тяжело-тяжело, чтобы сдержать слезы.

Хватит одного раза.

К тому моменту, когда показался Курский вокзал, он почти совсем успокоился. Осталась только боль в сердце, похожая на вшитый в тело кусочек очень тяжелого льда. Оцепенение в мышцах прошло не до конца, но озноб исчез.

«Мерседес» свернул с Земляного Вала и в ряду прочих машин подъехал к самому вокзалу. Тот был ярко освещен, через огромные окна виднелись строительные леса. Торопились люди с сумками, чемоданами и рюкзаками, всюду бродили потрепанные бомжи.

– Приехали, – сказал Олег. – Вылезаем.

Игорь с некоторым трудом выбрался наружу. Взял сумку, что ему дали, даже не глядя на нее, повесил на плечо.

– Держись рядом с нами, – сказал Сергей в ухо. – Тогда тебя не увидит никто из тех, кто не должен увидеть.

Игорь кивнул.

Они прошли мимо выхода к пригородным поездам и через центральный подъезд проникли в вокзал. Напротив дверей обнаружился милицейский патруль – двое парней с автоматами и офицер, толстый, словно боров. Глаза у всех троих были черными, точно в черепа налили угольного киселя.

Черными и мертвыми, как у парней, что громили кафе.

Как у тех, кто убил Катю…

Игорь почувствовал злость, желание заорать и ринуться вперед. Взять жирного за горло и сдавить…

– Спокойно, – проговорил Олег и взял Игоря за локоть. Сильно сжал, точно сдавил клещами.

Патрульные смотрели на входивших в вокзал людей. Взгляды их были жадными и в то же время равнодушными.

– Пока ты спокоен, ты невидим, – вполголоса сказал Сергей. – Только разозлись – все, нам хана, милый…

В первый момент патрульные не обратили на троицу внимания. Затем офицер недоуменно моргнул, уставился прямо на Игоря и близоруко прищурился. Тот снова задышал глубоко, постарался задушить собственную злость, загнать ее в недра души.

Командир патруля отвел взгляд в сторону, и они прошли мимо.

– Вот так-то лучше, – Олег кивнул и опустил локоть Игоря. – Посадка началась. Поспешим.

Поезд на Горький отправлялся от первого пути, так что спускаться в тоннель не пришлось. Миновали зал ожидания, где огромный телевизор показывал фильм Копполы «Дракула», а на сиденьях спали люди, и вышли к составу, темно-зеленому, точно старый крокодил.

На вагонах красовалась сделанная крупными буквами надпись «Нижегородец». Рядом с каждым, будто суслик около норки, стояла проводница в темно-синей, с золотом форме.