Александр Тамоников - Больная родина Страница 13

— Издеваетесь? — на всякий случай уточнил Сергей, покосившись на притихшего попутчика.

Тот молчал, хотя и чувствовал себя неловко.

— Мне очень жаль. — Прапорщик радостно оскалился. — Но компетентными органами нашей страны усилен контроль за гражданами, въезжающими в страну из РФ. Пропуск осуществляется лишь в нескольких случаях. Если у вас имеются документы, подтверждающие родственные связи, смерть или тяжелую болезнь близких родственников, заверенные оригиналы приглашений юридических и физических лиц, или, допустим, в соседнем купе едет ваша семья. — Пограничник глумился в открытую. — Но ничего такого у вас нет. Я вынужден ссадить вас с поезда. Соберите вещи и пройдите со мной.

— Вы серьезно?

— Вполне. Будете возмущаться, вас доставят в линейный отдел милиции как лицо, оказывающее сопротивление законным требованиям работника государственной пограничной службы.

Сергей вздохнул, извлек из сумки водительские права, отвернулся, поколдовал, в результате чего аккуратно сложенная пятитысячная купюра удобно разместилась в них.

Он протянул права пограничнику и заявил:

— Ознакомьтесь, уважаемый. Возможно, данный документ возымеет силу.

Прапорщик отвернулся и изучил документ. Когда он вернул права, банкноты в них уже не было.

«Так мы еще и факир», — подумал отставной капитан.

— Хорошо. Я вижу, что вы не представляете угрозы для нашего государства, — нахмурившись, изрек неподкупный службист. — Но в следующий раз старайтесь запастись всеми необходимыми справками и приглашениями. Всего доброго. Из купе до отхода поезда не выходить. — Пограничник поспешил убраться, пряча глаза.

— Выкрутились! — одобрительно прогудел Борис Моисеевич. — Поздравляю, Сергей Михайлович. Вы только что дали этому упырю почти половину его месячной зарплаты. На самом деле расценки ниже. Но не возвращать же его.

— А что, действительно есть такой приказ — не пускать в Украину мужиков из РФ? — недоверчиво спросил Сергей.

— Есть, — сказал Тышлер. — Во всяком случае был. — Он снова начал гнездиться на полке, подбивать подушку, ворча под нос: — Эх, Украина, как же вышло так, что ты лишилась разума?

Поезд прибыл на вокзал около шести утра.

— Опоздали, — проворчал Тышлер. — Долго проторчали на подъездных путях.

В Киеве стояла жара, и даже в шесть утра было нечем дышать.

— В гости не заедете? — предложил попутчик. — Продолжим знакомство, выпьем по-человечески. Живу на Оболони, улица Героев Сталинграда, жена в Карпатах, на работу только послезавтра, на метро доедем за полчаса.

Сергею не хотелось злоупотреблять гостеприимством приличного человека. Он от души поблагодарил, сослался на дела и простился с Тышлером.

Автобус на Львов отходил в четвертом часу дня. Снова началось отрешенное ожидание. Гайдук слонялся по рассветным улицам, разглядывал дома с интересной архитектурой. Обменять в поезде рубли на гривны он не догадался, а соваться в кафе с российскими деньгами было не очень умно. Ему пришлось голодать в ожидании открытия обменника.

На него никто не обращал внимания — обычный мужчина, сумка через плечо. Мимо прошел милицейский патруль и даже не покосился в его сторону. Какие-то бритоголовые ребята с желтыми повязками развязно хохотали, разбавляя украинскую мову русской нецензурной бранью. Улицы наполнялись народом, машинами. На многих автомобилях развевались желто-голубые флажки.

Сергей разменял наличность, перехватил недобрый взгляд пенсионерки, дышащей в затылок, и зашел в кафе. На носителей русского языка в украинской столице пока еще с палками не бросались. Он уминал жестковатый стейк, косясь на телевизор, укрепленный над стойкой бара.

Суровый тип в камуфляже, похожий на андроида, зачитывал суточную сводку из зоны антитеррористической операции. Освобождены три населенных пункта, потери террористов за сутки составили 272 человека — не поленились, посчитали под пулями! — десять «Градов», шесть танков. Потери ВСУ — четверо погибших, двенадцать раненых. Обычное пропагандистское вранье. Тяжелые бои, минометные обстрелы, атаки мобильных групп ополченцев, засады, диверсии, котлы с тотальной утюжкой, и хоть ты тресни. Полтора трупа!..

Потом он бродил по центральному Печерскому району, по Институтской и Банковской улицам, где несколько месяцев назад шли остервенелые потасовки. Мостовую уже заделали, стены домов подчистили, подкрасили. На них кое-где висели свежие мемориальные доски, восхваляющие подвиг пресловутой «Небесной сотни».

Сергей заглянул на майдан, где до сих пор гуляла анархия. Площадь Независимости, как и сама упомянутая независимость, представляла жалкое зрелище. Разбитые мостовые, баррикады из покрышек, палаточные городки, засиженные, словно мухами, бомжеватыми людьми. Торчали плакаты с абсурдными лозунгами, на клумбах росли лук и петрушка.

«Хотят убедиться, что их не обманули, что все завоевания не пропали даром», — сообразил Сергей и впервые за два дня улыбнулся.

На площади проходил стихийный митинг. Бомжеватые люди о чем-то спорили с прилично одетыми. Градус беседы повышался, ее участники махали руками. Румяная тетка в драных рейтузах яростно жестикулировала и гремела как зенитка.

«Интересно, там есть хоть один человек с не поехавшей крышей?» — задумался Сергей и подобрался ближе.

Гомонили бабы. Одна кричала, что за независимость нужно биться до последней капли крови, гнать с Украины подлых оккупантов, не отдавать ни пяди родной земли!

— Минус Крым, — добавил кто-то, и несколько человек рассмеялись.

Другая жаловалась на дороговизну, на грядущую зиму, во время которой городское хозяйство полностью загнется, не говоря уж про другие города.

— А чего вы хотели? Тяжелее жить становится все легче, мадам, — хохмил остряк с одесским прононсом.

— И в чем неправ был Янукович? — откровенничал кто-то из разряда здравомыслящих. — Ляпнул, что не время ассоциироваться с ЕС, и начался бунт. А что ляпнул новый президент, забыли? Не время ассоциироваться с ЕС, нужно подождать, подготовиться. Где бунт? Почему народ не скидывает президента, который выгоден Америке, а не России?

Подобные мнения в данной среде не приветствовались. Их носители были кем-то вроде камикадзе.

Толпа зароптала, посыпались угрожающие выкрики:

— Москаль! Путинский подпевала! А ну, скачи!

Смельчаку пришлось бы туго, если бы внимание толпы не переключилось на другой феномен. На площадь выезжали грузовики, окрашенные в желто-красные тона. За ними шли люди в жилетах аналогичной раскраски с лопатами, ломами, граблями.

Сергей догадался, что это нашествие коммунальных служб. Сейчас начнется снос палаточного городка.

Люди забыли про «провокатора», который, облегченно вздыхая, выбирался из толпы, бросились наперерез колонне. А коммунальщики уже рассыпались по баррикаде и начали ее разбирать. Призывно гудя, грузовики протискивались к центру площади.

— Это не коммунальщики! — вопили борцы за идеалы. — Это переодетое СБУ!

Это была не его страна, а был большой и совершенно «незалежный» дурдом. Все чужое, далекое, непонятное.

На центральной автостанции кого-то били, мелькали желтые нарукавные повязки. Милиционеры не вмешивались, курили в стороне. Какой-то сумасшедший стучался головой о тумбу между терминалами, рвался в Хогвартс. Люди с баулами и пакетами, оглашая пространство эмоциональным гомоном, штурмовали автобус, идущий из Киева во Львов.

По пути Сергей ни с кем не разговаривал, дремал, лениво поглядывал на пейзажи. Трасса была идеальной, виды из окна тоже хороши. Шестьсот километров от Киева — восемь часов езды. Гайдук иногда засыпал, и в голову ему лезли кошмары, трещали выстрелы, орали бородатые демоны. Он распахивал глаза, опасливо косился по сторонам. Но на него смотрела только печальная дама бальзаковского возраста, с пушистыми, аккуратно уложенными волосами. Он делал вид, что не замечает, отворачивался к окну.

В «культурной столице Украины» уже стемнело. Сергея не волновали старинные замки и костелы, природные и архитектурные памятники, красивые парки. Чем ближе он приближался к Марине, тем пакостнее делалось на душе.

Из ночных заведений разносилась музыка, гуляла молодежь. Фонари разбрызгивали свет, редкие машины проносились по брусчатке. Он купил охапку роз в круглосуточном торговом центре, сел в такси.

Улица, на которой жила Марина, была застроена старыми малоэтажными домами. Второй линией возвышались современные здания. Сергей прошел через гулкую подворотню, приблизился с колотящимся сердцем к новой «свечке», в которой у Марины была двухкомнатная квартира. У него имелся комплект ключей, в том числе от парадного. Во времена их великой любви Марина сделала ему дубликат.

Гайдук вошел в дом, чувствуя себя последним идиотом, на лифте поднялся на восьмой этаж. Он поколебался у заветной двери — звонить или самому открыть? Рука потянулась к кнопке, и сердце забилось от страха. Сергей передумал, попытался сунуть ключ в замочную скважину, но тот не подходил.