Александр Афанасьев - Нефтяная бомба Страница 13

– Не нужно. Сегодня не нужно денег. Я даю тебе информацию – ценность оцени сам. И прошу информации взамен.

– Возьми, – настаиваю я. – Про информацию – сделаю все, что смогу. И еще. На вокзале тебя ждет подарок. Вот, возьми ключ.

Подарок и в самом деле его ждет. Две бутылки клюквенной «Финляндии», местная еда. Сыр, пахлава, которую надо еще найти – нормальную, как в «Тысяче и одной ночи». Надо заботиться об агенте – даже в мелочах. Показывать, что ты ценишь его. Помнить о его дне рождения, о детях. Это из старой, но не утратившей актуальности филерской инструкции еще царского императорского сыска.

Джейк берет ключ:

– Я очень на тебя рассчитываю, друг…

Мне становится не по себе. Я киваю и отпускаю матрац…

Еще назад плыть…

– Эй, русский!

Я оборачиваюсь.

– Береги спину!

– Что?

Вместо ответа Джейк показывает пацифистский знак. Потом начинает загребать к берегу…

…Выйдя на берег, ложусь передохнуть. Мысли такие… Ленивые и в то же время тягостные. Связываться с американцами, конкретно вплетаться в их интриги – не хочется, хоть кричи. Запросто можно погибнуть. Американцы в Ираке все еще есть, никуда они не уходили. Только в посольстве несколько сот человек. В том числе три военные базы, которые остаются за американцами. Две на севере, в Курдистане, и одна – в одиннадцати километрах от Багдада.

И второе… Сам по себе факт схватки между американскими спецслужбами производит тягостное впечатление. Все то же самое, что было в последние годы жизни СССР. Интриги, дрязги, подковерные схватки до крови. Все-таки они сломались. Как после Вьетнама. Утратили главную для американца веру – веру в то, что все можно решить, надо только действовать, и незамедлительно. Последние пятнадцать лет – время непрерывных, раз за разом проигрышей Америки. Из Ирака они ушли, захлебнувшись в крови. Из Афганистана – тоже. Пакистан теперь враг. Серия демократических революций в странах Ближнего Востока обернулась ваххабитским реваншем – «Аль-Каида» никогда не была так сильна, как теперь, на пятнадцатый год войны. С Ираном ничего не получилось и больше уже никогда не получится – они сделали атомную бомбу. Помощь в Ливии обернулась зверским убийством посла и разгромом посольства, анархией в некогда благополучной стране. Украинская оранжевая революция обернулась невиданным воровством и заглохла. Грузинская – тоже. В голодные времена люди предпочитают выбирать сытый желудок, а не идеалы – нет больше веры в идеалы, совсем. А ведь только на идеалах держалось американское лидерство, американский проект переустройства мира, не такой, кстати, плохой, хотя бы по сравнению с британским. Нет больше идеалов – и американцы, получив за последние пятнадцать лет удары со всех сторон, отступают. Не факт, что кто-то сможет их заменить. И не факт, что у них появится новый Рейган.

А в одиночку нам будет тяжело. Очень тяжело.

Допив чай – все-таки жидкости я потерял много, – иду к машине. Проголодался – надо где-то остановиться, перекусить…

Пацан налетает на меня, летит, как оглашенный, и я тут же хватаю одной рукой карман с кошельком, другой – его самого. В первом преуспеваю, во втором – нет. Пальцы нашупывают кожу – не сумел, не выхватил. Совсем обнаглели уже, на ходу портянки рвут.

Палец наталкивается на смятый листок. Его в кармане быть не должно – как и любой оперативник, я не держу в карманах ничего лишнего, сразу уничтожаю.

Но он там.

Потоптавшись на месте, меняю направление. Иду к прилавку, за которым пыхает дымом кухня. Заказываю мясо в лаваше – пресной лепешке. Когда расплачиваюсь, достаю и записку. Поедая лепешку и отвернувшись так, чтобы никто не видел – обычно люди не любят есть публично, это инстинкт, – разворачиваю бумажку.

Грязный, в сальных пятнах обрывок газеты. Китайская дешевая шариковая ручка, крупные, печатные буквы – так пишут те, кто малограмотен.

Хунаалика гумбула фее тилка’сайяаара

Сердце на секунду останавливается. Несмотря на жару, я чувствую, как струйка холодного пота начинает течь у меня по спине.

Это по-арабски. Означает – бомба в машине. Кто-то подложил мне в машину взрывное устройство, пока я плавал. Не рассчитал он только одного – местные присматривали за машиной, увидели все это и решили меня предупредить. Наверное, подонок думал, что ни один из местных не предупредит европейца о таком. О Хамзе – иракском коммунисте, без которого тут даже рыба на крючок не ловится, – он не знал…

Ублюдки…

Доедая лепешку, иду к разморенному на солнце полицейскому. На нем – черный бронежилет на голое тело, старый египетский автомат, вместо каски – ихрам, местный головной убор. Не чалма – ихрам.

– Ас саламу алейкум, – здороваюсь я.

– Ва алейкум ас салам, – отвечает полицейский, настороженно оглядывая меня.

– Анаа руси, – говорю я. – Я русский.

Полицейский кивает.

– Позвать начальника, эфенди? – спрашивает он.

– Не надо начальника, – негромко говорю я. – Позовите взрывотехников и начинайте эвакуацию людей. Я думаю, на стоянке есть заминированная машина.

Взрывотехников пришлось ждать довольно долго, они прибыли из самого Рамади. По-взрослому – бронированный КамАЗ, на прицепе что-то напоминающее перевернутую «ж… кверху» бетономешалку. Это для перевозки СВУ, если взорвется при перевозке – весь взрыв вверх пойдет. И еще немало полиции приперлось. Людей общими усилиями эвакуировали, очистили участок пляжа. У каждого полицейского теперь есть блокировщик радиосигнала размером со старый сотовый телефон. Полезная штука. Если бы не они – может, уже и взорвалось бы…

Саперный робот бодро прокатился мимо длинного ряда машин. Остановился у нужной. Пошла вниз камера на длинном шланге – она нового поколения, как живая змея, в любую дыру заглянуть может. Оператор включил свет и тут же выключил.

– Твою мать, – выругался он по-русски.

– Что? – спросил я, стоя у лестницы, ведущей в высокий кузов «КамАЗа».

– Вы были правы.

– Что там?

– Самоделка. И крупная. Килограмма полтора, не меньше.

Килограмма полтора – это круто. Но не для бронированной машины. Она и больше выдерживает, чтоб ее.

– Машина бронированная. Как она установлена?

– Думаю, просто. Вы открываете дверь – и тут же взрыв. Вы и в машину сесть не успеете. Разорвет на части. В любом случае оторвет обе ноги, погибнете от болевого шока.

Да, здорово. Зашибись просто, как здорово – меня только сейчас потряхивать начало. Еще в голову сунулось: а если инвалидность? Это же еще хуже смерти…

– Другие проверь! – крикнул старший сапер. Он, надев тяжеленный, противовзрывной костюм, стоял в начале ряда машин. Роботом управлял не сапер, а его ассистент, так было правильно.

На других ничего не нашли. Я подошел к саперу безо всякой защиты.

– Мужик, подкурить помоги, – сказал он. – Целый день без курева.

– Чего так, – поинтересовался я, подкуривая сигарету. Тоже русский. Интересно. Нас тут не больше двенадцати-четырнадцати тысяч, но всю дорогу наталкиваешься на наших.

– Целый день звонки отрабатывали…

О… Это уже примета нового времени. Теперь в моде джихад нового поколения – личный джихад, иногда и бескровный. Теперь какой-нибудь придурок, посмотрев ролик в «ютубе», не минирует мечеть, а звонит и сообщает, что она заминирована. Тоже джихад, однако.

– Разминировать попытаетесь?

– А чего так? – Мужик пыхал сигареткой, не поднимая рук. Глаза у него были как у заслуженного охотничьего пса – усталые и внимательные.

– Да интересно, кто это меня так любит.

Сапер окинул меня взглядом:

– А чего? Можно и попробовать.

– Тогда удачи. – Я продиктовал свои координаты в Багдаде.

– Удачи…

Вспомнилось – в багажнике мясо. И куда его теперь? Идиотские мысли в голову лезут.

Подошел к кучкующимся у полицейской машины стражам порядка, но не поздоровался. Строить буду.

– Кто старший?

Один из них козырнул:

– Я, подполковник Хабиби.

– Я из Министерства нефти. Мне нужно в Багдад как можно быстрее. Документы, водительские права – в машине…

И одежда тоже, но это – дело десятое. Министерство нефти – фирма козырная, а я на самозванца не похож. Здесь все зависит от нефти, и тот, кто встанет на дороге у тех, кто добывает, транспортирует, продает или охраняет нефть, – в лучшем случае пойдет на перекресток движение регулировать.

– Есть, – по-военному отдал честь подполковник, переведя взгляд на одного из собеседников. Тот тоже козырнул.

– Почту за честь отвезти вас, эфенди. Следуйте за мной…

Полицейская машина оказалась обычным китайским внедорожником FAW, без особых излишеств, передние сиденья обтянуты кожей типа дерьмантин. Сидеть на таком, тем более в трусах, было неудобно. Но я терпел.

Капитан Соджади был для своего звания совсем молодым, потому, видимо, службу нес ревностно. Машина была чистенькой, меж сиденьями, там, где у американских полицейских стоит помповый «Ремингтон», стоял знакомый «АК-12», в держателе – гражданский навигатор с перепрошивкой, на который можно передавать все что угодно и даже данные с беспилотника. Ехали довольно быстро, под сотку, но в «Мерседесе» все же удобнее…