Михаил Серегин - Пастырь из спецназа Страница 13

Он не пробежал и сотни шагов, когда понял, что происходит нечто странное: сзади упорно раздавались странные звуки, словно здесь, посреди зимы, шумел приморский прибой. Отец Василий обернулся и ощутил, как поднимаются мелкие волоски у него на руках и затылке. Метрах в тридцати, прямо на него надвигалась белеющая в лунном свете громада обнаженных тел.

Они мчались на него молча и сосредоточенно, так, словно бежать по снегу за одиноким священником и была главная задача их жизни. Услышав команду костолицего, они словно забыли о том, что они еще и матери и отцы, бульдозеристы и официантки. Теперь для них не существовало иной цели, кроме как догнать и доставить своему «апостолу» этого чужака.

– Стойте! – крикнул священник. – Остановитесь! Что вы делаете?!

Но толпа не слышала его. Люди так и бежали к нему, к своей единственной цели, тряся обвисшими гениталиями и толстыми складками жира на животах и сосредоточенно вдыхая и выдыхая воздух. В лунном свете пар от их напряженного дыхания и разгоряченных тел выглядел сюрреалистической дымкой на картине романтически настроенного художника. Вот только не был этот «художник» ни добр, ни светел духом. Отец Василий еще раз панически оглядел преследователей и понял, что за звук заставил его насторожиться и оглянуться с минуту назад. Это был шум работы сотен легких и скрип сотен босых ног по свежевыпавшему пушистому снегу.

– Стойте, люди! – уже менее уверенно попросил он. – Опомнитесь! Придите в себя!.. – И тут же осознал: они не остановятся. Потому что на самом деле их самих здесь просто нет. А на него движется заключенная в чужие тела железная воля костолицего.

Он резко изменил направление – на льду его могли запросто загнать числом, как зайца, – и рванул в камыши, надеясь потеряться среди жестких, двухметровой высоты зарослей. Но это, как оказалось, и стало его ошибкой. Звук шагов сотен босых ног и дыхания сотен человек позади него так и не прекращался, но теперь к ним добавился и хруст ломающегося камыша, и через несколько минут священнику чудилось, что этот жуткий хруст идет отовсюду, и он осознал, что просто не понимает, куда надо бежать, чтобы спастись.

Он затравленно огляделся по сторонам и увидел, как из зарослей справа прямо на него вывалилась огромная, дородная женщина с выпученными, потерянными глазами.

– Святый боже! Святый крепкий! Святый бессмертный! Помилуй нас! – скороговоркой пробормотал священник и осенил даму крестным знамением.

Женщина шагнула вперед, тряхнув огромной грудью, и замерла. Что-то внутри ее определенно происходило.

– Опомнись, дщерь! – воззвал священник, и в пустых глазах дамы на миг промелькнуло что-то осмысленное.

Снова хрустнули камыши, и из-за спины женщины появился и застыл второй персонаж – тощий мужичок с пышными черными усами. Он стоял за спиной дамы и бессмысленно смотрел прямо перед собой – то ли на священника, то ли сквозь него. Затем из камышей возникла еще одна фигура, за ней – еще одна… Отец Василий закричал и, не помня себя, бросился прочь.

Он вышел к Усть-Кудеяру только часа через три. Крюк, который он сделал, чтобы уйти от погони, оказался непомерно велик. Так что, когда прямо перед ним возникла городская свалка, священник был настолько обессилен, что вполне серьезно начал подумывать, не прикорнуть ли ему прямо здесь, у дымящейся и пронзительно воняющей чем-то химическим кучи. Но бог миловал: он нашел в себе силы и еще через сорок минут ввалился в ГУВД.

– Где Скобцов?! – выдохнул он.

– Дома, где же еще? – вопросом на вопрос ответил дежурный.

– А сколько времени? – догадался спросить отец Василий.

– Три ночи, – пожал плечами дежурный. – А что случилось? Э-э! Да вы ранены!

Священник проследил его взгляд и понял, что у него снова лопнули швы на плече.

– Это старое! – отмахнулся он. – А кто здесь есть?

– Подождите, я сейчас дежурного смены кликну…

Дежурный капитан долго не мог принять ту мысль, что перед ним находится местный поп, но, когда он это все-таки осознал, так же долго и терпеливо слушал все, что смог вывалить на него отец Василий.

– Значит, это не они вас ранили? – в очередной раз переспросил капитан.

– Нет, – в очередной раз отмахнулся священник. – Там похуже дела. Там люди голые по камышам бегают! Несколько сотен голых людей! Представляете?!

– Зачем? – изумился капитан.

– За мной, – убито признался священник.

– И что, все несколько сотен – за вами? – не мог поверить капитан.

– Все – за мной, – обреченно кивнул священник.

Капитан поспешно переменил тему.

Потом отца Василия попросили подождать, и он слышал, как шушукались между собой милиционеры. Потом, судя по всему, капитан решился-таки позвонить среди ночи начальнику ГУВД, и вот после этого звонка все изменилось.

– Идите-ка вы домой, – не глядя священнику в глаза, предложил капитан. – Так будет лучше… Для вас в первую очередь.

Отец Василий попытался поймать его взгляд, но не смог и понял, что капитан, по сути, прав и ему пора уходить, потому что ничего другого ему менты не предложат. Вот только очень болит плечо…

Дежурный милицейский «уазик» довез священника прямо до больницы, и здесь, едва открыв дверь приемного покоя, отец Василий понял: от судьбы не уйдешь. Прямо перед ним стоял многострадальный молодой хирург Евгений.

Евгений дикими глазами глянул на окровавленное плечо отца Василия и схватился за голову.

– Что на этот раз? – дернув кадыком, спросил он. – Бокс или, может быть, плавание?

– Бег с препятствиями, – попытался отшутиться священник, но понял, что Женю все одно в ближайшую пятилетку никому не развеселить.

– Там не за что уже шить, – страдальчески посмотрел на него хирург. – Одно рванье! Что вы со мной делаете?!.

Он вернулся в храмовую бухгалтерию, пропахший потом, целым набором медикаментов и этим мерзким цветочным духом. У Ольги хватило-таки настойчивости, чтобы засунуть его в маленькую оцинкованную ванну и хоть немного отмыть. Отец Василий клевал носом и норовил задремать прямо здесь, под звуки сбегающей по телу теплой струи из чайника и мерное поглаживание мочалки в ласковых Ольгиных руках.

– Не спать! – неожиданно жестко обрывала его сонные видения жена, и отец Василий по-детски обиженно хлюпал носом и моментально проваливался в сон опять.

А потом Ольга оттащила его в постель и до самого утра просидела рядом, глядя, как вздрагивает и покрывается холодным потом большое сильное тело ее мужа, а сам он то плачет, то грозит кому-то неведомому…

Ольга не разбудила его ни в шесть, ни в семь… И когда отец Василий проснулся, за окном сияло яркое зимнее солнце.

– Не вставайте, – сразу предупредила его попытку вскочить жена. – Алексий и сам управился.

– Управился? – изумился священник. – А который час?

– Половина второго.

– Дня?! – подлетел в постели отец Василий и тут же рухнул обратно: жена была права – можно уже не вставать.

Но поспать еще ему так и не удалось – минут через пятнадцать пришел Костя. Главврач районной больницы сел рядом и с полчаса прощупывал и простукивал друга и в конце концов дошел до того, что начал проверять рефлексы.

– Ты неважно выглядишь, Мишаня, – сказал он.

– Догадываюсь, – отозвался отец Василий.

– А что это за байки ты в милиции рассказывал? – искоса глянул в сторону попадьи Костя.

– Это насчет голых людей? – сразу догадался священник.

– Помнишь… это хорошо… – удовлетворенно вздохнул Костя. – Их что, действительно было так много?

– Сотни четыре, – приуменьшил на всякий случай отец Василий. Он уже видел вчера, как реагируют люди на правдивые оценки.

– А вчера в милиции ты говорил восемь-девять…

«Уже стуканули, негодные!» – подумал отец Василий и устыдился: другу можно было и не врать.

– Ты у психиатров никогда не наблюдался? – спросил Костя.

Отец Василий внимательно посмотрел другу в глаза: они были строги и взыскательны.

– Нет, Костя, никогда… и если ты думаешь…

– Я ничего не думаю, – оборвал его патетическую речь в самом начале Костя. – Но, как врач, считаю: тебе нужно отдохнуть. И основательно.

– Ты же видишь, чего они творят! – с мольбой и надеждой во взоре посмотрел священник на друга – Костя должен был видеть; он ведь не чета остальным…

– Вижу, – вздохнул Костя. – Десять тысяч рабочих мест они уже пообещали, а еще немного, и они, как великий Мао, станут народу десять тысяч лет счастья обещать… Афера, она и есть афера.

Отец Василий возликовал: он был почти счастлив, что не ошибся в товарище.

– Но это не повод доводить себя до такого состояния, – покачал головой Костя. – И еще: если ты снова порвешь на себе швы, я тебя в свою больницу не пущу! Ты понял? Мне уже на Женьку смотреть больно: четыре раза одно и то же место зашивать – это уж слишком!