Николай Леонов - Закулисные интриги Страница 13

– Предположим, ты прав, и девок отправлять нужно, – Меньшинский начал потирать лоб рукой, пытаясь сосредоточиться. – Кто вместо Равца будет договариваться об отправке?

– Да, Олег, тебе действительно пора завязывать с выпивкой, – невесело усмехнулся Савотин. – Повторяю, твой Равец от дел давно отошел. Он даже на конкурсах через раз появлялся. Почти год Михайлов один и документами занимается, и переговоры ведет. Так что Равец твой только даром хлеб наш жрал.

– Чего ты заладил: «Твой Равец, твой Равец», – возмутился Меньшинский. Он встал, нервно прошелся по комнате и снова сел в кресло. – Какой он мой?.. Я баб люблю!

Он снова налил себе коньяк.

– А вот министра нашего жаль! Уж очень он Юрочке симпатизировал.

– Ничего, я думаю, он недолго тосковать будет. Найдет себе другого мальчика. Помоложе и поскромней, – злость исказила лицо Савотина. – Да, много мне крови последнее время Равец попил! Недели не проходило, чтоб он денег не требовал. А несколько дней назад даже грозился сдать меня ментам! – Бизнесмен громко рассмеялся. – Правда, он сильно пьян был. Может быть, и шутил так своеобразно. Только ты же знаешь, Олежа, в каждой шутке есть лишь доля шутки... Да, ну и бог с ним. О покойнике плохо нельзя... Как говорится, нет человека – нет проблемы.

– Нет проблемы! – по слогам повторил за Савотиным Меньшинский. Он опьянел. У него начали слезиться глаза, и речь становилась несвязной. – А почему ты мне раньше не говорил о проблемах с Равцом? Почему я только сейчас об этом узнаю? Может, если бы я вмешался, все бы и разрешилось...

– Да я говорил тебе, Олег, только ты все время или пьяный, или с похмелья, – прервал Савотин рассуждения захмелевшего чиновника. – Да ну и ладно, чего теперь об этом говорить. Как видишь, не потребовалось твоего вмешательства.

У Савотина зазвонил сотовый телефон. Он ответил:

– Я слушаю. Здравствуй, Витя... Тихо, не ори и не паникуй. Он в курсе. Я с тобой разговариваю из его кабинета. Вот что, приезжай к шести часам в клуб, где мы встречались на прошлой неделе. Вспомнил?.. Замечательно! Скажешь, что ко мне. Тебя проведут. Там мне все и расскажешь... Нет, Илюшеньку с собой ни в коем случае не бери. Нам надо многое обсудить, сам понимаешь, теперь в работе кое-что изменится. Все, до встречи, – отключив телефон, бизнесмен вновь обратился к Меньшинскому. – Михайлов звонил. Его менты допрашивали. Они считают, что Равца маньяк убил... Ладно, мне нужно в клуб успеть.

– И мне нужно в клуб! Я с тобой поеду! Возьми меня с собой! Мне нужно отвлечься, расслабиться! – начал упрашивать чиновник Савотина.

– Никуда ты со мной не поедешь! Хватит. Дорасслаблялся! Вон, у тебя даже слюни текут! – прервав мольбы замминистра, Савотин с отвращением отвернулся. Он искренне переживал за друга, но такое состояние для Олега Павловича уже становилось нормой, и Савотина это здорово раздражало. – Где документы?

– В сейфе. На вот, возьми сам. Чего-то мне тяжеловато.

Меньшинский отдал ключи от сейфа бизнесмену. Коньячная бутылка была пуста, и Олег Павлович выпил стопку Савотина, к которой тот так и не притронулся.

– Тут все? – уточнил Савотин, держа в руках тоненькую черную папку.

Замминистра кивнул.

– К кому посылать Михайлова?

– Пусть едет к Антону Зимину – народный ансамбль. Мы в январе с ним девок в Прагу отправляли. Через восемь дней у него гастроли в Германии. Я вчера ему звонил, он не просто согласен, а даже очень рад снова оказать мне услугу. Правда, в этот раз за услугу он в два раза больше бабла попросил, сволочь! Возьми меня с собой в клуб! Тошно мне, Боря! Возьми! – Меньшинский еще раз попытался уговорить Савотина.

– Нет, Олег! – жестко ответил бизнесмен. – Поезжай домой и выспись хорошенько. – У него снова зазвонил телефон. – Да, Вика? Я буду в клубе через час... Очень хорошо... Я буду один, – он отключил телефон. – Все, я поехал.

Савотин встал и быстрым шагом направился к двери.

– Ну, пожалуйста, Боря! Ну, не уходи! Я должен с тобой поехать! Ну, возьми меня! Боря, ну, пожалуйста! – продолжал повторять бессмысленные просьбы замминистра, хотя дверь за Савотиным давно закрылась и он остался в кабинете один.

Клуб для состоятельных мужчин, куда поехал Савотин после встречи с замминистра, располагался на окраине города. Элитное очень дорогое заведение включало в себя комплекс косметических услуг – от маникюра до солярия. Развлечься можно было в бильярдной или баре с обязательным стриптизом. В комнатах для массажа и ароматерапии любые прихоти богатых мужчин удовлетворяли красивые девушки. Элитный клуб был, по существу, высококлассным борделем. Клуб принадлежал Гавриловой. Это была очень красивая, стройная, высокая, сорокасемилетняя блондинка. Всегда находиться в превосходной форме ей помогали вечные диеты и дорогостоящие пластические операции. В прошлом не очень талантливая балерина, она в тридцать пять лет вышла на пенсию и, благодаря кое-каким сбережениям и давним близким знакомствам с некоторыми чиновниками из высшего эшелона власти, стала хозяйкой клуба. Бывшая элитная проститутка Виктория Николаевна Гаврилова знала особенности профессии, как говорится, изнутри, поэтому девиц для работы у себя в заведении подбирала сама, с особой тщательностью и строгостью.

– Сегодня отработаете по полной программе, – обратилась Гаврилова к Жанне и Лоле, лучшим представительницам древнейшей профессии у нее в клубе, которых она вызвала для беседы в свой кабинет. – Мне нужно, чтобы Борис Андреевич остался доволен. Капризов я не потерплю. Будете вести себя правильно, лично заплачу вам в двойном размере.

– Ну, Виктория Николаевна! Ну, пожалуйста! Ну, я не могу! У меня еще с прошлого раза синяки не сошли! – рыдала Лола.

– Заткнись! Хочешь опять на Ленинградке за трешку задницу морозить? Так я тебе это прямо сейчас устрою! Тварь неблагодарная! Тоже мне нашлась неженка! Ты что, решила, что сама можешь клиента выбирать?

Гаврилова отлично знала о садистских наклонностях Савотина. Любому другому клиенту она бы не позволила жестоко обращаться с девушками, тем более уродовать их, но Савотин был не просто клиент. Хозяйка клуба полностью зависела от своего бывшего сутенера. Раньше он ее за копейки подкладывал под нужных ему людей, а теперь Гаврилова даром предоставляла ему своих девочек. Кроме этого, она два года подряд каждый месяц бесплатно перевозила девушек за границу и передавала их Житинкину.

Все началось четыре года назад, когда Савотин помог ее сыну избежать тюрьмы. Его взяли за распространение наркотиков. Что и как сделал Савотин, Гаврилова не знала. Сына выпустили, и счастливая Виктория Николаевна тут же, с помощью все того же Савотина, отправила его учиться во Францию. Четырехлетняя кабала и сам Савотин были ненавистны Гавриловой, но как освободиться от этого рабства, она не знала. От бывшего сутенера зависело будущее ее сына.

– А ты чего ржешь? Тоже на улицу захотела? – Закричала она на Жанну, лицо которой искривила истеричная улыбка.

– Нет, что вы, Виктория Николаевна! Я на все согласна! Я понимаю! Только... – Жанна подняла кофточку. Кожа на животе девушки была покрыта безобразными красными волдырями – ожогами от сигарет. – Может, он сегодня меня не захочет?

– Он только что звонил и назвал тебя и Лолу, – тихо проговорила Гаврилова и отвернулась.

Она, как никто, знала, что приходится терпеть девушкам, воплощая фантазии Савотина, но изменить ничего не могла.

– Все, идите. Больше к этому разговору возвращаться не будем. Работайте. Я все оплачу.

Когда девушки ушли, Гаврилова достала из сумочки косметичку, вынула зеркальце и, немного подкрасив губы, улыбнулась своему отражению. Недавно она сделала операцию по увеличению губ и была очень довольна результатами.

– Борис Андреевич в клубе. Я проводил его в розовую комнату, как вы велели, – войдя в кабинет, выпалил управляющий клубом Евгений.

– Распорядись, пусть принесут виски, лед, лимон, и проверь, готовы ли Жанна с Лолой. Подашь сам, – небрежно сухим тоном сказала Гаврилова.

Улыбка сразу исчезла с ее лица. Женщина выглядела сосредоточенной. Подойдя к большому зеркалу, которое висело на стене рядом с дверью, Виктория Николаевна поправила легкий белый брючный костюм с глубоким декольте, который подчеркивал достоинства ее превосходной фигуры, и вышла из кабинета.

Когда Гаврилова вошла в розовую комнату, Савотин полулежал на огромной низкой кровати. Рядом с ним лежала папка с документами. Кроме кровати и длинного, не более двадцати сантиметров, возвышающегося над полом столика, мебели в комнате не было, зато все пространство было буквально усыпано розовыми подушками разной величины.

– Здравствуй, Вика! Здравствуй, родная! – не изменив позы, приветствовал Гаврилову Савотин.

– Здравствуй, Борис.

Виктория Николаевна, немного помедлив, села на край кровати. Сегодня она твердо решила поговорить с Савотиным и отказаться от участия в торговле девушками.