Илья Рясной - Ловушка для олигарха Страница 13

Вообще-то морда у «погонщика слонов» знакомая. И манера двигаться, .. Так, теплее. Значит, я видел его в движении, а не на страницах досье… Но где видел? На вечеринке? В автобусе? Во время проведения операции? В пивнухе или в театре? Где? Не знаю!

Когда что-то не можешь вспомнить, когда воспоминание, подобно рыбе в водоеме, плавает где-то поблизости, но не дается в руки и не попадает на крючок, а если и ухватываешь, оно выскальзывает, то кажется, что бьешься башкой об оббитую ватой стену.

Нет, стену так не пробьешь, а вот голову сломать можно. Нужно идти другим путем. Как учили те, кто понимает в подобных делах поболе моего.

Я сел. Расслабился. Руки на коленях. Голова свесилась на грудь. Поза извозчика, как ее называют специалисты по аутотренингу.

Итак, я спокоен. Мне все — трын-трава. Я в потоке энергии — она струится сверху мягким дождем. Я ощущаю ее вполне реально, потому что она на самом деле струится. Космос соединен с Землей и со всеми, кто живет на ней, вот этими мягкими, нервущимися нитями. Мы плаваем в этом океане энергии. Черпаем в нем силы.

Мир отдаляется. Звуки отдаляются. Приходит гулкая пустота, в которой есть только я. Сознание успокаивается. Сейчас мозг работает в режиме поиска. Ответ на один вопрос…

У меня не остается ни мыслей, ни чувств. Одно ощущение пустоты, в которой живут первозвуки, в которой начало нашего Я. Но туда мне проникнуть не дано. Мне дано лишь побыть на границе этих миров, чтобы вернуться обратно, в наш мир с уверенностью в себе, с хорошим самочувствием и убеждением, что мир гораздо более велик, чем мы его представляем. Это не сон. Не бред. Это нечто большее.

Все, пора возвращаться. Возвращаюсь я с гранит миров. Возвращаются ко мне звуки, цвета, запахи, куда более сильные и четкие, чем прежде. Мир становится яснее. Я ему стал будто бы ближе.

И вместе с чувствами обрушились мысли, слова. Одно из слов было — СКАНДАЛ!

Эта морда «погонщика» связана с каким-то скандалом. Скандалом недавним. Но по поводу чего?

Все начинало складываться. Я ступил на нужную тропинку, и теперь следует только идти и идти вперед.

Да, скандал был по поводу происков спецслужб. Какое-то очередное шоу из разряда «шпионы среди нас». Но вот кто его затеял и какова роль «погонщика» в нем? Каким боком он там выходил?

Стали подниматься, как рыбы из глубины, воспоминания… Перед телекамерой трое в масках. Голоса заговорщические, измененные аппаратурой, чтобы затруднить идентификацию. Тон — надрывистый, с оттенком пламенного героизма. Так говорят люди, которых ведут на виселицу, а у них вырывается из горла «За Родину! За Сталина!»

Итак, по какому поводу кадры?

— Мы хотим жить в правовом государстве! Где не будет места…

Точно, так он тогда и сказал. И еще много чего сказал — большей частью пустопорожний треп о ценностях демократии. О цене человеческой жизни. И о благотворной роли одной важной персоны для прогресса Государства Российского. Маска, кто ты? Я тебя знаю? Знаю! Я вспомнил все разом.

Действительно, зрелище было странное. На экранах появляются офицеры спецслужбы, в свободное время подрабатывавшие в охране той самой важной персоны — Абрама Борисовича Путанина. Заявляют, что начальство потребовало потихоньку удавить олигарха Всея Руси ночью подушкой и сказать, будто так и было. Чекисты якобы воспылали неожиданной любовью к демократическим ценностям и припали к туфле олигарха с покаянными словами — прости нас, Абрам Борисыч. Тот строго взглянул на них и обещал прощение, ежели те покаятся принародно и расскажут всему честному люду как на духу про то, как их сбивали с пути истинного и толкали на богомерзкие дела.

— Нас убьют, нас убьют! — подвывали чекисты. Шоу было изумительное и странное. Эта исповедь стала хитом месяца, рекламное время в показе этих откровений стоило в два раза больше против обычного и уступало лишь трансляции финального матча чемпионата мира по футболу. Чекисты были в масках с прорезями для глаз и для рта, но почему-то называли друг друга по фамилии, имени-отчеству и воинскому званию. Вот только год рождения и домашний телефон забыли сказать.

Маска, маска… Режиссеры этого телепредставления поняли, что с нагнетанием ужаса немного перебрали, и в газете «Купецъ» появилась групповая фотография, уже без масок, героев, кладущих жизнь на алтарь правового государства.

— Мы за то общество, — декламировал главный чекистский пацифист, как читают в школе строки из Евгения Онегина — с такой же заученностью и с таким же воодушевлением, — где людей не будут убивать по решениям начальства, принятым сгоряча на утренних летучках. Где наши дети будут спать спокойно, не боясь, что к ним придет нехороший дядя с пистолетом… Где можно будет иметь деньги и не бояться, что государство тебя за это убьет. Мы знаем, так и будет.

Судя по тексту, писал его кто-то из журналистов-недоучек, работающих на Путанина. У главного олигарха в то время обострились отношения со спецслужбами. Тогдашний начальник федерального управления контрразведки не до конца понял, куда ветры дуют, и как-то неохотно давал Путанину копаться в базах данных этого некогда серьезного учреждения, на что олигарх все время обижался и однажды решил устроить генералу принародную выволочку.

— Я ему, сталинисту, покажу Нюрнбергский процесс! — горячился Путанин в кругу близких.

До второго Нюрнбергского процесса не дошло. Но контрразведку мордой об асфальт потерли. Впрочем, чекистам не. привыкать. У них от постоянного трения мордой об асфальт эта самая морда на бомжацкую стала похожа — вся в ссадинах и царапинах. А теперь олигархи им операцию на позвоночниках и лице мечтают сделать — чтобы гнулись в поклоне, не разгибаясь, и чтобы улыбались угодливо.

Я залез в компьютер, набрал режим поиска. Там у меня база данных по всем скандалам. Отсканированные газеты в том числе… Вот эта фотография. Подполковник госбезопасности Лешков Николай Дмитриевич! Как его называли слоны? Леший? Сошелся пасьянс!

Есть у меня в архиве что-то о его последующей судьбе?

Опять задал режим поиска по файлам. И вскоре имел распечатку.

Итак, за участие в покаянном телешоу ему объявили строгий выговор, дали полковника и перевели в другое управление. ООУ — отдельное оперативное управление.

Мои мысли нарушил писк пейджера. Я взял его, взглянул и увидел три пятерки…

События начинают развиваться! А противники мои на самом деле резвее, чем можно было подумать.

Они именно в этот момент очень довольны своей ловкостью. С использованием совершенной аппаратуры они просвечивают пол и потолки в оставленной мной квартире. И искренне надеются что-то найти.

А мы ведь тоже не лыком шиты. Взяв сотовый телефон, я набрал такой короткий и такой знакомый каждому с детства номер. Сперва никто не подошел. Дозвониться удалось с третьего раза. Донесся сонный воркующий женский голос.

— Милиция! Слушаю!

— Вы слушаете, а там квартиры обворовывают! — завопил я.

— Говорите. Адрес? Что происходит?

— Воры в квартиру забрались. Дверь открыта…

Я назвал адрес.

— Хорошо. Спасибо…

«Спасибо» можно оценить, как «принято». Сейчас «Артек» — дежурный по городу, даст сигнал одной из передвижных милицейских групп. И машина вскоре будет на месте. Надо к их приходу сделать некоторые приготовления.

Я нажал на пейджере в определенном порядке три кнопки. Потом повторил операцию. На экранчике пейджера замигала единица. Запрос на повтор. Я нажал еще на кнопку.

Ну все, сейчас начнется потеха. Я бы с удовольствием съездил, глянул бы на это представление, но светиться мне сейчас там не резон.

Ничего, завтра все узнаем…

А сейчас можно и поспать.

Это только Наполеон мог спать четыре часа, и неизвестно, помогло это ему или, наоборот, из-за хронического недосыпания он и очутился наконец на острове Святой Елены. Мне нужно восемь часов полноценного сна. Утро вечера мудренее.

— Спят усталые игрушки, — хмыкнул я и сладко зевнул.

Утром я, как положено, час потратил на тренировку. Посторонний, глядя на меня, мог и не понять, что это тренировка мастера, которым я, без ложной скромности, имею честь быть. Ни тебе прыжков, ни ударов кулаком о стену, ни отжиманий по тысяче раз от пола. Я все это могу, конечно. Но только зачем ? Нет, моя тренировка — это балет. Это серия плавных, красивых, замедленных движений. Я будто сплю в этих движениях. В мягкости — сила.

Когда я совершаю эти движения, то ощущаю, что нахожусь в океане тонких энергий. Эта энергия омывает меня, течет внутри меня. Ее можно накопить, а потом выплеснуть. Овладев ею, ты становишься способен на многое. Можешь разметать толпу головорезов. Даже не поморщишься от удара кувалдой по голове. Выживешь там, где не выживет никто. Это искусство в Китае называют «цигун», занимаются им сотни миллионов человек, владеют — единицы. Как называл эту систему Мастер Вагнер? По-разному… Например, так — «если овладеешь, как надо, этой энергетикой, то любую сволочь согнешь в бараний рог».