Александр Белов - Бешеные деньги Страница 13

С трудом выворачивая на узком серпантине Леопольдсберга, к ресторану вырулил длинный белый «линкольн-лимузин».

Из «линкольна» высадился солидный десант – аж целых семь человек. Среди этой толпы выделялись двое. Низкого роста изящный человечек в белоснежном костюме с черной бабочкой – барон Фатос собственной персоной. И женщина – личный референт барона синьорина Джулия. Она была едва ли не на голову выше барона. Но Фатоса это нисколько не смущало. Хотя внимательный наблюдатель мог бы заметить особенность его ботинок, сшитых на заказ. Кроме толстенной подошвы-платформы на ботинках были еще и пятисантиметровые каблуки.

Он привычным жестом холеной руки прикоснулся к своим усам. Все было в порядке – лихо закрученные стрелки а-ля Сальвадор Дали от переезда ничуть не пострадали.

О, барон Фатос был в Европе фигурой легендарной! В свое время его отец был одним из ближайших сподвижников лидера албанской революции Энвера Ходжи. Посему, как и многие дети руководителей братских социалистических стран, Фатос закончил Московский университет. Примерно в то же время, когда лидер албанской партии труда рассорился с союзом и повел страну еще дальше, в еще большую задницу, Фатос-старший сбежал из Албании и поселился в Италии. Ходили слухи, что вместе с ним испарилась и значительная часть золотого запаса республики Албания. Может быть, в масштабах страны золотой этот запас и не был так уж велик, но для одного семейства это был не хилый капиталец. Тем более, что этот первоначальный капитал не лежал мертвым грузом, а работал. Точнее, вкалывал.

Опять же, по слухам, клан Фатосов, начиная с семидесятых, контролировал основные поставки оружия в Центральную и Восточную Африку. Сын пошел по стопам отца и семейный бизнес не только не опозорил, но и расширил. На сегодняшний день, помимо всего прочего, он контролировал едва ли не половину наркотического рынка Западной Европы.

Но вообще господин Фатос был и в самом деле фигурой загадочной. Говорили, что он устраивает дважды в году в одном из своих замков на Луаре какие-то средневековые сатанинские игрища чуть ли не с человеческими жертвоприношениями. Ходили слухи, что он может удовлетворить за ночь семь женщин подряд. Поговаривали, что в своей жизни он лично убил двадцать восемь человек. Или сто двадцать восемь – по другим источникам. И еще говорили, что большинство слухов о нем сочиняет и распускает его специальная PR-служба.

С приездом Фатоса международный консилиум можно было считать открытым.

Сегодня этих троих «больших парней» привели сюда сбои, в последнее время возникшие в прекрасно работавшем организме наркобизнеса. Все, казалось, было налажено. Куделя обеспечивал «трубопровод» через Россию в Европу. Хитрый и опытный Кирпич разруливал все русские непонятки. Фатос контролировал сбыт.

Однако последнее время на рынке европейском стало появляться слишком много левого товара. Причем качественного и дешевого. Если эти раковые клетки не уничтожить в зародыше, то они грозят превратиться в злокачественные опухоли, способные погубить прежде жизнеспособный организм.

«Врачи-наркологи» уже битый час обсуждали эти проблемы за круглым столом. Стол был и впрямь круглый, да еще и уставленный вкуснейшими блюдами изысканной венской кухни. Но к еде никто не притрагивался.

Как всегда по ходу дела обвиняли друг друга Куделя и Фатос. Переводчики давно уже отдыхали, маясь за спинами шефов. В серьезных разговорах Фатос вспоминал нелюбимый русский язык.

– Уже не в первая раз, – чуть коверкая окончания и падежи, сухо выговаривал барон, – некоторый из вас, – он недвусмысленно посмотрел на дергавшегося Куделю, – не держат свой слова.

– Нет, ты за базар отвечаешь? – Куделя задергал щекой. Его тик сегодня прямо-таки разбушевался. – Мы поляков перекрыли? Югославов прижали?

– Да-да. Я не умалять ваших заслуг. – Фатос миролюбиво приподнял руки ладонями вверх. – Но факты тоже говорят. Я знать точно – левый товар идет из Россия. А Россия, это ваш, как бы… Территорий. За нее ответ – ваш.

– Куделя, а ведь он, по сути, прав, – негромко вмешался Кирпич. – У того орла ноги растут из Москвы.

– Сам знаю, – огрызнулся Куделя.

– В общем, господа, вы должны навести порядок… А то я начинать думать, что вы хочет держать меня в темноте и продавать за мой спина. – Фатос обвел русских своим мефистофельским взглядом, поправил ногтем усы и добавил. – Я пока не хотеть искать новый партнер.

– Я не советовал бы вам спешить с обвинениями. – Голубые глазки Кирпича сошлись к самой переносице.

– К сожалению, мне пора, меня ждут в бундесрате. – Фатос бегло взглянул на осыпанный бриллиантами циферблат, поднялся из-за стола и с достоинством удалился.

– Не, Кирпич, я не понял, он мне что, предъявляет? Что я сам гоню дурь по дешевке? Да я этих самоделкиных, как клопов, давлю! – от возмущения с Кудели, казалось, сошел весь его европейский лоск.

– Типа да. А впрочем, хрен его разберет? – пожал плечами Кирпич.

В голове у него уже крутились схемы, по которым можно было бы работать с Фатосом без этого дергающегося партнера.

– Албанская обезьяна, в срате его ждут не дождутся! – Куделя, пожав руку Кирпичу, кивнул своей свите. – Погнали!

Кирпич проводил его задумчивым взглядом и почесал плешивый затылок.

– Олежка, – кивнул он кудрявому, совсем притомившемуся переводчику. – Кликни там ребят, – и Кирпич положил себе рулета.

16

Снимали в Коломенском. Воздушный шар завис прямо над церковью Вознесения, той самой, что в свое время была изображена едва ли не на каждом учебнике русской истории. Похожая на ракету, она будто бы символизировала полет к звездам. А вот отсюда, с высоты птичьего полета, казалось, что церковь уже летит. Поднимается с высокого и крутого берега Москвы-реки, чтобы через несколько мгновений исчезнуть в поднебесье.

Церковь, конечно, как и во все прошедшие века, благополучно стояла на земле. А летел на самом деле Фил. На нем был летчицкий шлем с очками-консервами и кожаный комбинезон. Вид отсюда, из плетеной корзины воздушного шара, открывался необыкновенный. На севере были видны даже кремлевские башни, а на юге за высотными домами спальных районов чернели бескрайние леса.

Впрочем, Фил тоже никуда не летел, так как корзина шара соединялась с землей тонким, почти невидимым тросом. Поэтому шар совершал лишь круговые движения над территорией Коломенского заповедника. Как коза на привязи.

Фил достал со дна корзины запиликавшую рацию. Склонившись через край корзины, он видел всю съемочную группу и камеру, направленную на него.

– Фил, поехали! – услышал он по рации голос режиссера Леши. Режиссер был таким молоденьким, что никто даже не знал его отчества. – Валера, умоляю, не торопись! Только когда окажешься на уровне креста, выбрасывай лестницу.

– Понял! – Буркнул Фил. И вошел в образ. Он должен был изображать воздухоплавателя начала века.

Смысл эпизода заключался в том, что поднявшийся над Москвой воздушный шар вдруг прохудился и начал быстро опускаться над Коломенским. В последний момент еще находящийся в воздухе шар должен был зацепиться за церковную колокольню. И, дабы не грохнуться оземь вместе с шаром, Филу предстояло выбросить из корзины длинную веревочную лестницу и спуститься по ней с небес на землю.

Далее по сценарию следовало и вовсе невообразимое. На падение шара сбегалась тьма деревенских, от случайной искры шар сгорал дотла, на останках шара рыдал, размазывая слезы по мужественному лицу, воздухоплаватель Курочкин. Но это была уже не задача Фила. Общаться с народом, суетиться вокруг шара и пускать слезу должен был актер, исполнявший роль покорителя неба Курочкина.

При помощи рулетки и троса шар медленно подтягивали к земле. Вот уже и верхушка колокольни проплыла мимо Фила. Приосанившись и оглянувшись по сторонам, он подхватил свернутую веревочную лестницу и перебросил ее через край корзины. Пора было начинать.

Но еще примерно с полминуты Фил никак не решался выбраться из корзины и ступить на шаткие деревянные ступени. «Хорошо, что Тома меня не видит», – мелькнуло у него в голове. С этой мыслью он уже без раздумий начал спуск. Внизу уже бегали и кричали крестьянские дети.

Когда Фил достиг самых нижних ступеней, до земли оставалось еще метра три-четыре. Фил, повиснув на последней перекладине, смешно болтался между небом и землей. Подло хохотали крестьянские дети.

– Тяните, мать твою! – в мегафон орал Леша. – Снимаем со всех камер! Уберите этого идиота!

Идиотом был, естественно, не Фил, а кто-то из ассистентов в цивильной современной одежде, случайно подзадержавшийся между камерой и Филом.

Наконец ноги Фила коснулись земли. Как и следовало по сценарию, он упал на корточки, сгруппировался и перекувыркнулся через голову несколько раз. Потом на экране зритель увидит вовсе не Фила, поднимающегося на ноги после героического спуска, а актера, только что мирно добившего бутерброд с колбасой.