Максим Гарин - Атаман. Кровь за кровь Страница 13

Демидов помолчал, затем снова заговорил:

—  Кто придумал на западный манер провокацион­ный для России лозунг «Земля — народу!»? Ленин? А вы у народа спросили, собирается ли он вообще ра­ботать? Наш народ и не собирался работать. У нас в пословицах все сказано: «работа дураков любит». Или — «работа не волк, в лес не убежит». А первей­шие лодыри у нас кто? Чеченцы! Украл человека, по­лучил выкуп — построил дом. Украл второго, получил выкуп — купил машину...

«Пусть болтает, — подумал Терпухин, продолжая вылавливать насекомых, — лишь бы не ныл...»

—   Я бы сейчас борщика съел, — мечтательно ска­зал Демидов, наблюдая за Терпухиным. — Когда я был помоложе, мог целую кастрюлю за обед слопать. Со сметаной, холодненькой...

—   Забудь о еде, думай о демократии.

—   Да на черта мне об этом дерьме думать! — вдруг взъярился Демидов. — Это на Западе демократия, а у нас... Давно хотел туда рвануть, да, как говорил Ча­паев, языков не знаю... Вот евреи молодцы, почуяли, что жареным пахнет, и рванули кто куда. Одни в Из­раиль, другие в Америку.

—   Сейчас твои евреи стали возвращаться назад в Россию-матушку, — вставил Терпухин, — и стано­вятся новыми русскими. Ты вот смог свои миллионы здесь заработать, а не в Америке...

—   Лучше бы их у меня не было, спокойнее спал бы, — буркнул Демидов. — Никто бы у меня машин не воровал, выкупа не требовал. Правильно простые рабо­тяги живут. Заработал, пропил — и спи себе...

—   Вот и ты поспи, побереги силы...

Демидов улегся поудобнее и вскоре уснул. После полудня, передав пулемет Демидову, вздремнул и Тер­пухин.

Он проснулся от грубого толчка. Демидов приложил палец к губам, всем своим видом показывая, что Тер­пухину нельзя шевелиться.

—   В чем дело? — прошептал Юрий.

—   Да тихо ты! Не двигайся. Они внизу... Я их всех на мушке держу.

Терпухин медленно поднял голову и взглянул меж­ду веток с увядшими и скрутившимися от жары листь­ями. Далеко внизу на развилке двух тропинок стояла группа чеченцев — человек семь-восемь. Они о чем-то оживленно разговаривали, то и дело указывая оружи­ем на вершину горы. Укрывшись в шалашике из веток, Демидов держал их на прицеле.

—   Не вздумай стрелять, — прошептал Терпухин.

—   Это все родственнички убитых тобою чечен­цев? — мрачно спросил Демидов.

—   Возможно, — ответил Юрий, задетый местоиме­нием «тобой», употребленным Демидовым по отноше­нию к убитым прошлой ночью чеченцам.

—   Восемь человек при полной боевой выкладке, — снова прошептал Демидов. — Они не выпустят нас от­сюда. Видишь, расходятся, в кольцо будут брать.

—   Не стони, — произнес Терпухин. — Насчет се­бя можешь не беспокоиться. Ты же не стрелял, трупы не твои...

—  Подумаешь, не мои, — равнодушно произнес Де­мидов. Некоторое время он лежал неподвижно. Затем вдруг угрожающе произнес: — Так ты говоришь, тру­пы не мои?

—  Ты же сам сказал, — миролюбиво сказал Терпу­хин, еще ничего не предчувствуя. Но затем произошло то, о чем он не мог догадаться и что круто изменило ход событий: Демидов ни с того ни с сего, без всякой видимой угрозы со стороны чеченцев, вдруг ударил по ним из пулемета.

—  Не мои трупы? Будут моими! — орал он, выпус­кая длинную очередь.

Один из чеченцев мешком упал на землю. Двое других, в которых попали пули, присели, странно изо­гнувшись, и один из них страшно и пронзительно за­кричал, видимо, смертельно раненный. Всех остальных чеченцев как ветром сдуло, а из-за камней ударили ту­гие газовые струи выстрелов из автоматов.

«Чертовски мощная эта штука — автомат Калаш­никова!» — подумал Терпухин, подползая к Демидову и хватая его за шею. Тот глупо улыбался, что-то гово­рил, но не выпускал пулемет из рук. Терпухин наот­машь ударил напарника по лицу. Демидов выпустил пулемет и, пятясь задом, выполз из шалашика.

Чеченцы вели беспрерывный огонь по высотке, не давая возможности поднять головы. Когда огонь на ко­роткое время затихал, Терпухин видел, что по всем правилам военной науки чеченцы короткими перебеж­ками рассредоточиваются по местности, в самом деле окружая гору.

—   Болван! — крикнул Терпухин. — Теперь они точно нас окружат!

«Их было восемь, троих Демидов подстрелил, — Юрий стал лихорадочно подсчитывать количество вра­гов, — осталось пятеро. Если начнут гасить из подствольников — будет совсем худо.»

Подствольники не заставили себя долго ждать. Первая граната не долетела и взорвалась намного ниже вершины горы, обдав беглецов смрадным дымом тротилового заряда. Вторая угодила меж крупных камней, Сразу же после взрыва Терпухин поднял голову и вы­пустил длинную очередь по чеченцу, который стрелял из подствольника. Тот на некоторое время затих.

Терпухин оглянулся и увидел совершенно белое ли­цо Демидова.

—   Игнатий! С тобой все в порядке?

Демидов с трудом улыбнулся.

—   К-кажется, к-контузило... — Демидов поднял ру­ку с ободранной на локте кожей.

—   Чтоб тебе голову скорее оторвало, дурак, — крикнул Юрий.

—   Все равно отрежут, — ответил Демидов.

—   У тебя есть граната и пистолет. Марш к тем камням! — рявкнул Терпухин. — Как только он шарк­нет из подствольника, метни туда гранату!..

От третьей гранаты пострадал сам Терпухин. Нео­жиданно что-то лопнуло совсем рядом. В глазах осле­пительно засияла болезненная белизна. Когда Терпу­хин пришел в себя, то увидел множество мелких ос­колков, словно вцепившихся в брючину.. Боли он не чувствовал, но по опыту знал, что она придет позже... Он принялся выковыривать осколки и с яростью от­швыривать их от себя.

—   Зацепило, да? — спросил неожиданно появив­шийся рядом Демидов.

—  Я тебе сказал метать гранату! — в бешенстве за­орал Юрий.

—   Я метнул... Его того... в клочья... Так тебя зацепи­ло, Юра?

—   Черт, похоже, что да, — Терпухин дрожащими руками поднял брючину. На коже виднелись многочис­ленные, но неглубокие ранки. Из них маленькими струйками сочилась кровь. Демидов стал рвать подол рубахи.

—  Ну, теперь мне капут. Укатали сивку крутые горки, — сказал Терпухин.

—  Надо перевязать артерию, — проговорил Деми­дов, опустился на колени и зубами разорвал оторван­ный кусок рубашки на два куска.

—  Пригнись, убьют!.. Не убьют — ушли...

Терпухин выглянул из-за камня. Далеко от горы, стараясь укрываться в складках местности, мельтеши­ли фигурки чеченцев, уносящих раненого. Он по-преж­нему громко, истошно кричал.

—   Так что, мы с тобой теперь друзья? — произнес Демидов.

—   Раз ты меня спасаешь, значит, друзья. Но зря ты это затеял, Демидов. Не военный ты человек.

—   Да, зря, — Демидов сплюнул, пытаясь освобо­диться от нитки, застрявшей между зубами. — Я ду­мал, пока они в куче, я их перестреляю. Никогда не до­веряй штатским, атаман... Никогда... Ну, все, — Деми­дов завязал скрученную жгутом ткань аккуратным узелком, — теперь ты поправишься.

—   Дудки, — устало произнес Терпухин. — Жгут надо через час ослабить.

—   Пошли. Не торчать же здесь, — сказал Деми­дов. — Они быстро вернутся.

—   Да, чеченцы никогда не бросают своих. Даже мертвых...

Они спустились с горы и подобрали автомат одного из убитых. Рожок оказался почти пустым, зато в кар­манах нашлись две гранаты. Возле второго убитого оружия не было, и карманы его были пусты.

—   Почистили, — хмуро пробормотал Терпухин.

Беглецы побрели по ущелью, словно обреченные,

Через сотню шагов Терпухин устало опустился но землю.

—   Хватит, нога одеревенела, снимай жгут.

Демидов осмотрел ногу. Она заметно припухла.

—   Ходок из меня никудышный, сам видишь, — ска­зал Терпухин. — Мне надо вернуться.

—   Куда?

—   На высотку... Там и помру...