Взорванный океан - Сергей Иванович Зверев Страница 13

Несмотря на всю примитивность и упрощенность такого подхода к более чем серьезным проблемам, Стас в течение всей своей жизни почти ни разу не ошибся и всегда умел сделать правильный выбор. Тот самый выбор, который позволял если и не вплотную приблизиться к вожделенному корыту, то хотя бы покрутиться неподалеку, что гарантировало вполне пристойное существование в стране, появившейся на развалинах СССР. Экс-капитан прекрасно понимал, что ни большого политика, ни акулы серьезного бизнеса из него не получится никогда и ни при каких условиях – хватка и мозги не те. А вот пристроиться поближе к серьезному человеку, как это делают рыбки-прилипалы, и поиметь свой кусочек вкусного пирога со стола этой самой акулы было вполне возможным.

Правда, один раз Стас все-таки ошибся и поставил явно не на ту акулу. Начальник и покровитель, поначалу казавшийся человеком очень даже солидным, на деле оказался чересчур наглым, жадным и в чем-то даже глупым, из-за чего довольно быстро погорел на каких-то махинациях и сел. Капитан Воронин мысленно плюнул вслед спецвагону, увезшему дурака-начальника куда-то в сторону Нижнего Тагила, и по-тихому распрощался с карьерой в модных ныне силовых структурах.

Стас оценил благосклонность судьбы и в очередной раз отметил простенькую мудрость своей личной политики, следуя которой он в первые ряды не лез и всегда старался из тени особенно не высовываться – именно эта тень и уберегла-то его от цепких лап правосудия. А также экс-капитан, за плечами которого было несколько лет службы в спецназе известной дивизии имени Дзержинского, сделал для себя логичный вывод: сегодня в этой стране, вопреки распространенному мнению, воруют не все, а лишь те, кому разрешено, кому «по статусу положено». Всех прочих российская Фемида, за годы перестроек и реформ ничуть, как выяснилось, не растерявшая былой сноровки, умеет порой удивительно ловко хватать за воротник и отправлять в места, где люди, отгороженные от остальной страны заборами из колючей проволоки, щеголяют в черных зэковских робах и ходят строем…

Как раз в пору неспешных поисков новой акулы на Воронина какими-то своими хитрыми путями вышел некий полковник, представившийся Сергеем Ивановичем, и предложил бывшему капитану спецназа работу. Размышлял Стас недолго – акула производила впечатление серьезное и экс-капитану понравилась. Тем более что платить полковник обещал очень прилично, а выбирать Воронину было особенно-то и не из чего. После первой же ликвидации Стас понял, что работает он на людей действительно серьезных и что сел он в поезд, из которого уже не выпрыгнешь. Поезд, в котором у каждого из пассажиров в кармане лежит «ван вэй тикет» – билет в один конец, как поется в одной старой песенке…

…Япония Стасу не понравилась практически сразу же, как только он покинул салон самолета, приземлившегося на идеальную бетонку огромного токийского аэропорта. Воронин вряд ли смог бы толком объяснить, чем же конкретно вызвана эта неприязнь, но раздражала его буквально каждая мелочь: и обилие чужих восточных лиц, и совершенно непонятная вкрадчиво-мяукающая речь вокруг, и мельтешащие в глазах угловато-разлапистые кораллы иероглифов. То, что большая часть надписей дублировалась на английском, не столько помогало, сколько каким-то непонятным образом подчеркивало, что ты находишься в самом прямом смысле на другом краю света и здесь все другое – климат, люди, порядки, обычаи… Все другое и все малопонятное.

После того, как все таможенные формальности были позади, Воронин вдруг ясно понял, в чем кроется причина некоторого дискомфорта, мешающего ему подобно камушку, попавшему в ботинок.

Вопреки туманным представлениям Стаса о Японии как о стране, где чуть ли не круглый год цветет какая-то там загадочная сакура, где на каждом углу топчутся разодетые в цветные кимоно девицы с веерами, стыдливо прикрывающие по-дурацки выбеленные лица, а мужики только и делают, что улыбаются друг другу и кланяются, на самом деле все оказалось гораздо проще и совсем не так романтично.

Тот же Токио на поверку оказался самым обычным мегаполисом с его неисчислимыми стадами машин на широких улицах, толпами подпирающих небо стеклянно-зеркальных небоскребов и реками человеческих фигур и лиц, спешащих по своим неведомым делам. Вся эта суета шумела и мельтешила на фоне вывесок, рекламных картинок и прочих поясняющих и зазывающих надписей, сливающихся в одно огромное, переливающееся всеми цветами радуги красочное пятно.

Если отбросить в сторону обилие лиц «восточной национальности» вокруг и паучьих колонн иероглифов, то вполне можно было бы представить себя в любом современном городе мира. Даже в более чем современном – на взгляд Воронина, было в токийских улицах что-то такое… инопланетное слегка. Словно весь мир еще подзадержался в прошлом веке, а вот именно Япония каким-то хитро-азиатским образом успела перебраться в двадцать первый и чувствует себя в нем очень даже естественно и комфортно.

Экс-капитан понял, что больше всего остального его раздражает вот эта самая отчужденная инопланетность. Вежливая холодность и равнодушие страны из будущего, заставлявшие чувствовать себя пареньком из глухой деревушки, вдруг оказавшимся в насколько большом, настолько и чужом городе. Именно чужим, не имеющим с этими непонятными людьми ничего общего, ощутил себя Стас с первых же минут после того, как покинул уютный салон «Боинга». И обилие вокруг лиц с характерным разрезом глаз только подчеркивало эту чужеродность и еще раз навязчиво напоминало о том, что Воронин, собственно, и так знал еще в Москве – светловолосый европеец на японских улицах выглядит если и не как муха в горшке со сметаной, то и ненамного незаметнее. Эта невозможность затеряться в толпе могла здорово осложнить задачу. Как и то, что в аэропорту, как оказалось, японцы в обязательном порядке фотографировали абсолютно всех пассажиров – как прибывающих в их страну, так и транзитных.

«Доллары к оплате не принимают нигде…» – вспомнил Воронин строчку из тщательно заученной «Памятки туристу по Японии» и, проклиная валютный патриотизм самураев, отправился к обменному пункту аэропорта. Там довольно-таки симпатичная девушка с молниеносной быстротой обменяла несколько серо-зеленых бумажек на местные цветные фантики с угрожающе огромными цифрами, живо напомнившими Стасу российские денежки девяностых. Экс-капитан аккуратно уложил стопочку купюр в объемистый бумажник и, стараясь придать улыбке как можно больше обаяния, слегка склонился в полушутливом поклоне и с легкой запинкой поблагодарил: «Аригото!» Пора было запихивать свои дурацкие эмоции в карман и начинать жить по местным «понятиям». Работа – она и в Японии работа…

Далее, по заранее разработанному плану, следовало