Александр Тамоников - Прерванный полет «Боинга-737» Страница 14

От обиды перехватило дыхание.

— Тогда зачем вы мне звоните? — выкрикнул Рахман, не замечая, что пальцы стиснутого кулака впились в ладонь.

— Хочу вам помочь, — послышалось в трубке. — Нет, не так. Готов вам помочь достать требуемую сумму.

Это походило на сон. Или на бред? Рахман уставился на холодильник. Может быть, он все-таки успел приложиться к бутылочке водки и теперь пьян? Сделав два широких шага, он приблизился к холодильнику, распахнул его и заглянул внутрь. Нет, все бутылочные пробки были на месте, пивные банки стояли нераспечатанными.

— Вы меня слышите? — спросил голос.

— Слышу, — ответил Рахман.

— Понимаете, что я вам предлагаю?

— Понимаю.

— Мне кажется, не совсем. Я сказал, что готов помочь вам достать шестьсот тысяч евро.

— Но как? — воскликнул Рахман, не веря своим ушам.

— Об этом я расскажу вам при личной встрече.

— Где и когда?

— О, вот это уже речь делового человека. — Раздался смешок. — Сегодня у нас среда, двенадцатое июня, верно? Значит, дело отлагательств не терпит. Жду вас на набережной через полчаса. Возле каменного дракона, извергающего воду, знаете?

— Да, — подтвердил Рахман и тупо спросил: — Когда я там должен быть?

— Ровно через полчаса. Или через тридцать минут, как угодно. Такси доедет из аэропорта за двадцать. Десять минут у вас на сборы. Не опаздывайте, прошу вас. И ни единой живой душе не рассказывайте, куда и зачем вы направляетесь.

— Конечно-конечно.

— Никому ни слова, — повторил собеседник. — Это в ваших интересах.

— Хорошо, я…

— Все, собирайтесь и выезжайте.

Разговор оборвался. Потрясенный Рахман поднес мобильный телефон к глазам, словно ожидая обнаружить на нем какую-то разгадку или зацепку. Но окошко уже погасло, да и не было там разгадок.

Несколько секунд он стоял неподвижно, как столб. Заметив, что холодильник до сих пор открыт настежь, толкнул дверцу коленом. Включил телефон, чтобы узнать время. Быстро оделся, кое-как пригладил волосы, направился к двери и вышел из номера.

Сердце его билось учащенно и тревожно, как у мыши, решившей попробовать кусочек сыра в мышеловке. «Шестьсот тысяч евро, — повторял про себя Рахман. — Боже мой, шестьсот тысяч!»

А внутренний голос молчал. И чувство опасности было слишком слабым в сравнении с предвкушением чуда, охватившим Рахмана.

Такси доставило его на набережную за пять минут до назначенной встречи. Упомянутый таинственным собеседником дракон был виден издалека. В высоту он достигал двадцати метров и был подсвечен прожекторами таким образом, что чешуя на его огромном теле сверкала золотом, а водяная струя, извергаемая из пасти, переливалась всеми цветами радуги.

Вокруг этого скульптурного чуда бродило немало народу, и Рахман решил, что ему ничего не угрожает. Ведь не станет же злоумышленник выбирать для встречи столь людное и оживленное место? Минуту спустя в голову пришла иная мысль. А что, если Рахмана заманили сюда, чтобы незаметно понаблюдать за ним и установить слежку?

Зачем? Кому он нужен? Для чего?

Ответов на эти вопросы не было, но тревога Рахмана не ослабевала. Он подпрыгнул на месте, когда за спиной его деликатно кашлянули:

— Гм… Извините, если напугал. Не думал, что так получится.

Обернувшись, Рахман увидел перед собой приятного во всех отношениях молодого человека в хорошем костюме, с небольшой плоской сумкой, висящей на плече. Аккуратная прическа, опрятная одежда, гладко выбритое лицо, холеные усы, прямой взгляд. Нет, он совершенно не походил на злоумышленника.

Рахман незаметно перевел дух. Мужчина протянул ему руку, оказавшуюся на ощупь вялой и холодной, как снулая рыба.

— Я тот самый Алим Карани, — сказал он. — Это я вам звонил, господин Рахман.

Рахман попытался дружелюбно улыбнуться, что удалось ему не вполне из-за напряженных мышц лица, и предложил:

— Зовите меня просто Аббас.

— Тогда для вас я просто Алим, — кивнул мужчина. — Поговорим?

— Здесь? — Рахман повертел головой в поисках места, где можно было бы присесть, но не увидел ничего, кроме толп туристов, гуляющих и фотографирующихся на фоне дракона.

— Почему бы и нет? — лучезарно улыбнулся Алим.

Ему как раз место встречи очень нравилось. Среди праздного народа проще затеряться. Люди, шушукающиеся в укромном уголке, сразу бросаются в глаза и надолго запоминаются свидетелям. А вот толкаясь в толпе себе подобных, можно превратиться в невидимку. Так учили Алима, когда готовили его к вербовке пилота, и у него не было причин сомневаться в правильности подобной тактики.

— Вы не похожи на немца, — заметил Рахман, когда, синхронно заложив руки за спины, они двинулись в обход обширного водоема, посреди которого торчал каменный дракон, вызывавший всеобщий восторг.

— Я не говорил, что я немец, — снова улыбнулся Алим. — И разве мое имя не говорит само за себя? Я из Кандагара. Но давно уехал оттуда. Сначала в Америку, потом в Европу. — Подумав, он поправился: — Вернее, наоборот.

— Надо полагать, вы медик?

— Скорее юрист. С коммерческим уклоном.

Прозвучало это туманно, но убедительно. Рахман кивнул, как будто каждый день встречался с юристами-коммерсантами. Алим ему нравился. Правда, находясь рядом с ним, летчик все время ожидал какого-то подвоха, но, должно быть, виной тому были расшатанные нервы.

— Понимаю, — сказал Рахман. — Вас прислал доктор Форманн?

— Можно и так сказать, — пожал плечами Алим. — Хотя это не имеет особого значения.

Прозвучало это довольно странно. Настораживающе.

— А что имеет? — осторожно спросил Рахман.

— Деньги, друг мой, деньги. С ними возможно все. Без них никуда. По-моему, у вас нет причин сомневаться в этом, не так ли?

— Э-э…

Летчик не нашелся с ответом, но Алим его не торопил. Воспользовавшись паузой, он следил за молодой семейной парой и малышкой, которую учили ходить. Когда мама наклонялась, чтобы взять ее за ручки, в вырезе ее блузки провисали ничем не придерживаемые груди. А когда она присела, чтобы поднять соску, выплюнутую девочкой, стало еще интереснее.

Алим подумал, что очень скоро заведет себе такую же стройную загорелую подружку, а может быть, даже лучше. Не слишком скромную, но и не совсем потерявшую стыд, как Дина Митчелл, дошедшая до того, что ругалась чуть ли не площадной бранью. Счастливые перемены были не за горами, поэтому Алим пребывал в прекрасном настроении.

Переписку сына пилота с доктором Форманном организовал он сам, как его научили люди из Талибана. Но онкологическая клиника «Vormann Med Service GmbH» в Баварии существовала действительно. И Алим не сомневался, что при наличии 600 000 евро там можно вылечить что угодно, включая рак. Правда, он плохо разбирался в медицине и не увлекался ею. Гораздо больше занимали его прелести окружающих девушек.

Пока Алим любовался ими, непроизвольно чмокая губами, командир воздушного лайнера вспоминал сына, жену и дыхание смерти, которое, подобно осеннему ветру, холодило кожу и гнало по ней мурашки. Он уже начал догадываться, что затевается какое-то темное дело, однако не имел права отступить назад. Он отчаянно нуждался в здоровой жене и любящих сыновьях. И если добиться этого можно только за деньги, то Рахман был внутренне готов продаться. Он чувствовал себя как человек, собирающийся продать душу дьяволу.

— По телефону вы пообещали помочь, — напомнил он, торопясь перевести разговор в интересующее его русло.

— И обещание это остается в силе, — кивнул Алим, разглядывая двух милых азиаточек, проходящих мимо.

— Могу я узнать суть предложения?

— Обязательно. Итак, вы командир самолета, совершающего регулярные рейсы между Джабуром и Исламабадом, не так ли?

— Так, — подтвердил Рахман, хмурясь и глядя себе под ноги.

— Одна благотворительная организация предлагает вам… — последовала длительная интригующая пауза. — Полтора миллиона евро.

— Я не ослышался?

— Нет.

— Это кредит? Под какой процент?

— Никаких процентов, — покачал головой Алим. — Деньги переходят в ваше полное распоряжение. Сделаете операцию — и у вас останется еще почти миллион. Сможете обосноваться всей семьей в любой стране. Да хотя бы в той же Германии.

— То есть мне придется скрываться? — спросил Рахман напрямик. — Бросить работу и сменить место жительства, я прав?

— Почему бы и нет, друг мой, почему бы и нет? У вас есть шанс кардинально изменить свою жизнь. Не только свою, но и жизнь ваших близких.

Это звучало как музыка. Но не бравурная, а тяжелая, грозная. «Отказаться? — спросил себя Рахман. — Но это значит похоронить жену. Я мужчина, и я обязан вести себя как мужчина. Решительно, твердо».

— Что ж, считайте, вы купили меня с потрохами, — сказал он. — Делайте свое предложение, господин искуситель.