Сергей Зверев - Славянский «базар» Страница 14

Оказалось, его назначение на хлебную должность нарядчика никого не удивило. Да и занял он ее, никого не подсидев, не сковырнув, прежний шерстяной уходил на поселок. В наследство Мальтинскому перешла и шушарка – небольшой кабинетик в производственном корпусе. Предшественник угостил Мальтинского чаем со сгущенным молоком, показал ему собственноручно оборудованные тайники. Было их четыре. О существовании двух из них менты знали.

– Тогда зачем ими пользоваться?

– Когда шмон проводят, то менты просто должны что-то найти. Будут копать, пока запрещенное не найдут. Брось туда, Борисович, пару безобидных безделушек. Найдут, успокоятся, за мелочи шерстяного, как ты, в ПКТ не потащат, начальство отмажет, работать же кому-то надо.

А еще уходивший на поселок нарядчик посвятил его в тайны делопроизводства. После прежней московской работы показались они Мальтинскому никакими не тайнами, а таблицей умножения по сравнению с высшей математикой.

Свою шушарку-кабинетик обжил он быстро, да и было там все для жизни уже приспособлено. Хозяин ему разрешение на трехсменное пребывание в промке – промзоне – оформил, так что даже спать Мальтинский теперь мог не в казарме, а на продавленном диванчике, в собственной отдельной комнате. Только не мог понять Семен Борисович, почему это вдруг подполковник к нему такой симпатией воспылал.

Стал к Борисовичу и смотрящий зоны захаживать – Карл. Мальтинский был человеком образованным, в искусстве и литературе разбирался, мог посоветовать, какую книгу почитать, ему с воли много интересных журналов присылали. Карл уже и в те годы был коронован на вора, прихлебал в его свите хватало, но не было на всей зоне больше по-настоящему интеллигентных людей. Не с кем было просто так за жизнь поговорить. Не то чтобы Мальтинский другом Карлу стал, не бывает друзей на зоне, тут каждый сам за себя, но смотрящий мог ему такое простить, за что бы другой безотлагательно поплатился.

И когда Мальтинский привык к новому, безыскусному комфорту, когда вновь почувствовал себя важным человеком, когда уже думал, что так оно всегда и будет, вновь позвал его к себе хозяин.

На этот раз Мальтинский уже с порога принялся по всей форме докладывать, но подполковник Крапивин только рукой махнул.

– Не утомляйте, осужденный.

Семен Борисович присел, приготовился слушать.

– Как работается?

– Хорошо. Спасибо вам за помощь, за то, что поверили, гражданин начальник…

Крапивин слушал, и его стальные глаза сверлили зэка.

– Говорят, к тебе Карл захаживать стал? – перешел хозяин на «ты».

Мальтинский сделал вид, что не заметил этого.

– Захаживает. Он человек образованный, в консерватории учился. Много общих тем находим.

– Чифирек пьете, – в тон Мальтинскому проговорил хозяин.

– Нет, – тут Семен Борисович не врал, чифиря он не употреблял, берег здоровье.

– Ну прямо у вас со смотрящим курсы кройки и шитья организованы, – пошутил подполковник и сам же рассмеялся коротким заливистым смехом, но потом помрачнел и строго поинтересовался: – Деньги тебе предлагал?

– За что, гражданин начальник?

– Ты же наряды подписываешь, зэков на работы ставишь, – начальник зоны раскрыл папку, в которой лежали наряды, подписанные Мальтинским, – получается, что всю зоновскую блатату-крутизну ты от настоящей работы отмазал. Поставил на аккумуляторный участок, а там, сам знаешь, работы одному человеку в месяц на два дня. Вот они там ни хрена и не делают. Скажешь, тебе Карл за это ничего не предлагал?

«Сука, – подумал Мальтинский, – сам же знает, что не я решаю, кто куда пойдет. Все начальство распределяет. Оно за это и деньги с правильных берет. Деньги немалые. Небось и тебе, хозяин, перепадает».

– Ну что скажешь?

– Ничего сказать не могу. Никаких денег мне осужденный Разумовский не предлагал. Предложил бы – я бы сразу об этом сказал.

– На смотрящего настучал бы? – глаза хозяина смеялись. – И сколько бы ты прожил после этого? Живи пока. Я-то знаю, что ты свои дела на воле не оставил. Знаю, что не все деньги следствие у тебя забрало. Крутят твои дружки дела и навар имеют. Тебе достается.

Мальтинский молчал, ему хотелось схватить со стола тяжелую хрустальную пепельницу и запустить ею в голову подполковника Крапивина. Хотя до этого момента он и не подозревал, что может жаждать чужой крови. Крапивин спокойно поднялся, прошел к двери и повернул в замке ключ.

«Какого хрена?» – только и успел подумать вконец струхнувший Мальтинский. Крапивин достал из тумбочки небольшой газетный сверток, бросил его на стол.

Семен Борисович смотрел на сверток боязливо.

– Разворачивай.

Мальтинский был наслышан о всяких ментовских штучках. Ему в пересылке осужденный за бытовуху мужик рассказал, как следак участливо предложил ему попить воды из стакана, а потом этот стакан вместе с отпечатками пальцев появился в деле, как основная улика.

Трясущимися руками Мальтинский развернул шелестящий газетный сверток и обмер, боясь прикоснуться к содержимому. Перед ним на столе лежала пачка долларов – сотенными купюрами. Долларов Семен Борисович перевидел в жизни немало, держал их в руках еще в те времена, когда большинство населения Советского Союза понятия не имело, как они выглядят. Пачка была пухлая – тысяч на десять.

– А… а… а… – вырвалось у него, и Семен Борисович с ужасом посмотрел на подполковника.

– А теперь заверни их, не акай, спрячь и проваливай, – бесцветным голосом приказал Крапивин.

– А… что…

– Если ты такой дурак, что до сих пор не понял, поясню. Передашь их дружкам на воле, пусть в дело пустят. Каждый месяц с них десять процентов капать должно. Скажешь, что через два месяца к твоему компаньону домой заеду. Звякну перед этим. Пусть бабло готовит.

Мальтинский хлопал глазами, а руки уже сами торопливо заворачивали деньги в шелестящую газету.

«Если бы еще рублями дал! А то баксами», – ужаснулся Мальтинский.

На зоне и за пятидесятирублевую монетку, найденную во время шмона, можно было в ПКТ загреметь. А тут десять штук баксов. Статью УК насчет хранения и сбыта валюты на то время еще никто официально не отменял, хоть уже и не судили за нее. Но то же на воле! А за колючкой свои порядки. Тут что хочешь припаять могут.

До сих пор старожилы зоны вспоминали и молодым рассказывали, как один мужик бросил в спину прапору-дубаку камешек размером со спичечный коробок – раскрутили его за это на попытку убийства. Но на подставу предложение хозяина не походило. Деньги были настоящими, и в случае если бы Мальтинского собирались с ними раскрутить – десять тысяч ушли бы в доход государства.

Семену Борисовичу хотелось спросить, каким образом он, десять раз подневольный человек, сможет передать деньги вместе с инструкциями на волю в Москву, да еще так быстро, чтобы их успели пустить в дело и получили прибыль? Но жизнь дороже всего.

«Если что, своими деньгами закрою. Но как компаньону весточку передать?»

Не выполни он желание хозяина, ему не жить. Мальтинский запихнул деньги в штаны. Подполковник Крапивин смотрел в это время в окно. Зэк привстал.

– Можно идти, гражданин начальник?

– Иди. Только учти, завтра у тебя в шушарке и в цеху шмон будет. Настоящий, по полной программе. Если найдут…

– Не найдут, гражданин начальник, – Мальтинский и сам не знал, откуда у него взялась эта уверенность.

– Смотри. Пошел вон, – уже добродушно добавил хозяин и вновь стал суров и неприступен, как скала в Северном море.

Мальтинский выскользнул из кабинета. Ему казалось, что каждый мент-дубак видит его сейчас насквозь. Обмирая, он прошел через КПП промки, дежурный даже не посмотрел в его сторону, говорил по телефону. В цеху Семен Борисович почувствовал себя уже немного спокойнее. Режимные менты редко сюда совались без надобности. Если что, лютовали в жилке – жилой зоне. Сосед Мальтинского, занимавший соседнюю шушарку, остановил его.

– Борисович, чего от тебя хозяин хотел?

Этого вопроса Мальтинский ждал, кто-нибудь его обязательно должен был задать.

– Предложил в секцию вступить, – он озабоченно тер виски.

– В какую?

– Дисциплины и порядка, – ухмыльнулся Семен Борисович.

– Туда и не думай идти.

– Я так и сказал, что не по мне это дело. Хозяин наседать не стал. Время на раздумья оставил.

– А ты?

– Обещал подумать. Выберу какую-нибудь безобидную.

– Ты в производственную вступи. И хозяин успокоится, и правильные поймут.

– Я бы с Карлом посоветоваться хотел, – наморщил лоб Мальтинский.

– Смотри, – зашептал сосед по шушарке, – ты шерстяной, сегодня Карл тебя прикрывает, а что завтра будет, никто не знает. Держись от блатных на солидном расстоянии.

Выслушав правильный совет, Мальтинский понял, что воспользоваться им не сможет, единственным человеком на зоне, способным ему помочь, был Карл.

Мальтинский закрылся в своей шушарке, он прислушивался к каждому шороху. Разложил на столе графики выхода зэков на работу. Включил калькулятор, что-что, а создавать видимость работы он умел. Когда слышались шаги или близкий разговор, он бросался к столу и с карандашом в руках замирал над бумагами. Самый дальний тайник казался ему теперь недостаточно надежным.