Илья Рясной - Дурдом Страница 14

Меня припахали на общее дело. До десяти часов я помогал составлять протоколы выемки, проводил первоначальные действия. Домой я приехал усталый и голодный. В подъезде опять вывернули лампочку, и я едва не расшибся, споткнувшись о дремлющего на ступеньках бродягу. Клары не было. Без нее в квартире что-то недоставало и поселялась скука. Пользы, правда, от моей любимой в быту никакой, но это как держать дома красивую кошку — среднерусскую или хорошую ангорку. Кошка украшает интерьер и доставляет положительные эмоции, несмотря на то, что кусается и клянчит вареную рыбу.

Я побродил по комнатам, плюхнулся на продавленный диван, включил телевизор. По первой программе с каратистским криком кого-то били палкой по ребрам. По второй — насиловали. По третьей — расстреливали из крупнокалиберного пулемета..

В двенадцать мне позвонил Донатас. Озабоченный и даже растерянный.

— Гоша, у нас тут какая-то ерунда. Ты нужен. Я за тобой сейчас заеду.

— Куда поедем?

— В кабак, куда же еще?

Пахан «спартаковцев» Миклухо-Маклай в свое время закончил инженерно-строительный институт. Учился он там неважно, точнее не учился вообще, отметки получал за спортивные успехи. Но все равно какие-то обрывки знаний из различных наук и лженаук по сегодняшний день всплывали в его памяти. Например, формула «товар-деньги-товар». Просто и гениально. Или вот — «нет такого преступления, на которое не пошел бы капиталист, если ему пообещать триста (или сколько там) процентов прибыли». Правда, Миклухо-Маклай был готов на любое преступление и за куда меньший процент. Ведь преступление было его работой, и ничего другого он делать просто неумел, если не считать навыки буханья бутцем о мяч.

Последняя операция обещала куда больше эталонных трехсот процентов прибыли. А надо-то всего ничего. Взять из тайника доставшиеся по случаю наркотические таблетки из Голландии. Обменять их у прибалтов на золото, которое они вместе с ингушами стянули с приисков в Магадане. Часть золота — к счастью, меньшую — обменять на партию из восьмисот пистолетов «Макарова» из Таджикистана и загнать их на Украину. На остальное закупить узбекский опий. Так сам собой укрепляется экономический союз независимых государств.

Первая часть прошла как по маслу. Прибалты отдали русское золото, получили голландские таблетки и укатили с ними — «лечить» свое подрастающее поколение. Особо ценный золотой груз ребята Миклухо переправили на блат-хату, числившуюся квартирой хорошего друга «спартаковцев», модного писателя и завсегдатая кремлевских тусовок Брызгана. Пахан и писатель были сопредседателями благотворительного некоммерческого фонда «инвалидов-футболистов».

Охраняли золото прилежно и крепко. В принципе, бояться особенно нечего. Чужие бандиты о золоте не знали, большинство своих — тоже. Милиция в дом к кремлевскому писателю не сунется, А вдруг премьеру при встрече накляузничает? Это политика. Но все равно береженого Бог бережет. Из секретных арсеналов были извлечены стволы, рации, сканеры, фиксирующие посторонние радиопереговоры.

Свора миклухиных бультерьеров готова была изрешитить из всех видов оружия любого, кто вздумает покуситься на общаковское добро. Охранять добро предстояло недолго. Таджики приедут через два дня. А хохлы — через три. С узбеками же договор будет исполнен позже.

Все было бы хорошо. Все были бы довольны, и общаки бы пополнялись звонкой монетой, грея сердца братве. Да вот только теплым и темным летним вечерком охрану сняли. И золото сменило хозяина. При этом вместе с золотом похитители увели двух миклухо-маклаевских дикарей…

Наверное, за последние несколько лет большинству жителей длинного серого дома тридцатых годов недалеко от центра Москвы опротивели детективы, гангстерские драмы и полицейские боевики. Драки, взрывы гранат, автоматные онереди, бандитские морды, налеты омоновцев, вой милицейских сирен в три часа ночи — всем этим они могли полюбоваться в натуре. Для этого им и ходить не надо далеко, ведь на первом этаже их дома расположился «Апельсин». Некогда, в другой исторической эпохе, до победоносной криминальной революции, это был заштатный московский ресторан. Потом его облюбовали воры, и он стал их элитным клубом.

Впрочем, стреляли там далеко не каждый день. Уставшему от лихой работы преступному элементу тоже хочется отдохнуть, перекинуться в картишки на десятку-другую тысяч долларов, отведать фужер «Мартини» или кружку чефира, повспоминать времена, когда «срока огромные брели в этапы длинные».

Поэтому дрались, стреляли и душили друг друга здесь исключительно по необходимости, в тех случаях, когда не драться, не стрелять и не душить выглядело бы крайне неприличным. Ну а уж коли пошла стрельба — тут надо не уронить лицо и стрелять до последнего патрона.

Пару раз после очередного выяснения отношений «Апельсин» вполне бы сошел за декорацию для съемок художественного фильма о взятии президентского дворца в Грозном. Несколько раз отсюда вывозили трупы. Но воры продолжали здесь культурно отдыхать, предпочитая не обращать внимания на подобные мелочи.

Патриархальная колымская атмосфера «Апельсина», нарушаемая редкими разборками, канула в прошлое, когда ресторан облюбовали «спартаковцы», пользующиеся заслуженной славой главных «отморозков» (то есть чокнутых, без тормозов) столицы и пригородов. Нельзя сказать, что они всех запугали и гоняли по углам — бывала в «Апельсине» братва и покруче их, — но кому охота заслуженный выходной проводить в комнате, где ползают пьяные ядовитые змеюки. Пускай и не укусят, но все равно приятного мало. К чему лишние проблемы?

Сиди и думай, какой шум-гам устроят отморозки, и когда закоротит в голове у их пахана Миклухо-Маклая. Так что вскоре порядочные бандиты нашли место для клубного отдыха поспокойнее. А «Апельсин» полностью прибрали к рукам «спартаковцы».После этого стрелять стали меньше. Теперь здесь ломали кости и душили галстуками преимущественно своих же, «спартаковцев», в тихой, домашней обстановке. Что происходило внутри ресторана, знать окружающим было необязательно. Милицейские сирены стали завывать реже, а взрывов не было слышно аж полтора года. Вот только семь месяцев назад долго-прудненцы расхлопали у дверей ресторана двух подручных Миклухо-Маклая и укатили. Да еще с месяц как ОМСН разгромил кабак и чуть-чуть пострелял, освобождая заложников, хранящихся в холодильной камере. Но в целом стало гораздо тише. И жители дома снова стали брать в видеопрокатах полицейские боевики, которые смотрели теперь с каким-то щемящим ностальгическим чувством.

Ресторан выглядел закрытым — бронированные ставни не пропускали свет ламп, тяжелые двери были наглухо заперты.

Однако ряды иномарок на стоянке указывали на то, что внутри теплится своя, занятная, уродливая жизнь.

Когда мы с Донатасом вылезали из машины, я заметил движение в «Ниссане», стоявшем на другой стороне проспекта.

Присмотревшись, я различил кого-то, кто, кажется, докладывал о появлении машины по рации. Ясно, внешнее кольцо охраны.

Шестерка в машине должен предупредить о любой опасности — будь-то бригада конкурентов или милиция. Если милиция — надо успеть сбросить стволы и анашу. Если конкуренты, то наоборот — зарядить оружие и докурить анашу.

Донатас вдавил кнопку звонка. Эффект нулевой. Тогда он начал методично долбить ногой по двери. За ней наконец послышался скрежет засова. Дверь распахнулась, и на пороге возникло тучное животное в пятнистом камуфляже и с милицейской дубинкой. Выросло оно в свинарнике и не было обучено джентльменским манерам.

? Я тебе, стрюк, сейчас по башке так постучу.

? Оно умело говорить.

— Засохни, сявка, — цыкнул Донатас. — Стрелой 4лети к Миклухо-Маклаю. Скажи Магомедыч пришел. И долго ждать не будет.

— Нужен ты Маклаю…

— Тебе две минуты. А потом я с бригадой выставляю вашу малину. Время пошло.

— Разошелся, стрюк, — пробурчало оно и захлопнуло дверь.

Миклухо-Маклай в две минуты уложился. Дверь распахнулась, и на пороге возник предводитель шайки «спартаковцев». Своим сморщенным, как печеное яблоко, лицом он напоминал Чарльза Бронсона после крутого запоя. За его спинами маячили два телохранителя. У Миклухо была страсть к здоровенным битюгам, прозванным в народе гоблинами. Хотя в преступной среде в последнее время больше ценились стрелковые, чем мордобойные, качества.

— Тебе чего не спится, Магомедыч? — прохрипел угрожающе Миклухо-Маклай.

— Соскучился. Охота с тобой, друганом, покалякать,

— Твои друганы в служебной псарне.

— Грубишь. А я хотел о твоем золотишке словечком перекинуться…

Немая пауза. Лицо Миклухо-Маклая исказила такая гримаса, будто его зубы изъело кариесом от того, что их . хозяин не пользовался жвачкой «Стиморол».

— Ладно, заходи.

— Стрюк, — прошипело животное, когда мимо него проходил Донатас.