Сергей Зверев - Тайфун Страница 14

Объявив парням, что они могут быть свободны, Матвеев и с ним Уамму направились к селению. Шагая по только что наметившейся тропинке, он поинтересовался:

– Уамму, вы хорошо говорите по-английски. Где вы изучали этот язык?

Задумчиво улыбнувшись, островитянка начала неспешное повествование:

– Я родом с земли, которая в половине дня плавания на простой лодке от Матта-ии-бау. Мой родной остров называется Памтуа. Туда однажды приплыл пастор и сказал, что набирает девочек и мальчиков для обучения всяким знаниям белых людей. Мне тогда было десять лет, и мои родители отдали меня в учение. Нас привезли в Гонолулу, и там я проучилась несколько лет в закрытой школе. Меня научили говорить по-английски, читать, писать, считать. Еще меня учили пользоваться всякими предметами, какие есть в домах белых людей, – телефоном, телевизором, газовой и электрической плитой и многим другим. Как я понимаю теперь, из нас готовили прислугу для богатых янки.

– Но вы все же вернулись назад. Почему?

Чуть смущенно островитянка призналась, что с первого же дня пребывания в пансионате она заскучала по родным местам. И чем больше проходило времени, тем больше она тосковала по рассветам и закатам на своем родном острове. Три года спустя она уже видеть не могла ни Гонолулу, ни сам пансионат. Уамму-Энни была одной из лучших учениц, и ее ни за что не хотели отпускать. И тогда она пошла на хитрость. Выиграв какой-то конкурс, в качестве приза она попросила, чтобы ей дали возможность погостить у родных.

Прибыв домой, Уамму в первый же день встретила молодого рыбака Асаба, который приплыл с Матта-ии-бау, чтобы найти себе невесту. И тогда, чтобы избегнуть возвращения в пансионат, она сама предложила ему пожениться. Ей тогда было четырнадцать. Тем же днем состоялась свадебная церемония, и новобрачные на лодке Асаба отправились к нему домой. Как позже рассказывали родственники Уамму, приплывший за ней пастор этим был крайне недоволен, но искать ее уже не стал.

Мужем Асаб оказался очень чутким и заботливым. А еще он был очень работящим и долго не отпускал Уамму на жемчужный промысел. Он боялся, что его юная жена может оказаться добычей акулы, что Уамму может укусить ядовитая мурена или обжечь синяя медуза – такое здесь хоть и нечасто, но случалось. У них родились пятеро детей, но все девочки почему-то умерли вскоре после появления на свет, а двое сыновей оказались крепкими и жизнестойкими. И все бы ничего, если бы не появление у побережья Матта-ии-бау нескольких катеров с теми самыми злыми.

Муж в тот день ушел на промысел с сыновьями, одному из которых было двенадцать, а другому тринадцать лет. Услышав странные, ударяющие в уши громкие резкие хлопки, сливающиеся в непрерывную трескотню, находившиеся на берегу сразу же почувствовали недоброе. А потом к берегу пристали моторные катера, из которых выгрузились люди, не похожие на островитян. Меж собой они общались по-китайски и по-индонезийски. Чужаки безжалостно, не церемонясь, убили почти всех мужчин, начиная от тех, кто только научился ходить, и кончая теми, чьи волосы уже стали белыми от седины. Тем же вечером все молодые женщины и девушки, вплоть до самых юных, кто не догадался скрыться в чащобе, стали жертвами похоти перепившихся чужаков.

Из мужчин скрыться на дальнем конце острова удалось немногим. Случилось это два года назад. И с той поры жизнь островитян стала непрекращающимся кошмаром. Женщины пытались прятаться у озера. Однако чужаки предупредили, что всякую, кто покинет селение, они обольют горючей водой, которую заливали в моторы своих катеров, и подожгут. Для острастки в присутствии всего селения они сделали это с одной из девушек, пойманных за большой горой. Обратившись в живой факел, несчастная бежала к океану и, упав в его волны, почти сразу же умерла от страшных мучений. Больше никто от чужаков прятаться не рисковал.

Впрочем, злые объявили, что всякая, кто не желает быть их подневольной наложницей, может откупаться жемчугом, при этом сразу же уведомив, что весь жемчуг является их собственностью и отдавать им теперь обязаны всю добычу. Уамму была вынуждена заняться добычей жемчуга, чтобы не иметь необходимости время от времени идти в бунгало пиратов для ублажения убийц своего мужа и сыновей.

Островитянкам уже начало казаться, что этот ад не кончится никогда. И вот минувшей ночью – в чем была уверена Уамму – добрые духи острова, сжалившись над его обитателями, прислали хороших чужеземцев, очистивших Матта-ии-бау от негодяев.

– Скажите, а что же ваши близкие на том, родном вашем острове? – Александр недоуменно пожал плечами. – Они ведь как-то могли сообщить властям штата о происходящем здесь. Вы же, как ни верти, подданные США, и янки вас обязаны защищать…

– Знаете, капитан, о нас американские власти забыли уже очень давно, – женщина горестно вздохнула. – А наши близкие… На том острове сегодня никого из них нет. Еще лет пять назад туда приплыли какие-то люди в странных серых клеенчатых костюмах, они ходили по острову со всякими блестящими железными штуковинами, которыми ощупывали камни, деревья, воду в ручьях и озерах. А потом объявили, что жить на острове людям нельзя, потому что он чем-то заражен. Кого уговорами, кого принуждением, людей расселили на самые дальние отсюда острова. А потом туда начали плавать большие корабли, на которых янки что-то туда привозили. Во всякого, кто пытался сунуться на остров, они начинали стрелять. Тем летом несколько рыбаков, ловивших рыбу в той стороне, так и не вернулись домой.

Рассказ Уамму заставил Матвеева задуматься. А что если американцы оборудовали там шахтные ракетные установки, которые собираются утаить от российских инспекторов в случае заключения договора по СНВ? Правда, еще неизвестно, будет ли он заключен, этот договор, однако проверить эту версию не мешало бы. Но тогда что за зарево он наблюдал сегодня ночью? Ни шахтные, ни мобильные ракетные установки подобного эффекта не создают. Тогда, может быть, там проводятся испытания противоспутникового лазерного оружия?

«А вот это уже ближе к истине… – мысленно резюмировал Александр. – Интересно бы узнать, насколько плотно охраняется тот остров. Кстати! А может быть, эти пираты – не какая-то там заугольная шпана, а специальное формирование, призванное отпугивать отсюда всякого, кто может сунуть нос не в свои дела? В самом деле, зачем выставлять катера с охранниками при погонах, которые сразу же привлекут к острову внимание и прессы, и потенциальных противников, если с подобной работой – физически устранять нежелательных свидетелей – без проблем справится хорошо вооруженная банда отморозков? Тогда, выходит, вторая часть банды базируется на соседнем острове? Проверим…»

Неожиданно их окликнул шествовавший сзади Таар. Выслушав его, Уамму смутилась и, потупив взгляд, несколько скомканно перевела:

– Таар спрашивает, почему вы запретили своим воинам общаться с нашими женщинами? Что в этом плохого?

Ошарашенный не столько содержанием вопроса, столько тем, что старик неведомо как смог узнать о наложенном им запрете, Александр с удивлением оглянулся и, помедлив, ответил, тщательно подбирая слова:

– Видите ли… Плохого в этом как будто ничего нет. Но мы здесь чужие. Мы не имеем права вторгаться в вашу жизнь. Да, мы решили вмешаться и вступить в бой с бандитами только тогда, когда поняли, что это двуногие звери, что это убийцы. А вот остальное… В наших краях пользоваться тем, что называется «правом победителя», считается недостойным. Ваши женщины и так натерпелись унижений от тех чужаков. Что будет хорошего, если мы, освободив вас от притеснения с их стороны, тут же займемся этим сами?

Адресовав Матвееву странный взгляд, островитянка перевела старику ответ чужеземца. Тот, едва дав ей договорить, произнес твердо и отчасти даже повелительно.

– Он сказал, что вы не правы в корне, – со смущением начала переводить Уамму. – Вы не можете ставить знак равенства между теми и собой. Те были звери, пришедшие грабить, убивать и творить насилие. Вы – воины, спасшие нас от унижения и гибели. Те овладевали нашими женщинами из грязной похоти, вопреки их желанию. Вас женщины хотят сами. Почему? Наше племя обескровлено и нуждается в свежей, сильной крови. Раньше, чтобы не выродиться, наши мужчины брали себе жен с соседних островов. Сегодня это невозможно. Да и мужчин, как вы можете видеть, здесь почти не осталось. Очень скоро этот остров может обезлюдеть даже без пришлых убийц…

Старик говорил размеренно и твердо, а Уамму торопливо переводила, старательно пряча от Александра глаза. Таар напомнил о некогда существовавшем «праве гостя», которое позволяло выживать племенным группам людей, изолированным от внешнего мира. Мудрецы древнего мира нашли способ, как избежать вырождения, введя обычай, согласно которому всякий чужак, ставший гостем племени, одновременно имел право и был обязан выбрать себе любую женщину, способную родить детей.