Макс Коллинз - На линии огня. Слепой с пистолетом Страница 14

— Общаться с вами сплошное удовольствие, — приветливо заметил он.

Она отвернулась от монитора и посмотрела на него.

— Правда? Спасибо, мистер Карни.

Когда они закончили оформление бумаг, он медленно пошел к выходу.

— Если я обернусь, — думал он, — она заметит мое беспокойство…

Но он должен был обернуться.

— Я думаю, что я очаровал се, — думал он. — Но я должен быть уверен…

Он обернулся у самых дверей, она все еще смотрела ему вслед, и лицо ее выражало беспокойство. Он улыбнулся ей, кивнул, приложил руку к сердцу, и она улыбнулась ему в ответ.

Но улыбка была напряженной.

Он вернулся к своему бьюику и сел на водительское место. Его лицо ничего не выражало, а там внутри все кипело, содрогалось и взрывалось. Затем с внезапной силой он ударил ребром ладони по рулевому колесу.

— Дерьмо, — выругался он.

Как же можно испортить такой прекрасный день.

Несколько часов спустя неподалеку от Юго-Западного банка Лири сидел в «олдсмобиле», нанятом всего час назад на другое имя. Смена автомобиля не потребовала изменения облика: перед нами был все тот же Карни в очках и костюме с галстуком, темными волосами и усами. Опустив стекла, он наслаждался тропическим бризом. Напевал битловский мотивчик. Ждал.

Наконец, она появилась на улице, прощаясь с кем-то внутри.

Он проследил, как приятная толстушка Пэм Магнус в своем полосатом черно-белом платье тяжеловатой после рабочего дня походкой прошла на стоянку у банка.

Немного позже на красной «хонде» она влилась в поток машин.

Конечно, также поступил и он.

Он проехал за ней к Океаническому парку к небольшому белому дощатому домику на тихой улочке, типичной для этой местности и кажущейся то ли неприветливой, то ли отвратительной в зависимости от точки зрения наблюдателя. Лири же нашел ее почти очаровательной. Даже забавной. Неплохое местечко для жизни.

Он медленно катил мимо, пока она пробиралась по дорожке, усыпанной камушками к собственной двери, из-за которой доносился глубокий и почти свирепый лай.

— Как дела, крошка? — крикнула она.

Он готов был спорить, что это та самая долбаная немецкая овчарка с фотографии. Он проехал дальше и двумя кварталами ниже припарковался на другой стороне улицы. Некоторое время он посидел молча, грызя ноготь на большом пальце.

Потом он вышел из машины, пересек пустынную улицу и, почти крадучись, взошел на порог маленького дома. Он тщательно осмотрелся по сторонам и не обнаружил ничьего присутствия.

Потом постучал.

Собака опять залаяла, и до него донесся приглушенный женский голос.

— Рори, успокойся! Будь хорошим мальчиком!

Собака умолкла, и дверь отворилась. Пэм Магнус, держа в руке шоколадное печенье, выглянула наружу.'

Не сразу узнав его, она нахмурилась, а затем, припомнив, тут же спрятала сладость за спиной, будто бы ее застали за чем-то неприличным.

— Мистер Карни… Что…

— Извините, за столь нежданный визит, мисс Магнус.

Она в сомнении наморщила бровь.

— Как вы. нашли меня, мистер Карни?

Улыбка. Неопределенный жест.

— Просто нашел вас в телефонной книге.

Ее смущение сменилось испугом.

— Я в ней не указана, — выпалила она.

Она попробовала закрыть дверь, но он придержал ее ладонью. Но на лице его все еще играла приветливая улыбка. Насколько возможно.

— Мне кажется, что лучше разъяснить вам все по порядку, — начал он с подъемом. — Пусть это выглядит несколько странно, но… Я следил за вами до самого дома. Я позволил себе это.

— Мистер Карни…

— Я хотел еще в банке набраться смелости и пригласить вас на ужин, но не сумел. А потом, поддавшись желанию, последовал за вами.

— Это… а… очень мило, — нервно произнесла она, нажимая на дверь.

Он распахнул ее настежь.

— Я больше никого не знаю в Лос-Анджелесе, а я ненавижу ужинать в одиночку.

— Пожалуйста, мистер Карни… Я занята…

Он полуулыбаясь, сохранял невинное выражение.

— К тому же я хотел извиниться за то, что солгал вам. Нам обоим известно, что я не из Миннеаполиса.

— Я… я не должна была беспокоить вас таким количеством вопросов. Ну, пожалуйста, я очень занята…

Он еще раз толкнул дверь, она отскочила, и он мгновенно оказался внутри. Он осмотрел маленькую гостиную с низким потолком и розовыми оштукатуренными стенами с цветными морскими пейзажами, истертым некрашеным полом, сквозными дверными проемами и уцененной мебелью.

— Где ваша собака? — спросил он. — Я слышал лай.

— Она там. Вам лучше уйти. Или я закричу.

Улыбка стала горькой. Он покачал головой.

— Кричать? Ради чего. Я заглянул всего лишь на минутку. Сейчас я уйду. Я просто хотел быть уверен, что вы не приняли близко к сердцу то, что я… обманул вас в банке. Кстати, вы не успели никому рассказать о нашем разговоре?

— Нет… Мистер Карни, вы пугаете меня. Я вынуждена просить вас уйти… Немедленно…

— Пэм, — раздался другой голос, женский голос, — с кем ты там разговариваешь? С Дэйвом? Я думала, что он назначил мне встречу в…

Молодая женщина вышла из спальни, стройная, почти красивая брюнетка с красивой фигурой в коротком до невозможности красном платье. В одной руке она сжимала белый кошелек.

— О! — воскликнула она, увидев Лири, а затем бросила на Пэм хитрый взгляд, приятно удивленная тем, что ее соседка-толстуха пригласила парня. — Привет! Ты не Дэйв.

— Нет, я не он.

Пэм быстро проговорила:

— Это моя соседка, Салли. Салли, это мистер Карни. Я сегодня открыла для него счет.

— Зови меня Джим, — мягко сказал он.

— Согласна. Рада тебя видеть, Джим, — заявила Салли, уже вовсю флиртуя, — но сегодня я уже иду на свидание.

Салли улыбнулась еще раз и направилась к двери, но Лири шагнул ей навстречу, загородив дорогу.

— Простите девушки, — пояснил он, — но я просто не могу позволить вам уйти.

— Что? — спросила Салли, засмеявшись. Но смех оборвался и превратился в клокотанье, когда его руки сжали ей горло и резко свернули его в сторону. Треск был негромким, как во время лечения Вывиха, но глаза Салли расширились, а ее язык затрепетал, пока она в своем невозможно коротком платье замертво падала на пол.

За все это время Пэм Магнус успела только произнести: «Мой бог!» Ее глаза стали огромными, и он мгновенно сделал с ней то же.

И две женщины превратились в пару мертвых тряпичных кукол, валяющихся одна — туда, другая — сюда на полу неописуемо маленькой гостиной. Красное платье казалось кровавым пятном, но крови не было совсем.

— Если бы ты была не из Миннеаполиса, — обратился он к Пэм с сожалением, но Пэм, с широко распахнутыми и абсолютно пустыми глазами, конечно, не ответила ему. И шоколадное печенье все еще оставалось в ее неподвижной руке.

Он совсем не гордился собой, хотя и был удовлетворен быстротой случившегося. Он, подобно Фрэнку Корригану, не растратил за долгие годы своей формы и навыков. Собака вновь залаяла снаружи, возможно, услышав что-то, а скорее почувствовав. И Лири был рад, что ему не пришлось иметь дело с животным. Меньше всего ему хотелось убивать собаку.

Как раз в тот момент, когда Лири собирался выйти, тщательно протерев дверь там, где он к ней прикасался, зазвонил телефон. Он подошел к автоответчику, стоящему на столе, и, нажав на рычажок, включил динамик.

Звонивший был настойчив, и машина заговорила.

— Привет… Это Салли, — произнес один голос, пока другой хихикал позади. А затем хихикающий голос добавил: «И Пэм»…

А потом Салли быстренько выпалила: «Скорее всего, мы где-нибудь развлекаемся…»

И Пэм продолжила: «Или вздремнули дома!»

— Последняя точка, — сухо заметил Лири в умолкшей комнате и широко улыбнулся. Он всегда находил время для шутки.

Дэйв говорил что-то для Салли, когда Лири уже ушел.

Улица оставалась пустынной. Он вернулся в свой нанятый автомобиль и поехал с открытыми окнами, наслаждаясь свежим ветром, ерошащим волосы его черного парика, колеблющим листья пальм. Все было почти как в отпуске.

Почти.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Несколько дней миновало со времени двойного убийства в Санта-Монике. Ничего не слышавший о нем Хорриган сидел за своим рабочим столом в зале отдела охраны президента. Зазвонил телефон. Просматривая график передвижений президента на ближайшую пару дней, Хорриган, не щадя, привычным жестом снял трубку. С его рабочего места были прекрасно видны и ряды экранов наблюдения за Белым домом и собственно Западное крыло на другой стороне Западного Административного проезда.

— Хорриган, — сказал он.

— Фрэнк?

— Бут.

Хорриган привстал и отчаянно замахал рукой, чтобы привлечь внимание агентов поблизости. Первой отреагировала Лилли, и он прошептал: «Это он», а затем заговорил в трубку мягко, почти тепло: