Михаил Серегин - Голая агрессия Страница 14

– Бобров Сергей Юрьевич. 19 лет. Судимостей нет, образование восемь классов. Правильно? – Следователь отложил в сторону краткую справку, которую получил внизу у дежурного.

– Правильно. – Серега не знал, куда девать свои длинные мослы; наконец, он обхватил руками мягкое сиденье стула, а ноги поджал под себя.

– Пока не для протокола. Рассказывай, почему пришел.

Молодой человек неожиданно оказался неплохим рассказчиком и все, что знал, расписал в подробностях.

– Значит, страх привел тебя сюда… – Костин повернул голову и посмотрел в окно. Травка зеленая, листочки на деревьях, птички в небе…

– Я видел, как он убил Юрку. Его ничто не остановит. Раз, два – и нет человека.

– Значит, специалист?.. Раньше ты с ним никогда не встречался?

Серега занервничал.

– Что мне будет, а?

Руки Костина, лежащие на столе, слегка раскрылись, так что стали видны ладони.

– Если будешь рассказывать все, что знаешь… если дашь показания в суде… тогда пойдешь служить в армию, как и положено по закону.

– У меня почки опущены, – словно защищаясь от коварного, скрытого удара, произнес Бобров.

– Значит, домой, к маме. Так видел ты раньше убийцу Юры и Паши или нет?

Серега задергал ногой.

– Я уже говорил, что не было денег… И Паша, он у нас большой затейник был, предложил обобрать кого-нибудь среди ночи. Ну вот, мы, дураки, на него и на его бабу нарвались… Он пушку Юрке в глаз сунул, ну, мы и отвалили.

– Что за оружие?

– Он сам сказал, что «беретта», девять миллиметров.

– А что за женщина? Опиши.

– Я ее видел всего несколько секунд. – Серега встал, а майор невольно отвел голову назад. Парень был столь длинным, что следователю пришлось поднять голову, чтобы смотреть ему в лицо. Смерив по собственному плечу, Серега сделал вывод, что девушка была чуть выше метра семидесяти.

– Минус каблуки, – подсказал майор. – Получаем немного меньше. Теперь волосы.

– Черные, это точно. Длинные. Больше я вряд ли про нее смогу что-то сказать.

– Тучная?

– Да нет, – улыбнулся Серега. – Стройненькая, ладненькая.

Через десять минут после телефонного разговора между майором и кем-то из ГАИ в кабинет к Костину вошел блондин в джинсах и рубашке с короткими рукавами, отдал бумажку и исчез.

– Она? – Костин смотрел на Серегу, словно Урмас Отт на своего собеседника после очередного заковыристого вопроса.

– Да.

– Это шаг вперед, – признал Костин. – Больше ничего не хочешь мне рассказать?

Серега пожал плечами:

– Вроде как и нечего, товарищ майор.

– А как завхоза завалили в подъезде, чтобы слепки сделать?

Боброва передернуло. Он не знал, что ему сказать.

– Ну, это Паша все.

– Правильно, вали на мертвых, им от этого хуже не будет. – Костин сделал вид, что таких засранцев, как Бобров, он за день разжевывает не меньше десятка: с омерзением на лице он смотрел в глаза Сереге.

– Я серьезно.

– Я тоже.

Прогуливаясь по пешеходной зоне, Дарья выкинула в одну из урн баллончик, в котором было еще достаточно яда. Вопрос о том, выжил ли после газовой атаки нападавший, занимал ее очень сильно. Если он оклемался и убрался восвояси, то все вроде как и ничего. Если же он умер – а она выпустила в него, как ей показалось, слишком много, – то в этом случае на горизонте у нее одни лишь проблемы.

Хорошо, что она уже отправила Вику подальше из этого города. Она надеялась, что ее уже никто никогда не будет пытаться убить. Самой же Дарье предстояло куда более безрадостное занятие: сидеть и гадать, выжил тот ублюдок или нет.

Усевшись прямо на улице за столик одного из кафе, она приступила к обеду, состоящему из жареного тут же гриля, булочки и огромного бокала «Спрайта».

Жизнь перестала казаться ей чем-то розовым. Было всего несколько мгновений сегодня утром, когда она, паря на крыльях, покинула номер Иволгина и шла к своей заветной цели – квартире в центре города.

Что теперь ей делать? Портье видел, как они с Ирой выбегали из гостиницы. Не запомнить их он не мог. Иволгин даст показания и очень подробно распишет ее. Если вся эта информация попадет на стол к майору, который ведет дело об убийстве двух парней, то к ней обязательно придут, независимо от того, убила она напавшего на псевдопевицу мужика или только потравила, потому что вычислить, у кого из двух девушек был баллончик, не составит труда. Костину наверняка будет интересно знать, по какой такой причине она воспользовалась газовым баллончиком. Где она его достала? Это вообще плохой вопрос. Газ подарил ей Иннокентий, предупредив, что вещь очень злая…

Курица и булочка как-то сами собой исчезли в желудке, а «Спрайта» осталось на донышке.

Из всей этой истории следовало, что Иволгин влез в какое-то дерьмо там, у себя в Москве, а какашки долетели до Саратова.

На следующее утро Дарья уже сидела перед майором в его кабинете.

Ее поднял с утра пораньше Пластунов, заявившись домой в седьмом часу.

Мама – Нина Ивановна – подумала, что у нее появился ухажер.

– Подымайся, дочка, – толкала она Дарью, – ростом он, конечно, не вышел, но это в мужчине не самое главное.

Будучи в полном недоумении, кто бы это мог быть, Дарья накинула на себя халат и поплелась к двери. Лейтенант к тому времени уже обосновался в коридоре. Как только она увидела этого отвратительного типа, сон как рукой сняло. Он был в штатском, но не могла же она не запомнить человека, который отвозил их вместе с Иволгиным в участок!

– Я сейчас, – хрипло пробурчала она и убралась обратно в спальню приводить себя в порядок.

Лейтенант терпеливо ждал целых пятнадцать минут. Он даже не присел. Какой молодец!..

В отличие от своего подчиненного, майор даже не поднялся, когда ее ввели к нему в кабинет. Он даже головы в ее сторону не повернул. Запахло керосином…

– Садитесь, – сухо предложил следователь. – Гражданка Данилова, двадцать два года, образование незаконченное высшее. Все верно?

– Да, – тихо пискнула Дарья, признавая тем самым, что притащили ее сюда не шутки ради.

– Вы убили человека, гражданка Данилова. По всем существующим законодательным нормам я обязан вас заключить под стражу.

– Посадить?! – вырвалось у нее.

– А как же ты думала, девочка! – рявкнул Костин. – Почему ты воспользовалась баллончиком?

– Он напал на нее!

– Кто?! На кого?! – Глаза майора горели, словно угли в печке.

– На Вику Апрель напал какой-то мужик… У него был нож, я видела. Честное слово!

– Ты стала свидетельницей нападения?

– Да! Он вышвырнул ее из номера… Она была голая, упала прямо посреди коридора, а подняться не могла… Он вылетел с ножом. Я вспомнила, что у меня в сумке есть баллончик с газом.

– Что за газ?

– Откуда я знаю! Купила на базаре. Продавец сказал, отличная штука, – она сама себя благодарила, что не забыла забыть про Петрова. Он ведь ей ничего плохого не сделал.

– А я тебе расскажу. Это, девочка моя, был зарин. Тебе придется описать того человека, который продал тебе баллончик, и сказать, где именно состоялась ваша сделка.

– Но я не помню, дело было год назад на Сенном рынке! Какой-то небритый полутрезвый тип приставал ко всем и каждому со своим баллончиком…

– И вы дали человеку на опохмел…

– Ну и что тут такого? Сейчас полно всяких подонков, которые норовят к тебе пристать.

– Вот именно. Как тогда ночью, когда вы вместе с Иннокентием Петровым, майором в отставке, прогуливались по плохо освещенной аллее…

Рот у нее закрылся намного позже, чем следовало.

– Как видите, я знаю достаточно. Могу продолжить просвещать. На жизнь вы, гражданка Данилова, зарабатываете проституцией – правда, вы не принадлежите к числу тех, кто продается за бесценок, но суть при этом не меняется.

Теперь Дарья поняла, откуда у лейтенанта манера обращаться к собеседнику через «гражданин», – майор научил.

– Каждый живет так, как может.

– Вы, наверное, хотели сказать «выживает»? – Седовласый следователь положил перед ней фото Петрова. – Ваш знакомый из-за какого-то чемоданчика, который украли уже знакомые вам ребята – кстати, вы зря не опознали их трупы, вам минус балл, – убил двух человек. Будь вы на моем месте, вас бы очень заинтересовало, что же было внутри, не так ли?

– Наверное, – согласилась Дарья.

– Ну вот, видите, вы и сами все прекрасно понимаете. Как думаете, сколько вам грозит за непредумышленное убийство?

– Я не знаю, – только тут до Дарьи дошло, что все так плохо, что хуже некуда.

– Я ненамного ошибусь, если скажу, что лет десять. Выйдешь взрослой тетей…

Услышав приговор, Дарья заплакала.

– Ну как же так? – сквозь рыдания произнесла она. – Я же спасла человеку жизнь!

– Одному спасли, у другого отобрали. Кстати, где Апрель?

Дарья размазала по щекам выступившие слезы.

– Думаю, я тоже смогу вас удивить.