Евгений Костюченко - Динамит пахнет ладаном Страница 14

— Вот и первая неправда. Ты ведь служил вместе с отцом, а он непременно рассказал бы тебе обо мне.

— Никогда я с ним вместе не служил, — буркнул он. — И ничего о тебе не слышал.

Незадолго до самой первой своей командировки, в Гибралтар, капитан Орлов имел короткую беседу с генералом Муравьевым, который тоже собирался в дорогу. Князь посетовал на нигилистическую атмосферу, которая царила на женских курсах, где учились его дочери. Потому он и брал с собой Веру, сремясь изолировать ее от зловредного влияния.

Немного позже до Орлова дошли слухи о том, что старший брат Веры, Сергей, состоял в антиправительственном заговоре. Но роль его там была незначительной, и наказание последовало не слишком жестокое. Впрочем, каким именно было наказание, и кто еще из семьи Муравьевых был замешан в деле — этого Орлов не знал. И не желал знать.

— Не слышал? И не хочешь слышать, по всей видимости. В противном случае ты бы меня засыпал вопросами. Все-таки мы не виделись так долго… А ты молчишь и ничего не спрашиваешь. Это по меньшей мере невежливо по отношению к даме, Павел Григорьевич.

— Я бы спросил, — сказал он, выщипывая листья с веток, чтобы можно было сквозь куст наблюдать за подходами к укрытию. — Я бы спросил. Но ты бы заявила, что это допрос.

— Да пойми же ты, наконец, Паша! — с отчаянием произнесла она. — Я не за того тебя принимала! Представь себя на моем месте! Мне объявляют, что за мной прибыли жандармы! И появляешься ты! Вообрази, что я должна была подумать?

— Ну, например, ты могла бы вспомнить, что я не жандарм, — сухо ответил он.

— Столько лет прошло! Знаешь, как много вполне порядочных офицеров перешли в Корпус жандармов в восьмидесятых годах?

— При всем желании не смог бы последовать их примеру.

— По какой причине?

— По причине отсутствия.

Он глянул на нее. В лице Веры уже не было того отчуждения, которое злило его с самых первых минут встречи. Она снова стала похожа на ту девушку, какой он знал ее в юности. И капитан Орлов смягчился.

— Я ведь сразу после турецкой кампании был отправлен за границу. И с семьдесят девятого года не был дома. В восемьдесят седьмом вернулся. Ненадолго. Вышел в отставку, раздал отцовские долги, и — снова сюда. Так что ты была права, когда обозвала меня американцем.

Она хотела что-то сказать, но он поднес палец к губам и снова прильнул к своей амбразуре, проделанной среди веток. От стен ущелья отражались чьи-то голоса.

Они звучали негромко, эхо смешивалось со скрипом камней под копытами, и Орлов не смог разобрать ни единого слова. Однако ему было ясно, что всадников не меньше трех и они о чем-то спорят. Наконец, отчетливо послышалось:

— Я сказал, останешься здесь!

После чего голоса понемногу затихли, удаляясь.

«Они увидели нас, — подумал капитан Орлов. — Они свернули в ущелье за нами. Они ищут нас. Ищут грамотно. Оставили наблюдателя у поворота. Собираются обследовать всё ущелье? Нет. Они вернутся к той точке, где пропали следы кобылы. И неизбежно придут сюда».

Он наклонился к Вере, отогнул край одеяла и прошептал ей в ухо:

— Ты сможешь идти в гору?

— А если нет? — так же шепотом спросила она. — Ты уйдешь один?

— Сможешь?

— Не знаю. А как же лошадь?

Не отвечая, он быстро скатал оба одеяла вместе и отдал Вере. Она сноровисто продела руку в скатку и надела ее на плечо, как бывалый пехотинец. Орлов обследовал седельные сумки и переложил к себе только самое необходимое — револьвер, две пачки патронов, спички, консервы … С винчестером и сумкой за спиной он пару раз присел, проверяя, не будет ли груз мешать движениям. Поправил ремень сумки. Передвинул кобуру с бедра назад. В последний момент вспомнил о веревке, висевшей на передней луке седла. Вера молча следила за его приготовлениями.

— С богом, — шепнул он и, подав ей руку, шагнул вверх по крутому склону.

Шагах в ста выше них начинался лес. Орлов знал, что еще выше этот лес перейдет в луга, за которыми высятся только голые скалы. Если подняться еще примерно на милю, то дойдешь и до снегов, но залезать так высоко он не собирался. Пройти через лес и двигаться на восток по его верхней опушке — вот и все, на что он мог рассчитывать.

Им повезло. Они добрались до леса, и уже шагали по рыжему хвойному настилу, когда внизу заржала оставленная ими кобыла. Сразу же ей отозвалась другая лошадь — непонятно откуда, определить место Орлов не мог из-за эха. Но это уже было не важно. Гораздо важнее для него было то, что он не ошибся в расчетах. Лошадь заржала, почуяв своих. И люди, которые так настойчиво обыскивали ущелье, наверняка знают эту кобылу. Знают они и ее бывшего владельца. Возможно, они вернулись за ним. Если так, значит, в банде Стиллера ценят людей.

Что они сделают, обнаружив кобылу?

Пойдут по ее следам, чтобы узнать, как она здесь оказалась. Да, они отправятся вдоль рельсов и в конце концов найдут тело своего товарища. Может быть, они его там же и зароют. И заровняют могильный холмик, проехавшись по нему взад-вперед на лошадях.

«Да, так и будет», — уверял себя капитан Орлов, однако старался не задерживаться, и тянул Веру за собой. Скоро им пришлось подниматься, хватаясь руками за ветви и корни. Подъем становился всё тяжелее, всё круче, и вот они остановились перед отвесной гранитной стеной.

— Дай дух перевести, — попросила Вера, вытирая блестящий лоб.

Она произнесла это жалобно, почти с мольбой. Однако дыхание ее было ровным, и выглядела она отнюдь не замученной насмерть.

— Как нога? — спросил Орлов.

— Я и забыла о ней. Такого ты страху нагнал… Павел Григорьевич, может быть, соблаговолите объяснить, от кого мы в такой панике скрываемся?

— А ты не поняла? Ну, рассуди сама. Место безлюдное, здесь никто не живет. И никто по своей воле сюда и носа не покажет. Откуда взялись эти люди? Ясно, что они из той же банды, что напала на поезд.

— Ясно? Ты рассуждаешь абсолютно нелогично. Эти люди вполне могли куда-нибудь ехать по своим делам. Но увидели, что мы прячемся от них. И это заставило их свернуть. Потому что, если кто-то убегает, значит, его следует непременно догнать. Таков человеческий инстинкт.

— Благодарю за лекцию. — Орлов протянул ей флягу. — Много не пей, дыхание собьешь.

Они двинулись вдоль стены, но прошли не слишком далеко. Лес неожиданно оборвался, и перед ними открылся длинный участок открытого склона, усеянный камнями, среди которых поднималась бурая трава. Орлов бросил взгляд вниз — и шагнул назад, прячась за деревья.

Отсюда эти три фигурки казались крохотными, как муравьи. Но они двигались наискосок по склону, забираясь вверх, к той самой стене, возле которой остановился Орлов. Они двигались медленно, однако при этом смотрели вверх — и значит, обязательно заметят любое движение вдоль стены.

— Как они могли нас обогнать? — спросила Вера у него за спиной.

— Пока мы поднимались, они шли поперек склона. Мы продирались сквозь лес, а они вышли на ровное место. Они поднимутся быстро. Быстрее, чем мы. Они знают эти места, — сказал Орлов.

— Ну вот, а ты говоришь, что здесь никто не живет.

Она явно старалась, чтобы голос звучал бодро.

— Я ошибся, — сказал он, снимая поклажу с плеч. — Отойди чуть подальше и посиди. Отдохни. У нас есть минут десять.

— Думаешь, они пройдут мимо нас?

— Посмотрим.

Он снял светлый сюртук и, аккуратно свернув, уложил поверх сумок. Рубашка на нем была темно-коричневая. Он всегда надевал ее в дорогу, и сейчас порадовался, что не изменил привычке. А ведь собирался надеть новую, красную. Хорош бы он был сейчас, в красной рубашке на фоне голых сосновых стволов.

Винчестер, доставшийся ему от зарезанного подранка, был в приличном состоянии. Орлов поглядел ствол на свет, капнул из масленки на шарнир затвора, выбросил все патроны из магазина и снова их туда загнал, тщательного осмотрев каждый. «Надеюсь, винтовка пристреляна», подумал он, поудобнее устраиваясь возле поваленного дерева.

«Конечно, пристреляна. Хозяин заботился о ней. Нигде ни следа ржавчины. И ремень кожаный. На винчестере вообще мало кто оставляет ремень. Его ведь носят в руке или держат за седлом. За спиной винчестер таскают только горные стрелки. Те, кто привык обходиться без лошади. Да, эта винтовка наверняка одна из самых лучших, какие мне только доводилось держать в руках».

Возможно, капитан Орлов был слишком суеверен. Но он предпочитал относиться к вещам, как к живым существам. И нахваливал чужую винтовку, будто стараясь задобрить ее, чтоб не капризничала. Он подбадривал винчестер, как нового бойца перед стычкой, чтобы тот не подвел. Очень многое сейчас зависело от первого выстрела. Поэтому он терпеливо ждал, когда эти трое подойдут поближе.

Он уже мог разглядеть их лица. Значит, им не уйти. На такой дистанции они обречены.