Евгений Кукаркин - Среди нас выживает сильнейший. Книга 1. Страница 14

— Наташа… Наташа…

Дернулись губы, слава Богу, еще жива.

— Степанов, уходим. Сейчас они пойдут искать нас. Помоги встать.

По шевелящимся губам сержанта, понимаю, что он что то говорит, но я не слышу. Мощная рука схватила меня за руку и легко вздернула вверх. Я чуть не взвыл от боли. Земля непривычно качается и никак не хочет застыть… А тут еще сержант пихает мне в руки автомат и как нянька, застегивает на животе ремень с подсумками, ножом и гранатами. Я попытался сделать шаг и чуть не упал от головокружения. Степанов ловко подхватил за локоть. Он подтащил меня к ближайшему дереву, опер о него, а сам выдернул нож и вырубил из росшего рядом молодой сосенки, корявую палку и протягивает мне. Потом жестом просит, чтобы я сдвинулся с места. Теперь шаг сделан более удачно, хотя я скрипел зубами, стараясь вытерпеть боль.

— Пошли, сержант, на север.

Степанов вернулся к Кругловой. Легко поднял ее на левое плечо, на правое устроил свое оружие, снайперскую винтовку и рюкзак. Теперь эта глыба идет впереди меня, а я плетусь за ней, охая и постанывая на неровностях дороги. Сколько мы так брели, не знаю, но отдыхали часто и наконец, когда стали наступать сумерки, свалились между корнями ели.

Утром я почувствовал себя полегче. Когда проснулся, то убедился, что могу шевелится. Круглова лежит рядом, шевеля темно синими губами. Степанов дремлет, сидя прислонился к стволу ели, зажав наготове в руках оружие.

— Сержант, уходим.

Он открывает глаза и кивает головой. Опять я не слышу, что он говорит.

— Я ничего не слышу, — говорю ему.

Степанов берет мою палку и царапает землю: "Куда?"

— К ближайшему блок посту, на дороге на Гудермес.

Степанов выдергивает из кармана рюкзака карту, разворачивает ее и сует мне под нос. Его грязный ноготь упирается на черную ниточку на зеленом фоне.

— Да, сюда.

Он прячет карту в карман и начинает собираться. Круглова опять очутилась у него на плече, а с другой стороны разместилось оружие и рюкзак. Весь день мы медленно пробирались по лесистым тропам. Я совсем выдохся и как только солнце стало уходить за верхушки деревьев, упал на землю.

— Сержант, я уже не могу.

Тот кивает головой. Скидывает с плеч ношу и садится рядом.

К блок посту мы приблизились на следующий день. Перед нами поле, за которым живет и пульсирует дорога. Огромные глыбы бетона устроены на перекрестке, за ними видны крыши домов

— Сержант, надо, как то предупредить наших. Поле, наверно заминировано, а солдаты на блок постах, так запуганы, что любого человека из леса пристрелят, даже не спросив, кто он.

Мой помощник кивает головой, потом, найдя сучок пишет мне на земле: " Я пройду к ним ночью, утром вас подберем."

— Добро.

Я прижимаюсь щекой к хвое и жду, когда исчезнет очередной приступ боли в руке.

Сержант уполз в час ночи. Утром я почувствовал, как заколебалась земля, приподнял голову. Вдоль кромки поля в нашем направлении двигалось два БТР. У моей головы застыли два огромных колеса и несколько ног очутились рядом. Улыбающаяся рожа сержанта Степанова глядела на меня с брони.

Наконец-то, кругом цивильная обстановка. Я в палате госпиталя, здесь все стерильно, нормальная пища и молоденькие хихикающие сестры. У меня определили два перелома ребер, почти оторван палец на руке, это от дружественной пули Кругловой, когда она разбивала узел с веревками, трещина в кости все той же руки, кровавые пробки в ушах, многочисленные ушибы и содранная кожа по всему телу. Прежде всего врачи вычистили мне уши и, слава богу, я начал слышать.

Сам подполковник Лавров соизволил прийти ко мне. Он плюхнулся на стул, любезно подставленный санитарками, и как всегда хмыкнул.

— Хорош, нечего сказать. Наделал шуму на всю Чечню и теперь прячется в полевом госпитале. Ладно, шучу. Расскажи-ка мне, сынок, что ты там такое наделал?

— Я бы написал рапорт, но… не могу, через месяц нацарапаю, что-нибудь.

— Рапорт потом. Я сам кое-что напишу.

Подполковник вытащил из папки лист бумаги, из кармана авторучку и приготовился.

— Ну давай, только поподробней.

И я начал.

Только через три часа подполковник освободил меня от многочисленных вопросов. Он откинулся на спинку стула, собрал исписанные бумажки и положил в карман.

— Я был у твой снайперши. Сержант Круглова, кажется.

— Как она?

— Все в порядке. Жить будет, рана, хоть и опасная, но молода очень, заживет.

— Ну и слава Богу.

— Так вот, она мне рассказала об этом походе все, да не так, как представил ты.

— Выходит, что я врал?

— Да нет, почти все правильно, за исключением одного момента. Она утверждает, что ты нарочно упустил Симакова, чтобы попасть в плен к бандитам.

— Что за чушь?

— Не совсем, ведь Сагдалаева можно было вычислить, когда он становится палачом. Так?

— Так.

— Вот она и утверждает, что ты специально попал в плен, чтобы вытащить Сагдалаева на себя. Кроме того, это девушка говорит, что этот план ты с ней обговаривал при сержанте Степанове. Сержант Круглова считает, что приказ для тебя святыня и ты, ради этого, полез в петлю. Теперь ты у нее самый невероятный герой и кумир.

— А вы сами как думаете? Неужели поверите ей?

— Поверю. Знаю твою натуру, поверю. Сержант Степанов тоже подтверждает, что она сказала, сержант уверен, что он и сержант Круглова выполняли часть плана задуманные тобой. Так что, давай не будем врать, я вынужден изменить часть твоих показаний в их пользу.

— О…

Я чуть не завыл. Эта Наташка, что она наделала. Теперь жди расправы от спец служб. Подполковник поднял руку.

— Спокойно, я понимаю, у тебя все болит, ты устал, так что пора уходить. До встречи, капитан.

— Я старший лейтенант.

— Тебе досрочно присвоили звание капитана.

— Служу…

— Вот и служи, — прервал Лавров меня.

Он встал, отдал мне честь и ушел.

В палате стали появляться и другие гости. На следующий день, два бравых офицера представились от ФСБ и долго мучили меня по поводу Симакова. Позже явился командир разведки дивизии и его помощники, эти интересовались всеми деталями операции. А однажды, пришел даже заместитель командира моей части. Этого совсем не волновали наши боевые действия, кроме отчета об оставленном в лесах оружии и имуществе.

Наконец, свои тридцать дней, я отлежал в госпитале и меня выписали в часть. Первым делом, я зашел представиться в штаб и в коридоре неожиданно столкнулся с подполковником Лавровым.

— А…, Комаров, выписали значит. Ну-ка зайдем ко мне.

— Я только что из госпиталя.

— Знаю. Идем, идем. Не беспокойся, попьем чайку, поговорим. Сложных задач тебе не обещаю, отдохни немного. После такого похода у тебя остались кожа да кости. Так что, нарасти немного жирок.

Он обхватил меня за плечи и дружески повел к своему кабинету.

Мы пьем горячий чай с кусочками сахара и подполковник забавляет меня разговором.

— Ты сам то понимаешь, что ты сделал своим рейдом по лесам Чечни?

— Обыкновенный рейд.

— Обыкновенный? Нет дружок, не обыкновенный. Убито два крупных полевых командира, более десятка бандитов. Банда то после этого прекратила существовать. Пока ты болел, с десяток человек вышли из леса и сдались нам.

— Там было больше.

— Знаю. Эффект то какой. Все селения и поселки говорят об этом. И потом, все бандиты еще глубже попрятались в леса, а кое кто даже удрал в Грузию.

— Стреляла то, в основном Круглова. Это ее заслуга.

— Конечно, а придумал то все это ты.

— Чего? Неужели эта история с пленом, выглядит как героический поступок.

— Вот именно, ты ведь не сможешь отрицать, что когда ты бежал за Симаковым, мог бы убить его раньше. Мог, но не убил, добежал до ручья и только тут его прихлопнул. Значит, это был рассчитанный ход. Не всякий солдат или офицер в этой, нашей войне, смог бы это сделать, сдаться в плен, чтобы навести под прицел снайпера главаря банды. Командование части представило тебя к званию Героя.

Я отхлебнул чай и грустно покачал головой.

— А Круглову и Степанова представили к наградам?

— Представили. Особенно отметили снайпера. Чтобы стрелять, ей сержант Степанов вколол дозу обезболивающего, но к сожалению очень рано. Когда началась твоя казнь, прошло много времени и почти все рассосалось. После тринадцатого выстрела, она все же потеряла сознание.

Вот как, значит еще немного и меня бы точно пришили.

— Я пойду в казарму, товарищ подполковник. Разрешите.

— Давай иди. Приготовь парадную одежду, завтра приезжает командующий. Будет смотр.

Офицеры в казарме встретили возгласами приветствия и бутылкой спирта.

— Колька, вернулся? — хлопнул по плечу капитан Козлов. — Нам только что сообщили, что ты в штабе. Ну, мы тут и сообразили.