Алистер Маклин - К югу от Явы Страница 14

— Это меньшее, что я могу сделать. И вряд ли в радиусе пятидесяти миль отсюда есть хоть один японец. Давайте, мистер Николсон.

Но мигание прожекторами и выстрелы из зенитных орудий не принесли никакого эффекта. Вообще никакого. «Кэрри Дансер» выглядела безжизненно — плавучий выгоревший скелет, погружающийся все глубже в воду, так что волны уже перекатывались через полубак. Семь-восемь ракет, мертвенно-бледно светящихся в темноте, дугой пролетели к западу. Одна из них опустилась на «Кэрри Дансер» и несколько долгих секунд горела на палубе сильным белым светом, а потом рассыпалась и погасла. Но по-прежнему на «Кэрри Дансер» никто не подавал никаких признаков жизни.

— Ну вот и все, — осторожно произнес капитан Файндхорн. Хотя он и не питал никакой надежды, но все же был разочарован больше, чем хотел бы признаться. — Вы удовлетворены, мистер Николсон?

Прежде чем Николсон успел ответить, заговорил Вэнниер высоким от возбуждения голосом:

— Капитан, сэр! Вон там, сэр! Посмотрите...

Файндхорн взялся за перила, попрочнее встал ногами на палубу и поднес прибор ночного видения к глазам еще до того, как Вэнниер закончил фразу. Несколько секунд он был неподвижен, затем негромко выругался, опустил бинокль и повернулся к Николсону. Но тот опередил его:

— Вижу, сэр. Подводные скалы. «Кэрри Дансер» окажется на них через двадцать или тридцать минут. Это, должно быть, Метсана, а не просто риф.

— Да, это Метсана, — пробурчал Файндхорн. — Боже милостивый, я и не думал, что мы так близко. Ну что ж, это решает дело. Выключайте прожектора. Полный вперед. Держите судно по курсу девяносто градусов. Самый крутой разворот в возможно короткое время. Нам необходимо выйти из центра тайфуна немедленно. Одним небесам известно, как резко задует ветер... Что за дьявол?!

Рука Николсона сжала его локоть, и тонкие пальцы глубоко впились в мышцы. Левой вытянутой рукой он указывал пальцем в сторону кормы тонущего корабля.

— Я только что видел свет, сразу после того, как погасли наши прожектора, — тихо, почти неслышно произнес он. — Очень слабый свет, свечка или даже спичка. В иллюминаторе под палубой на корме.

Файндхорн посмотрел на него, потом вперился в темный, мрачный силуэт судна и отрицательно покачал головой:

— Боюсь, вы ошибаетесь, мистер Николсон. Вам просто померещилось, ничего больше. Сетчатка глаза может создавать странные видения после яркого света. Впрочем, возможно, какой-нибудь люк отразил гаснущий огонь одного из наших...

— Я не совершаю таких ошибок, — решительно перебил его Николсон.

Прошло несколько секунд полнейшей тишины, прежде чем Файндхорн снова спросил:

— Еще кто-нибудь видел этот огонь? — Голос его оставался спокойным и вполне равнодушным, но в нем чувствовался еле уловимый оттенок гнева.

На этот раз тишина длилась дольше, пока Файндхорн резко не повернулся на каблуках.

— Полный вперед, рулевой. И... Мистер Николсон, что вы делаете?

Николсон положил телефонную трубку, которую только что поднимал без всяких признаков спешки.

— Просто я попросил немного осветить это место, — коротко пояснил он, повернулся спиной к капитану и уставился в открытое море.

Файндхорн крепче сжал губы, сделал несколько быстрых шагов вперед, но внезапно замедлил их, когда включился бортовой прожектор. Луч пометался из стороны в сторону и остановился на кормовой надстройке «Кэрри Дансер». Еще медленнее капитан подошел к Николсону, встал рядом с ним и обеими руками ухватился за поручни, сжав их с такой силой, что это уже нельзя было объяснить желанием обрести устойчивость. Он сжимал их все сильнее и сильнее, пока в отсвете прожекторного луча пальцы не приобрели цвет слоновой кости.

«Кэрри Дансер» находилась уже всего в трехстах метрах, и не оставалось никакого сомнения, совершенно никакого. Каждый совершенно отчетливо видел, как открылся узкий люк и оттуда высунулась тонкая обнаженная рука, бешено размахивающая белым полотенцем или простыней. Рука эта внезапно исчезла, потом высунулась снова с горящей кипой то ли бумаг, то ли тряпок, держа их до тех пор, пока языки пламени не достигли кисти и рука вынуждена была отбросить этот горящий комок в море.

Капитан Файндхорн протяжно и тяжело вздохнул и, отпустив поручни, разжал руки. Плечи его обмякли, как у лишенного иллюзий усталого немолодого человека, несшего долгое время слишком тяжелую ношу. Несмотря на сильный загар, лицо его почти лишилось красок.

— Извините, мой мальчик, — не оборачиваясь, почти шепотом сказал он и медленно покачал головой из стороны в сторону. — Слава богу, вы увидели это вовремя.

Никто его и не услышал, ибо он говорил это самому себе.

Николсона уже не было рядом. Он соскользнул вниз по тиковым перилам трапа, опираясь лишь на руки и не касаясь ногами ступенек. Он исчез прежде, чем капитан снова заговорил, а когда капитан закончил свое короткое извинение самому себе, Николсон уже спускал спасательную шлюпку с талей и одновременно громко отдавал распоряжение боцману собрать спасательную группу.

С пожарным топором в одной руке и тяжелым фонарем в водонепроницаемом резиновом футляре — в другой, Николсон быстро пробирался среди обломков надстройки «Кэрри Дансер». Металлическая палуба под ногами была разворочена, сильным жаром скручена в фантастические узоры, а куски обгорелого дерева все еще тлели в разных недоступных углах. Раз или два его швырнуло качкой о переборки. Сильный жар припекал его, проникая сквозь брезентовые рукавицы, когда он упирался в переборки. Это дало ему некоторое представление о том, каково здесь было во время пожара, если металл не остыл и сейчас, после многих часов воздействия ветра и волн на корабль. «Интересно, что за груз был на судне? — мелькнуло у него в голове. — Наверное, какая-то контрабанда».

Пройдя две трети пути, он обнаружил справа все еще целую и запертую дверь. Наклонился и ботинком ударил в замок. Дверь на полдюйма подалась, но все же держалась.

Он изо всей силы ударил по замку топором, выбил дверь ногой, нажал кнопку фонаря и переступил комингс. У его ног оказались какие-то две обгорелые кучи хлама. Возможно, когда-то это были человеческие существа. А может быть, и нет. От них шел жуткий запах, ударивший ему в нос. В три секунды Николсон вылетел оттуда, прикрывая дверь топором. Тут подоспел Вэнниер с большим красным огнетушителем под мышкой и белым как бумага лицом. По расширенным в ужасе глазам офицера было ясно, что тот успел заглянуть за роковую дверь.

Николсон резко повернулся и пошел дальше по проходу. За ним двигался Вэнниер, следом — боцман с кувалдой и Феррис с ломом. Николсон еще дважды ударом ноги открывал двери и светил внутрь фонарем. Пусто. Дальше к корме стало лучше видно, так как туда навели все прожектора «Виромы». Торопливо оглядевшись вокруг в поисках лестницы или трапа и найдя лишь несколько головешек, лежащих на стальной палубе в трех метрах внизу, — деревянный трап был полностью уничтожен огнем, — Николсон обратился к плотнику:

— Феррис, вернись к шлюпке и скажи Эймсу и Догерти, чтобы они подплыли сюда любыми способами. Мы не сможем здесь поднимать больных и раненых. Оставьте свой лом.

Николсон повис на руках и легко спрыгнул вниз, на палубу, еще не закончив отдавать распоряжение. В десять шагов он пересек все пространство и обухом топора с силой ударил в металлическую дверь.

— Есть здесь кто-нибудь? — закричал он.

Секунды две-три не слышалось ни звука, а потом на него обрушился невнятный гул одновременно обращающихся к нему голосов. Николсон быстро обернулся к Маккиннону, увидел в широкой ухмылке на боцманском лице отражение своей собственной улыбки, отступил шаг назад и поводил лучом фонаря по стальной двери. Одна зажимная скоба свободно висела, раскачиваясь, словно маятник, вместе с тяжелым покачиванием «Кэрри Дансер» с борта на борт. Остальные семь скоб прочно сидели на месте.

Трехкилограммовая кувалда в руках Маккиннона казалась игрушкой. Он сделал семь ударов, по одному на каждую скобу, и по всему тонущему кораблю прокатился вибрирующий металлический звон. Наконец дверь подалась, и они вошли внутрь.

Николсон посветил фонарем на внутреннюю сторону двери, и его губы плотно сжались: только одна скоба, та самая что висела, могла быть открыта изнутри, остальные семь заканчивались гладкими заклепками. Затем он повернулся и медленно осветил лучом все вокруг.

Это был темный, холодный, сырой кубрик со скользкой металлической палубой без покрытия. Высокий человек не смог бы здесь стоять не сгибаясь. С обеих сторон были привинчены трехъярусные металлические койки без всяких матрацев и одеял. Над каждой койкой, в тридцати сантиметрах над ними, были укреплены тяжелые металлические кольца. Длинный узкий стол тянулся по всему отсеку, и по обе его стороны стояли деревянные стулья.