Александр Тамоников - Секретный полигон Страница 15

Тип убегал с пустыми руками, никакого оружия при себе не имел. Глеб был полон решимости догнать. Несколько минут в запасе имелось, пусть товарищи пока отдохнут. Он увязал в высокой траве, перепрыгивал через кочки, стараясь не подвернуть ногу. Спина офицера мельтешила перед глазами. Тот уже задыхался – слишком резво взял старт. И все же он ворвался в лес, когда Глеб одолел только половину расстояния. Пришлось напрячься, он пробежал оставшуюся дистанцию, влетел в лес, чувствуя, что уже задыхается. Тяжелые перегрузки выпали в это утро. За деревьями хрустел валежник, чертыхался украинский офицер, взятый в полон загребущими ветвями. Глеб прибавил рыси. Пусть не убьет, но разукрасит этого гада за милую душу! И вдруг нога попала в корневую петлю, земля помчалась навстречу, он изогнулся в полете и все же насадил бок на какой-то клык, торчащий из земли. Он рычал в отчаянии, злость обуяла невиданная. Нет, он догонит негодяя! Пока он возился, принимая вертикаль, тот тоже недалеко ушел. Ноги переплелись, он выдирал их из сжимающейся ловушки. Движение начали одновременно – бежали тяжело, хватаясь за стволы деревьев, вязли ноги, кашель рвался из груди. Он то догонял, то отставал. Несколько раз была возможность выхватить ПМ из кобуры, но он боялся упустить ценные секунды, а через какой-то миг спина беглеца уже исчезала.

– Стой, скотина… – хрипел он, – не уйдешь…

Холодов догнал старлея! Не пробежали и двухсот метров. От злости хлынул в кровь адреналин, он словно двигатель форсировал, помчался вскачь, проделал впечатляющий прыжок – и схватил противника за ногу! Повалились одновременно – ничком, до отвала наевшись сырой земли. Оба извивались, один отбивался, другой норовил навалиться массой, раздавить, придушить. Два крепких мужика катались по земле, отвешивая друг другу тумаки. Иссякали силы, но злость еще бурлила. Скрипели зубы украинского офицера, он обливался страхом, но не сдавался. Он пытался стряхнуть с себя противника, и это удалось! Глеб отлетел в сторону, враг с торжествующим урчанием навалился на него, стал тянуться к кобуре. Глеб пресек попытку, вывернул руку. Старлей сморщился от боли, ударил второй рукой – болезненно, в челюсть, черт возьми! Откатились, поднялись, грузно бросились на таран, широко расставив ноги. Давили, задыхались, каждый прикладывал массу невероятных усилий. Обменялись слабыми ударами, снова распались, опять пошли в лобовую. Силы кончились. Но Глебу удалось выставить вперед ногу, он толкнул противника. Подсечка коряво, но прошла. Противник повалился на спину, тоже привел в движение ногу. Глеб упал в другую сторону. Поднимались неуклюже, невыносимо долго, а когда поднялись, Глеб уже вытащил из кобуры ПМ, передернул затвор. Они стояли напротив, дышали, как загнанные марафонцы, неприязненно поедали глазами друг друга. Они были примерно одного возраста, одного роста, схожей комплекции. Только волосы у врага были светлые, а у Глеба темные, и череп у старлея был такой, словно его с нескольких сторон правили прессом.

– Ну, стреляй, сука, чего ждешь? – пробормотал противник. – Везунчик, с пистолетом бегаешь… А слабо без пистолета? Да ты же ноль без своего «макарова», ты же никто… Стреляй, говорю… – разозлился старлей. – Чего уставился, смакуешь?

И вдруг испарилась вся злость, осталось лишь равнодушие и дикая усталость. Глеб отступил на два шага, поколебался и убрал пистолет в кобуру. Он стоял, шатаясь, с повисшими руками. Старлей смотрел на него недоверчиво, пожал плечами. Потом развернулся, чтобы уйти, но закружилась голова, он схватился за ствол молодой осины и сполз по нему. Он просто не мог никуда идти. Как и Глеб. Требовалось несколько минут передышки. Глеб опустился на ближайшую кочку, восстанавливал дыхание. Он смотрел на своего противника и не чувствовал к нему никакой злости. Только легкое раздражение и обиду на свое бессилие. Этот парень чувствовал то же самое. Он демонстративно не смотрел на Глеба, таращился куда-то в пространство. Лицо от напряжения превратилось в какой-то серый мешок, обвисла кожа.

– Почему не стал стрелять? – Старлей едва ворочал языком. – Хочешь растянуть удовольствие?

– А ты бы выстрелил? – Глебу тоже с трудом давались слова, он вытаскивал их, как камни из почки.

– Уж не сомневайся…

– А меня, знаешь ли, мама в детстве учила – никогда не стрелять в женщин, стариков, детей и безоружных… Но тебе этого не понять, все ваше племя слеплено из другого теста… Вы ненавидите людей, вы истребляете нас, как фашисты не истребляли… Эх, надо было тебя пристрелить…

– Еще не поздно. – Старлей со скрипом провернул голову, отыскал Глеба мутным взором. – Ты что тут несешь? Кто расправился за несколько минут со всеми нашими ребятами, а теперь еще и предъявы выкатывает? Ты кто такой?

– Командир спецназа Глеб Холодов. А ты кто такой?

Старлей помешкал, нехотя признался:

– Старший лейтенант Антон Буряк. Заместитель командира минометной батареи…

– Откуда ты, старлей?

– От верблюда…

– А я из местных… Слушай, ты, умник… Все твои ребята, как один, заслужили собачью смерть. Они фашисты. И ты фашист. Думаешь, я не знаю, что означает членство в батальоне «Айдар»? Крайне правый экстремизм, исключительность украинской нации, ненависть ко всем, кого вы считаете врагами… У вас же свастика на эмблеме и на лбу, на вас же клейма ставить негде… Ты хоть знаешь, кого вы уже несколько дней обстреливаете? Конечно, знаешь, я даже не сомневаюсь. Тебе просто плевать.

В мутных глазах украинского офицера блеснуло недоумение. Но он старательно сохранял брезгливость на лице.

– Конечно, знаю. Мы обстреливаем позиции сепаратистов, окопавшихся к западу от поселка Кошурово. В самом поселке мирных жителей нет – террористы их всех выгнали…

– Ты кретин, да? – Глеб выразительно постучал кулаком по голове. – Совсем ту-ту, пан старший лейтенант? Ты либо врешь, либо полное умственное ничтожество – если не знаешь, куда летят мины твоей батареи. А летят они четко в поселок Кошурово, где вашими стараниями уже разрушено много домов. Заметь, позиции и вооружение наших войск практически не страдают, зато страдают мирные жители, которых никто не выгонял. Мы не выгоняем гражданских из их домов – это не только негуманно, но и глупо. Не верь всему, что вам говорят. По моей информации, число безвинных жертв уже перевалило за три десятка, добрая половина красивого когда-то городка лежит в руинах. А вам, уродам, даже лень взобраться на холм и посмотреть, что вы обстреливаете. Зачем? Начальству виднее, оно никогда не обманывает. Так что нормальный ничейный счет – три десятка ваших отморозков за три десятка ни в чем не повинных гражданских…

– Ты врешь, – смутился Буряк.

– Ну конечно, – ощерился Глеб. – Сижу и стараюсь перетащить тебя на свою сторону посредством российской пропаганды. Делать мне больше нечего. Да я бы лучше пристрелил тебя. Уж извини, старлей, врать не приучен. Дурят вашего брата.

– Ты тоже, капитан, не больно-то верь всему, что вам говорят, – фыркнул Буряк. – В батальоне «Айдар» хватает упертых радикалов, сторонников Бандеры и прочей идейной шелупони. А где их нет? Но это вранье, что там служат лишь сторонники «Правого сектора». Там всякие служат – и нормальные парни, которым просто надоело, что Россия нами всю жизнь командует и вмешивается в наши дела. Это патриоты, любят свою страну и ненавидят сепаров, которые рвут ее на куски. Думаешь, меня волнует исключительность украинской нации? Да нет никакой исключительности. И то, что фашизм шагает по Украине семимильными шагами, – наглое вранье с целью оправдать вторжение. Я не служу в «Айдаре», капитан. Я служил в аэромобильной бригаде, которая была расформирована. Ее сильно потрепали в боях, офицеров пристраивали по разным подразделениям. Я сам с Херсонщины, у меня жена русская – из Тюмени, теща и куча другой родни живет в России, так что не надо тут чушь городить…

– Разговорился ты что-то, старлей, – недовольно проворчал Глеб. – А то смотри, передумаю и прикончу к той-то матери…

– Как хочешь, – махнул рукой Буряк. – Мне теперь и к своим-то выходить западло. Все погибли, а я живой. Не отмоюсь теперь… Что, падла, в плен меня хочешь взять? – вдруг прозрел Буряк, и в глазах его снова поселился испуг. – Уж лучше пристрели, капитан, не пойду я в плен.

«Кто же тебя, дурачка, спрашивать будет?» – подумал Глеб.

– И на сторону террористов никогда не встану, – закончил Буряк. – Не для того давал присягу.

– Ты еще и дурак, старлей, – снисходительно усмехнулся Глеб. – Вот прикинь – ты, видимо, в курсе, что против вас воюет целая армия. Нормальная регулярная армия, пусть и не вся обученная и оснащенная. Возможно, меньше вашей, но цифры все равно сопоставимые. И вы, тупые жертвы собственной пропаганды, продолжаете упрямо называть ее террористической. Ребята, вы хоть в школе учились? Не бывает террористических регулярных армий, состоящих сплошь из террористов. Где взять столько террористов? Что-то здесь не так, согласись. Понятие «криминальный сброд» тоже не катит. Не бил бы вас криминальный сброд и не запирал бы в «котлах».