Егор Овчаренков - Последний бросок на запад Страница 15

Где-то около пяти часов приехала походная кухня, и вся группа оживленно устремилась к ней.

Всем раздали вилки и ложки, а потом, в порядке очереди, принялись раздавать тарелки с кашей и гуляшом. Выглядело это не очень аппетитно, но изголодавшимся добровольцам все показалось удивительно вкусным.

Кухню сопровождали несколько сербов в пятнистой темно-зеленой форме с автоматами Калашникова. Они заверили, что теперь кормить будут каждый день три раза.

— Долго мы здесь сидеть будем? — посыпались на них вопросы. — Когда нам дадут оружие?

Сербы лишь неопределенно обещали, что скоро приедет командование и все вопросы будут решены.

— Тут неподалеку я видел военных. По-моему, в соседнем доме живут, — сказал Емельянов Вадиму. — Может, сходим на разведку?

Чернышев охотно согласился.

Два коттеджа, стоящие рядом, оказались столь же непрезентабельными, как и выделенный вновь прибывшим рейнджерам.

На крыльце первого дома сидел молодой парень лет двадцати с перебинтованной ногой. Рядом с ним лежали костыли. Он с любопытством взглянул на подошедших и спросил неожиданно на чистом русском языке:

— Новенькие?

Емельянов кивнул.

— Ага.

— Когда приехали?

— Сегодня утром, — ответил Чернышев. — А ты кто будешь?

— А я почти местный. Уже больше полугода здесь торчу, — произнес раненый и нехорошо выругался.

— Откуда приехал?

— Из Питера. А вы?

— Я из Риги, а он из Москвы, — ответил Вадим. — Давно тебя ранили?

— Не очень, — парень поправил повязку на ноге. — На снайпера в горах напоролся. Обычное дело.

В голосе наемника не слышалось и тени жалобы.

— Может, познакомимся? — предложил Емельянов. — Меня зовут Дмитрий. Моего друга — Вадимом.

— А я — Слава. Тут еще двое наших есть. Один где-то бродит, а другой в доме спит. Я его сейчас позову. — И повернувшись к окну, он громко закричал — Саня!!!

В окно на крик высунулась заспанная физиономия, и обладатель ее хмуро спросил:

— Ты чего орешь?

— Тут новенькие приехали. Выходи, поговорим.

— Сейчас иду, — отозвался Саня и скрылся в комнате.

Выйдя на улицу, он подошел к Чернышеву и Емельянову и протянул им по очереди руку:

— Александр. Давно приехали? — и тут же сам ответил. — Хотя вижу — наверное, только сегодня.

— Сегодня, — подтвердил Вадим. — А ты давно здесь?

— Да уж полгода мы тут со Славкой воюем. Мы оба питерские. Только я повезучее буду, — сказал Саня, показывая на перебинтованную ногу своего земляка. — Мне только немного физиономию попортило да несколько зубов выбило. — Он показал на бледно-розовые шрамы на обеих щеках. — Пуля навылет прошла.

— Здесь госпиталь, что ли? — спросил Дима, кивая на коттеджи.

— Нет. Вроде как реабилитационный санаторий. Только ни врачей, ни физиотерапии, ни хрена. Из госпиталя привезли сюда и оставили. Вот и делай, что хочешь. Надо домой возвращаться, ногу лечить. Жду теперь какого-нибудь попутчика, — сообщил Слава.

Дима достал пачку «Мальборо» и предложил всем угощаться.

— А что это за дома? Для жилых вроде великоваты, — спросил он, когда все прикурили.

— Местные рассказывали, что раньше здесь был детский интернат. Когда поблизости начали стрелять, детей срочно в Сербию эвакуировали, а здания приспособили под военные нужды. Потом линия фронта отодвинулась, и теперь их используют как перевалочный пункт. Или под жилье для таких, как мы с Санькой. Тут Витя живет. Он по две недели воюет, а потом устраивает себе передышку. Знаменитая личность. Вы про него еще услышите.

Со стороны коттеджа, в который определили Чернышева и Емельянова, вдруг раздались выстрелы.

Услышав их, Саня рванулся в дом и буквально через несколько мгновений выбежал оттуда уже с автоматом. На бегу он махнул Диме и Вадиму рукой и помчался на звуки выстрелов…

Глава 3

Четверо вооруженных сербов в гражданском рыскали по дому. Не обнаружив того, кто им был нужен, они объяснили, что ищут молодого парня с черными усиками, который только что пытался стащить у них со двора курицу или какую-то другую птицу. Они сопровождали свои слова выразительными жестами.

Описание было достаточно неопределенным, но, судя по всему, приметы больше всего подходили Егору, которого как раз нигде не было видно.

Саша, поняв, в чем дело, направился обратно к своему коттеджу. Чернышев и Емельянов составили ему компанию.

— Не могут наши, чтобы что-нибудь да не стянуть, — прокомментировал по пути ситуацию Вадим. — Не успели приехать, а уже принялись обчищать местное население. Прямо как немцы в кино: «Курка, млеко, яйко!..»

— Это не просто население, заявил Саня. — Это сербские боевики — четники на побывку домой приехали. Они долго не церемонятся, стреляют сразу. Русских они, конечно, уважают, даже побаиваются, но за свое барахло готовы стоять насмерть. Так что пока не получите оружия, старайтесь здесь с ними контактировать-поменьше.

— А русских почему боятся? — с некоторым недоумением спросил Вадим.

— Мы здесь себя уже неплохо зарекомендовали. В газетах об этом не пишут, но уже несколько «Матросовых» здесь было. В бою многие, особенно поначалу, или трусят страшно, или, наоборот, теряют голову и лезут на рожон. А есть и вообще очумелые, такие, как Витька Туз. Я про него вам говорил. У него на счету несколько десятков операций, и все с «полным разгромом позиций противника». Он даже в России в армии не служил, а здесь сколотил себе группу таких же головорезов, как и сам, да такие дела проворачивает!

— Откуда он? — поинтересовался Дима.

— Из Сибири. Повар по специальности. В общем, сами все увидите, — Саша почесал один из шрамов и вздохнул. — Тут все вылезает наружу: кто был хорошим, окажется плохим, кто казался чересчур смелым, вполне может оказаться трусом. Вон, взять Туза. Вроде никаких особых талантов у парня на гражданке не было, а здесь… Он теперь у сербов вроде как национальный герой…

Емельянов почесал за ухом:

— Воевать любит?

Саша кивнул.

— Ага. Только он не ради денег воюет, а ради «православного дела» — так, во всяком случае, сам выражается. Идейный… В политике хорошо разбирается. Он про все интриги на Балканах знает, а откуда — непонятно. Умный больно…

Саня оглянулся на звук шагов. За ним в ту сторону посмотрели и остальные.

— Ну вот, помяни к ночи…

К компании подошел высоченный парень, под два метра ростом, с невообразимой шириной плеч — своей статью он походил на баскетболиста НБА. Длинные, немного вьющиеся волосы были завязаны в хвостик, а волевое лицо со светло-серыми хищными глазами совсем не предполагало, что раньше этот человек мог быть поваром.

— Здорово, ребята, — еще не доходя, поздоровался он. — Когда приехали?

— Сегодня утром, — ответил Вадим. — А ты кто будешь?

— Витя. А здесь все больше Тузом называют.

— Нам про тебя уже успели рассказать кое-что, — сказал Дима, с интересом разглядывая «национального героя».

— Не иначе как Санька постарался. Он у нас мастер про других байки сочинять, — ухмыльнулся Туз.

Саня не позволил себе промолчать:

— Про тебя что ни сочини, все правда будет. Скорее не доскажешь чего-нибудь.

— Да ладно тебе, — Витя пожал плечами и, обращаясь к Диме и Вадиму, спросил: — Значит, сюда повоевать приехали?

— Значит, повоевать. — Вадим достал сигарету и закурил.

— Устал я, — произнес «национальный герой». — Пойду передохну немного, а вечерком вы обязательно подходите. Поговорим.

Витя развернулся и пошел к себе.

Так в беседах со «стариками», с местными жителями, в прогулках по окрестностям, в праздности прошло почти две недели. В горах устойчиво лежал снег. Да и в долине погода не баловала теплом.

Дима, который приехал в Югославию с желанием поскорее заработать денег и уехать куда-нибудь в третью страну, если останется в живых, страдал от безделья. У него, да и у всех остальных, складывалось ощущение, что про них забыли. Все начинали понемногу нервничать. Хорошо, что хоть кормили более или менее регулярно…

Однажды утром Дима проснулся неожиданно рано, около шести часов утра. Остальные шестеро наемников, вместе с которыми он Жил в комнате, еще вовсю храпели.

Не вставая, Дима прислушался. По другим комнатам кто-то ходил и просил подниматься. Речь велась на сер-беком, который Емельянов и другие наемники начали уже более-менее сносно понимать и изъясняться на нем. В комнату, где спал Дима, посетитель заглянул в последнюю очередь.

Невысокий, плотно сложенный мужчина с густой, уже седеющей бородой стоял в дверном проеме. На вид ему было лет пятьдесят, но борода немного сбивала с толку, и ему вполне могло быть всего лет сорок, если не меньше.

— Надо всем выйти во двор, — коротко сказал вошедший и без всяких объяснений удалился.