Сергей Зверев - Бастион: война уже началась Страница 15

– Сидеть, сука! Встанешь – убью, б..!

Я взвизгнула от боли. Еще пуще – от страха. А эти двое открыли беглый огонь из окна. Тут я ошизела окончательно. Последнее, что здраво прозвучало в ушах, – яростный рев двигателя. Он меня и подбросил. Даешь праздник непослушания! Не помню, как встала, но как-то сумела. Те мерзавцы не видели, они были заняты. Один менял обойму, другой лупил навскидку, отрывисто матерясь в паузах. Я не помню, как бежала по дому, не помню, как вырвалась во двор. Но как уезжал пробитый пулями «уазик», помню прекрасно. Смяв куст жимолости, он отбросил приоткрытую створку ворот, дал вираж в переулок и, скребя правым бортом соседнюю ограду, запрыгал по рытвинам. Гулька, видимо, сумел пригнуться: голова не торчала. Одни руки на руле…

– Гулечка, подожди!! – завопила я. Бросилась в переулок, давясь слезами, воя от ужаса. А позади гремели выстрелы, что-то свистело над головой. «Уазик» уже выезжал из переулка, впереди маячил обрыв, направо – дорога, ведущая мимо мостков. Туда он и вильнул. Да не успел. Пули пробили заднюю шину, автомобиль повело. Очевидно, пытаясь удержать его на дороге, Гулька резко нажал на тормоз, но зря он это сделал. «Уазик» развернуло на девяносто градусов, швырнуло в обрыв. Я отчетливо помню, как отрывались от земли правые колеса, помню, как кренился корпус, помню истошное «А-а-а-а!!!..» в исполнении Сизикова… Но вот как Гулька и машина кувыркались с обрыва, я уже не видела. Во-первых, обрыв, во-вторых, я сама упала. И ничего в том странного. Странно, что не упала раньше. Меня закачало на бегу, я царапнула шевроном бегущую мимо штакетину, а потом нога провалилась в яму, и я с разгона влетела в куст чертополоха, растущий посреди дороги. Вставать уже не хотелось. Да и не было ни сил, ни смысла. Я лежала. Долго лежала. Боль притупилась. Спокойствие пришло как нечто закономерное. Хватит. Забодали. Поэтому, когда над головой раздались шаги, скрип ремня и кто-то остановился у моих распластанных мощей, я ничем не выразила своего отношения. Призрачно все, прав Гулька…

– Сучара… – процедил сквозь зубы коренастый.

Судя по шуршанию одежды, он что-то вынимал из кармана. Потом опустился коленом мне на спину, прижал к земле, а руку положил на затылок, тоже прижал. А зачем, собственно? – как-то отрешенно подумала я. Разве меч сечет повинную голову?.. Или это не меч? А голова – не голова?.. Или иметь будут? Но я уже сегодня занималась любовью…

Нет, не имели. И не меч. Что-то острое, жгущее ворвалось в мою шею. Проникло так глубоко, что мышцы сжало судорогой. Я застонала, стала вырываться, чувствуя, как защемленный нерв отчаянной резью реагирует на любое движение. Но вдруг в глазах завертелась карусель, тело стало погружаться в какое-то ватное одеяло…

А дальше, ну ей-боженьки, ничего не помню.

Кукловоды-1

Стол накрыт и ждет гостей, разделенных на две категории: тех, кому подобное меню приелось и слегка раздражает (участники), и гурманов, которые только на подобных мероприятиях и могут прилично поесть… Иерархию приглашенных демонстрировал алкоголь: от правого конца стола к левому – фигурные сосуды с коньяком, оттененные не менее вычурными бутылями «Ивана Грозного» и «Отечества», постепенно сходили на нет, сменяясь привычными поллитрами «Фронтовой», «Сенаторской», «Гвардейской». Места слева отводились представителям древнейшей, простодушно-бессовестной профессии – журналистам, а водка и закусь являлись формой гонорара – за публикации типа: «Сегодня произошло крупнейшее в этом году событие в экономической жизни нашего города и всего региона – открылась Сибирская торгово-промышленная ярмарка… Директора ведущих предприятий…» Помянутые как раз рассаживались, подтягивая стрелки на брюках. Похохатывал губернатор. Московский гость, плавно перетекающий из правительства в правительство, снисходительно посматривал на двухцветного поросенка – с одного бока жареного, с другого подкопченного. Местные мафиози пока помалкивали. Но значительно. Депутаты уже заводили сдержанные речи, журналюги трясли перьями, дамы – туалетами, а водочка в рюмочках поигрывала, ждала с нетерпением…

В комнате, отделенной от зала бильярдным столом и охранником с подносом, встретились двое.

– Здравствуйте, Евгений Родионович. Как добрались?

– Спасибо, нормально.

– Как дела в Первопрестольной?

Пожилой мужчина поморщился.

– Москва меня утомляет, Дмитрий. Клоака. Мельтешат, болтают, кто-то с кем-то объединяется, потом ссорится, и все, с подачи таких же дешевых газетеров, убеждены, что творят политику, и непременно – большую. Знаете, в чем беда политических прихлебателей?

– Я весь внимание, Евгений Родионович.

– Не умеют красть непринужденно. Перед тем как хапнуть, непременно надо себя убедить – перед микрофоном – в собственной честности. Иначе руки трясутся и купюры падают… Простите старика, не о том я. Зло берет, старые кадры хоть без рекламы обходились, а эти…

– Вот и сыграли на их… скромности наши конкуренты.

– Все беды – от слабой организованности. Как дела у вас?

Мужчина лет тридцати, темноволосый, в костюме от Армани, подобрался:

– Аппарат неплохо профильтрован – особенно губернские администрации, УВД вплоть до районного уровня. В армии наши позиции слабее, хотя объединение округа здорово помогло убрать лишних. Теневые структуры, в общем, сотрудничают, но там свои законы плюс раздутое беспределом самомнение – я подготовил отчет…

– Оставьте, пожалуйста, жаргон, – старик вторично поморщился. – А отчет интересен скорее Рагнеру, он к вам собирался днями, у него свои планы. Кстати, ваша пресловутая Лаборатория – с ней все в порядке?

– Разумеется, Евгений Родионович.

– До сих пор не понимаю, зачем тратили столько сил и денег на эту затею.

– Решение Капитула…

– Перестаньте. Хаскольдра и Гунтстафа вам убедить удалось. Меня – нет.

– Евгений Родионович, могу я попробовать объяснить… если, конечно, у вас найдется время?

– Найдется. Попробуйте, – милостиво кивнул пожилой. На лице его появилось что-то ироничное.

– Сценарии, если за полгода не внесли существенных поправок, мне знакомы. Инструкции – тоже. Я знаю, кого выдвинуть в наместники, кого – в помощники, кем подстраховать и кому – проследить. Какие подразделения (при необходимости усиленные легионерами) проведут силовые акции, какие – обеспечат порядок. Кто будет говорить, а кто – затыкать рты…

– Надеюсь, знаете. Иначе непонятно, чем вы тут вообще занимались.

– Подготовкой и обеспечением. А потом?

– Когда – потом?

– Второй этап и далее, Евгений Родионович. Власть мы возьмем, те, кто проявит себя, превратятся в функционеров нового режима. Как обеспечить их надежность – только угрозой репрессий?

– Не только угрозой. Вы невнимательно читали сценарии, Дмитрий.

– Простите, Евгений Родионович, я их читал очень внимательно. Вы куда лучше меня знаете – чтобы не заворовались, не разжирели, одних репрессий мало. Чтобы, наконец, не продали нас конкурентам, как двенадцать лет назад…

– И ваша Лаборатория…

– Отрабатывает методику воспитания.

– Элиты?

– Что вы, нет, конечно. Функционеров среднего и нижнего звена. Страна большая, Ордена на все не хватит.

– Уже пытались, если помните, и с неплохими результатами… поначалу. Неважно, как относиться к Меченому, но итог – не в вашу пользу.

– У них, я про большевиков, просто не было времени. И, главное, уверенности в себе и своих силах. Сначала – лишь бы продержаться какое-то время, успеть награбить и суметь сбежать. Позже, впрочем, положение стабилизировалось, но пришлось сохранить стартовую идеологию в почти первозданном виде.

– Чем вам не нравится их идеология?

– Для того времени – неплохо. Беда в том, что невозможно сохранить систему, когда идеология одна для всех – для стражи, рабов и господ.

– Мыслите вы логично, Дмитрий, но не забывайте – наследственная власть ведет к вырождению.

– Все равно не успели бы выродиться. Главное – они всегда боялись и спешили.

– А вы и ваши друзья…

– А мы – не боимся и не спешим. Ошибка большевиков – в оценке истории по Марксу, с его бредом о хроническом прогрессе. Мы с вами знаем, что история вообще – и России в особенности – ходит по кругу…

– Дмитрий, я ценю ваш энтузиазм, но лекции по истории и мне читали, спасибо. Впрочем, вы меня, можно сказать, убедили. Не до конца, но убедили. Думаю, Капитул вас поддержит – если, конечно, не выйдете за рамки Устава.

– Благодарю, Евгений Родионович.

– Пойдемте, Дмитрий. У нас еще будет время встретиться. Вы забыли про презентацию этого убожества?..

Неслышно ступая по мягкому ковру, двое вышли из комнаты.

Стоило тащить столько железа? Замок английский, типовой, исключительно от порядочных людей. И ключей не надо, отжимается компактной карманной фомочкой… Тишина в подъезде царила какая-то благоговейная, нереальная. Словно в мир иной попал. Туманов для приличия постоял, прислушался. Нет желающих. Надавив на фомочку, вошел. С легким скрипом…