Сергей Майоров - Месть Акулы Страница 15

— Зачем?

— Разговоры разговаривать будем. Я не Эркюль Пуаро, чтобы месяц с вами общаться, ловить на мелких противоречиях, а потом собрать всех в одну кучу и высказать свои догадки, не заботясь о том, как их придётся доказывать. Я сделаю проще. В момент убийства все вы здесь были, так что всем вам прекрасно известно, что именно произошло и кто виноват. Вас шесть человек, так что хотя бы один непременно расколется. Я даже догадываюсь, кто именно начнёт каяться первым. Нет людей, которые отказываются отвечать на вопросы, — есть милиционеры, которые не умеют их задавать. Кстати, Серёга, после того, как прокурорский следак отработает, надо будет участкового позвать, пусть оформит на хозяев материал по содержанию притона. По-моему, все признаки налицо: массовая пьянка, убийство, наркотики…

— Наверняка соседи не откажутся дать показания, — поддержал игру напарника Волгин. — Я думаю, их давно достали постоянным шумом.

— Участковый разберётся. Здесь, кажется, Михалыча территория? Он мужик грамотный, так что своего не упустит. Все, граждане подозреваемые, шагом марш на выход!

— И я? — спросила Снежана.

— Вы, милочка, в первую очередь…

Волгин и Фадеев остались в квартире дожидаться приезда следователя, Акулов же вместе с задержанными отбыл в местное отделение. Там он сдал их в дежурную часть, отыскал свободный незапертый кабинет и для начала занялся супругой владельца квартиры.

Толку от неё было немного, даже не всех своих гостей она помнила по именам, а драку и вовсе не видела, но, опасаясь участкового, который мог «оформить притон», она заявила, что весь расклад должны знать Снежана и Лаки. В том же духе высказались ещё двое человек, после чего Акулов сделал перерыв, чтобы выпить кофе и обдумать тактику предстоящего разговора. Могло так случиться, что девушки с экзотическими именами замкнутся и вытащить из них правду не удастся никакими клещами. Женщин всегда тяжелее допрашивать, и гораздо чаще, чем мужчинам, им удаётся обвести оперов вокруг пальца, но Андрей склонялся к мысли, что сумеет добиться успеха.

Начал он с Лаки. Девушка уселась перед столом, положив ногу на ногу, выражение её лица можно было бы назвать вызывающим, если бы Акулов уже не понял, присмотревшись в квартире, что она всегда смотрит на мужчин с лёгким вызовом, словно желает спровоцировать… Спровоцировать на что? На знакомство? Не слишком безопасное занятие. В условиях светского раута игра может пойти по сценарию девушки, но вряд ли она посещает такие мероприятия часто, а на улицах ночного мегаполиса, в развязной атмосфере клуба или кабака подобное поведение, скорее, подвигнет кого-то на совершение изнасилования. Маньяки встречаются не так уж и часто; девять из десяти всех «износов» совершают знакомые потерпевшей, самой разной степени близости, от родственников, одноклассников или отвергнутых почитателей до парня, угостившего шампанским на дискотеке, который искренне считает своим правом требовать определённую благодарность в ответ на любезность.

— Иванцова Лукерья Арнольдовна, родилась шестнадцатого июня восемьдесят первого года, домашний адрес… — ответила девушка на стандартный вопрос Андрея об её установочных данных.

Акулов сделал пометки в блокноте и отложил авторучку:

— Прозвище образовалось от имени?

— Да. Ещё в школе, когда стали изучать английский. Мой папочка постарался, наградил старушечьим «лейблом». Не знаю, о чём он думал, когда его выбирал. Ненавидел, наверное.

— Понятно… У меня к тебе есть предложение не тратить попусту время, ни твоё, ни наше. — Акулов выложил на стол Уголовный кодекс, раскрыл на нужной странице, подчеркнул ногтем статью об ответственности за хранение наркоты и подвинул книгу поближе к девушке: — Почитай. Всё понятно?

Лаки пробежала глазами мелкие строчки:

— Какое отношение это имеет ко мне? Хотите сказать, что и у меня, если начну упираться, отыщите «дурь»?

— Нет. Ни говорить, ни тем более делать такого я не собираюсь. Зачем нарушать правила, если все козыри и так в наших руках?

— Тогда…

— Я предлагаю тебе спасти подругу. Ты мне даёшь весь расклад по убийству — я отмазываю Снежану от кокаина.

— И сколько это будет стоить?

Акулов вздохнул:

— Я беру взятки, но не деньгами. Помощью и информацией. Естественно, и то, и другое должно быть реальным, а не фуфлом. Варианты типа «Вы меня сегодня отпустите — а я вам завтра расскажу, кто убил Старовойтову» не прокатят.

Лаки задумалась. Сидела молча, разглядывала Андрея. Потом обеими руками поправила причёску и уточнила:

— Значит, если я расскажу, с кем подрался Никита, то Снежанку отпустят?

— Сразу после того, как я проверю твои слова. Надеюсь, много времени проверка не займёт.

— А она будет ждать в камере?

— От тебя зависит, как долго это продлится.

Девушке не было жалко Софрона. Придурок ревнивый, нашёл повод распускать руки! Если посадят — туда ему и дорога, всё равно ведь уже задумывалась, как с ним порвать отношения, а теперь лучшего повода и не найти. Получится как всегда — станут сочувствовать ей и поносить Софрона. Плохо лишь, что надо договариваться с ментами. Можно, наверное, и отмолчаться, прикинуться дурочкой, но тогда Снежана влетит по полной программе. Даже если подружку и не арестуют, то до суда она вся изведётся, издёргается так, что впору будет вены резать. Вот уж кого действительно жаль, так это её, на пустом месте девка влетела. И чего она не убежала из квартиры вместе со всеми? Сидела бы сейчас дома, а не в вонючем «обезьяннике»…

— Он ведь не собирался Никиту убивать, — заметила Лаки, подготавливая почву для признательных показаний.

— Возможно. Но если вы все станете молчать, мне будет тяжело об этом судить. Меня ведь там не было, я не видел, как дело происходило. Удары наносились по жизненно важным органам, так что надо было предполагать такой результат… Они сцепились из-за тебя?

— Да, — машинально ответила Лаки, последний раз все обдумывая.

Если кто-нибудь в дальнейшем и обвинит её в стукачестве, то она оправдается тем, что боролась за свободу Снежаны. В конце концов, Софрон с Никитой — здоровые взрослые кабаны, могли бы разобраться между собой так, чтобы не пострадали другие. Идиоты, прожили по полжизни, а силу рассчитывать так и не научились. Одному только дай повод подраться — и ничего больше не нужно, даже в брачную ночь оставит невесту, если под окнами завяжется мордобой, в который можно вписаться. А у второго, наоборот, все здоровье в «корень» ушло, на бицепсы ничего не осталось. Лучше боксу бы научился, а не поцелуям. На фиг к девушке приставать, если не можешь её отстоять? Но целовался он, конечно, кайфово…

Своей вины девушка по-прежнему не ощущала. «Защитная реакция, — подумал Акулов. — Может быть, своего рода шок. Правда, шок когда-нибудь проходит, а вот станет ли Лаки в будущем переживать из-за того, что стравила двух парней, неизвестно».

— Да, — повторила Лукерья и посмотрела на Андрея оценивающе. — А не получится так, что я вам правду расскажу, а Снежана все равно сидеть останется? Какой вам смысл слово держать?

— А какой мне смысл его нарушать?

— Многие нарушают.

— Я — не «многие» и привык себя уважать. Только мне от тебя нужен не просто устный рассказ, нам ещё придётся его записать.

— Я понимаю. И все равно…

— Верить нельзя никому. — кивнул Андрей. — Мне — можно. Так говорил папаша Мюллер из «Семнадцати мгновений…».

Девушка посмотрела непонимающе, и он пояснил:

— Кино такое было. Классика жанра. И книжка, но она мне меньше понравилась.

— Кажется, про шпионов? В школе мы этого не проходили. Или я что-то забыла? — Лаки улыбнулась с оттенком кокетства.

Смотреть на это было неприятно, но Акулов в интересах дела не стал попрекать девушку ролью, которую она сыграла в кровавой истории, и бездушием. Какой смысл читать ей мораль, апеллировать к совести? Раньше этим надо было заниматься, в детстве. Да и не ощущал в себе Андрей способностей педагога. Требовалось получить информацию об убийце, и он применил один способ. Получилось вроде бы результативно. Если бы такой вариант не прошёл, можно было бы сменить тактику, подступиться с другой стороны. Тогда бы и поговорили о совести, о гражданской ответственности, о нравственности и морали. Много бы о чём поговорили, но теперь в этом не было надобности.

— Я и сам из школьной программы помню только роман Льва Толстого «Майна и вира»… — Отвечая на кокетливый взгляд, Акулов сдержанно улыбнулся.

Волгин и Фадеев приехали в отделение спустя два часа после того, как Акулов закончил оформлять показания последнего из свидетелей.

— Что вы так долго копались? — спросил он Сергея.

— Тростинкина осмотр проводила. Сам знаешь, как с ней обычно бывает. Половину времени она тратит на то, чтобы перегрузить на кого-нибудь свою часть работы, а когда это не получается, то начинает придираться к мелочам и портить окружающим настроение. Сейчас она потребовала, чтобы я притащил понятых с улицы — соседи, дескать, люди заинтересованные, к тому же их потом придётся допрашивать…