Андрей Воронин - Бык в загоне Страница 15

Пройдя по длинному коридору с дверями по обе стороны, Сергей остановился у таблички с надписью «Генеральный директор».

Его встретила миловидная секретарша с дежурной улыбкой на устах:

— Вы к кому?

— Мне нужен Луценко Павел Андреевич, — ответил Сергей.

— По какому вопросу? — допытывалась девушка:

— По важному, — Сергей, не считая нужным вдаваться в подробности, нарочито грубым тоном попытался прервать излишне любопытную секретаршу.

— Как доложить? — она взяла в руки телефонную трубку.

— Гость из Москвы.

Поговорив со своим шефом, девушка указала на дверь директорского кабинета:

— Проходите, вас ждут.

И Сергей вошел в кабинет. За длинным полированным столом восседал лысеющий немолодой мужчина лет пятидесяти. Увидев Никитина, он спросил:

— Чем могу служить?

Сергей отодвинул стул, без приглашения присел и только потом представился:

— Меня зовут Антон, я к вам от Злобина Олега.

Помните такого?

Поморщившись, будто бы с трудом вспоминая своего московского компаньона, директор кивнул:

— Ax, да-да, конечно, помню.

— Он интересуется, когда сможет получить свои деньги, — как можно любезнее проговорил Никитин, твердо глядя в глаза собеседнику.

— Но у нас же с ним был договор, — директор начинал нервничать, — я ему отдам деньги только после реализации товара, о чем есть пункт в контракте. А поскольку товар не продается так быстро, как хотелось бы, то и о расплате говорить рано Сергей, назвавший себя Антоном, выдержал длительную паузу, доставая из кармана сложенные вчетверо листы машинописной копии контракта Открыв его на нужной странице, он прочитал вслух — «Покупатель обязуется полностью рассчитаться с продавцом после полной реализации товара, но не позднее трех месяцев со дня его получения..»

— Ну я не знаю…

— Чего вы не знаете, — не дал ему договорить Сергей, — того, что прошло больше года, как вы получили товар?

— Знаете что, — переходя на повышенный тон, попытался возразить Луценко, — я с вами договоров не заключал и обсуждать эту тему не буду.

— Почему?

— А кто вы такой? — последовал классический встречный вопрос.

— Снимите трубку и позвоните в Москву Олегу, — предложил нежданный визитер, — он вам подробно объяснит мои полномочия.

— Вы мне не указывайте, что делать! — коммерсант старался быть грозным.

Сергей пристально посмотрел на вскочившего бизнесмена своим тяжелым взглядом и тоже перешел на более грубый тон:

— Сядь, придурок. Еще раз повысишь голос, потеряешь способность к передвижению, — и, нависая всем своим мощным торсом над беспомощно опустившимся в кресло генеральным директором, продолжил:

— А если ты, биксота дешевая, начнешь мутить воду с отдачей денег, то я разобью тебе голову. Дождусь, пока выйдешь из больницы, и опять разобью. И так до тех пор, пока в твои куриные мозги не придет озарение.

После этой тирады Луценко понял одно: впадать в амбицию бесполезно.

А Сергей уже у выхода как припечатал:

— Не дай тебе Бог заявить легавым — пришью, — и он со всей силы хлопнул дверью.

На следующий день, когда Никитин снова вошел в знакомую дверь офиса по Красноармейской, от вчерашней неуверенности и страха у Луценко, казалось, не осталось и следа — он уверенно сидел на своем месте и на лице его читалось превосходство.

Сергей, оценив ситуацию, шестым чувством учуял неладное. Сегодняшний Луценко отличался от вчерашнего, как небо от земли.

Тем не менее, стараясь быть вежливым, Сергей спросил:

— Ну так что, уважаемый Павел Андреевич, как наши дела?

— О каких делах вы говорите? — недоуменно уставился на него директор.

— Я по поводу контракта, — как бы напоминал ему Сергей, — мы же разоримся с такими компаньонами. Взываю к вашему разуму. И к вашей порядочности, — закончил он твердо.

— Какой контракт? Ничего не знаю, — наглый бросил директор.

— Двести тысяч долларов, — не замечая тона собеседника, охотно пояснил москвич, — вы же нам должны, вот у нас и бумаги все имеются.

— Вымогатель! Бандит! Рэкетир! — переходя на визг, закричал Луценко.

По-видимому, этот крик был условным сигналом, на который в кабинет ворвались несколько вооруженных людей в масках и камуфлированной форме. Один из них сильным ударом приклада автомата тут же сбил Сергея с ног. Двое других, проворно подскочив к лежащему на животе посетителю, скрутили ему руки за спиной и защелкнули на запястьях наручники. Все это время Луценко продолжал орать, обращаясь к милиционерам:

— Он обещал мне проломить голову, сказал, что убьет, вымогал деньги! Вы должны его обязательно посадить!

— Успокойтесь, Павел Андреевич, — сказал, по-видимому, старший из них, — посадим обязательно.

В машину его, — указал он на Сергея.

Двое оперативников, подхватив Никитина под руки, повели его в ожидавшую на улице машину и, зажав с двух сторон на заднем сиденье, уехали.

Находившийся все это время в «шестерке» Карпуха видел, как его пассажира увозила милицейская машина. Подождав, пока уедут милиционеры, он побежал к ближайшему автомату:

— Алло, Толян, это я — Карп.

— Что случилось, — заволновался Лысый, — проблемы?

— Москвича замели, — поспешно сообщил Поликарп, — уголовка.

— Бляха-муха, — выругался Сопко, — куда его повезли?

— Не знаю, — ответил Поликарп.

— Ладно, быстро сваливай оттуда. Что-нибудь придумаем, — закончил он разговор.

Повесив трубку, Карпуха сел в машину и поехал к своему шефу сообщить подробности происшедшего…

Озадаченный арестом друга, Анатолий начал накручивать телефонный диск. Дождавшись ответа, он, не здороваясь, произнес:

— Семен Михайлович, срочно нужна помощь вашего зятя.

— Что стряслось? — спросил сиплый голос.

— Кореша моего приняли. Очень надо помочь, — проникновенно просил Лысый.

— Кто?

— Скорей всего уголовка.

— Что шьют? — прозвучал короткий вопрос.

— Не знаю, но думаю — «вымогательство», — объяснял Сопко.

— Как фамилия твоего друга?

— Никитин Сергей Федорович, тысяча девятьсот шестьдесят третьего года рождения, москвич, — не задумываясь, отвечал Толик.

— Ничего не обещаю, — произнес голос на том конце провода, — попробую. Перезвоню через час.

— За ценой не постоим, — заверил Сопко.

Трубка ответила короткими гудками.

Никитина привезли в районное отделение милиции, где при двух понятых обыскали.

К огромному удивлению задержанного, на столе рядом с паспортом, бумажником и всякой карманной мелочью появилась горстка патронов разных калибров. Он громко, чтобы услышали понятые, воскликнул:

— Я протестую, это провокация!

— Сейчас доорешься, — тихо пригрозил ему один из оперативников.

После того, как Сергей отказался подписать протокол допроса и задержания, а так же уклонился от допроса без адвоката, его отвели в камеру.

Жутко хотелось курить, но сигареты, равно как и все остальное, находившееся в карманах, были отобраны. В камере пахло человеческими испражнениями, потом, нестиранными носками и сыростью. Поборов в себе желание вызвать конвойного и попросить папиросу, Никитин улегся на жесткие нары.

Примерно через час с лязгом открылась дверь и на пороге возникла фигура старшего той оперативной группы, которая производила его задержание.

Присев на нары в ногах у Никитина, оперативник представился:

— Майор Прохоров Игорь Борисович, заместитель начальника отдела Киевского уголовного розыска.

Сергей никак не отреагировал на слова майора и, уставясь в потолок, продолжал лежать. Не дождавшись ответа, майор продолжил:

— Напрасно не хотите разговаривать, вы знаете, что обвиняетесь в вымогательстве?

— Начальник, не тяни меня за яйца, — грубо ответил Сергей, — ничего у вас против меня нет.

Показание лоха против моих. Один — один.

Слегка опешив от такой крутой тирады, инспектор ответил:

— Ах вот как! Значит, мы сидевшие. Тогда буду краток: возьмешь ты или не возьмешь на себя вымогательство, большого значения не имеет. Патроны-то у тебя при свидетелях вытащили, так что два года у «хозяина» попыхтишь.

— Не гони волну, начальник. Поживем — увидим.

— Для тебя я — гражданин майор, — разозлился Прохоров. — Никитин лишь ухмыльнулся в ответ.

— Значит, не будет у нас с тобой разговора, — пытаясь сохранить в голосе дружескую интонацию, спросил опер, — так надо понимать? Ладно, тогда поговорим по-другому, на языке жестов.

Сергей перевернулся на бок.

Видя, что дальше продолжать бессмысленно, майор открыл дверь камеры и бросил кому-то в коридор:

— Ремигайло, зайди.

В камеру ввалился здоровенный небритый тип с засученными рукавами, обнажающими густой волосяной покров на руках.