Михаил Серегин - Беги, путана, беги! Страница 15

– Если нас не пристрелят через полчаса, – не разделила его оптимизма Ирина.

Николай замолчал и уставился на дорогу.

– Куда мы едем? – после долгого молчания спросила девушка.

– Попытаемся узнать что-нибудь о «Беркуте» и «Стрельце». Больше у нас пока ничего нет.

Самуил Платонович храбростью никогда не отличался. Скорее наоборот – он был трусоватым человеком. И перед тем как принять какое-либо мало-мальски ответственное решение, долго корпел над вопросом: «А не набьют ли мне за это морду?» Физической боли Самуил Платонович не переносил совершенно. В детские и последующие школьные годы он нередко служил предметом насмешек среди товарищей. Его дразнили хныкалой и нытиком, издевались как могли, никогда не принимали в свои игры. Но Базельман терпеливо сносил все. «Главное, чтобы морду не набили», – думал маленький Самуил и углублялся в изучение математики и химии. Постепенно на него махнули рукой и перестали обращать внимание.

Базельман окончил школу, доблестно откосил от армии, поступил в институт, занялся бизнесом. И все вроде бы пошло на лад. Он твердо следовал выработанным жизненным принципам – быть предельно осторожным и не шутить с огнем. До недавнего времени это ему удавалось. Вплоть до сегодняшнего дня. Сегодня все пошло наперекосяк. Потому что сегодня морду ему все-таки набили. Да еще как! Да еще кто!

Как всякий законопослушный гражданин, Базельман, выудив из жестоких убийц всю возможную пользу, заперся в служебной комнате и набрал записанный Руфью номер. Эффект был почти мгновенный. И самый неожиданный. Не прошло и пятнадцати минут, как в фойе появилась группа хорошо вооруженных людей. Один из них, высокий худощавый брюнет, судя по всему старший, подошел к Базельману и вежливо поинтересовался, не он ли только что звонил в милицию. Получив утвердительный ответ, брюнет схватил его за волосы и очень чувствительно ткнул лицом в стол. Удар был такой, что лежащее на столе стекло раскололось на части.

Базельман едва не лишился сознания. Брюнет поднял его голову и так же вежливо спросил, не подскажет ли он, где остановились убийцы и как их легче найти. Базельман выложил все как на духу. Ему совсем не хотелось еще раз проверить прочность своего стола, тем более что сейчас на нем лежали очень неприятного вида осколки. К счастью, брюнет не стал бить его головой об стол. Он просто схватил его за ворот рубашки и брючный ремень, приподнял, как мешок с навозом, и швырнул на покрытый дешевой плиткой пол. Базельману показалось, что его тело разлетелось на мелкие кусочки. А звук удара был таков, что на третьем этаже мотеля задребезжали окна.

– Я надеюсь, ты не обманываешь меня, Винни– Пух? – приятным баритоном спросил брюнет.

Его люди в это время, заперев в служебной комнате бедняжку Руфь, неслись к комнате ь 18.

Базельман был не в состоянии что-либо ответить. У него болело все. А больше всего нижняя челюсть. Как пить дать – перелом. Ему очень хотелось, чтобы милиционер-садист подумал, что он умер, и оставил в его покое. Но, увы, ничего не получилось. Самуил Платонович был плохим артистом. Ему было очень больно, и он стонал, как пробежавший стометровку бегемот.

– Их там нет, шеф. – Базельману показалось, что над ним зачитывают смертный приговор. – Ушли, наверное, через окно, больше неоткуда. Может, попробуем догнать?

– В машину все живо! – отчеканил брюнет.

Базельман почувствовал, как чей-то тяжелый ботинок врезался ему в ребра.

– Ладно, живи пока, Хрюндель! Но только вякни лишнего! Я тебя, гад, с того света достану! Ферштейн?

Базельман приподнял голову и, поливая кровью плитку, отчаянно закивал. Но бандитов рядом уже не было. Над ним склонилась растрепанная, насмерть перепуганная Руфь.

– Дорогой, может, милицию вызвать? – взволнованно спросила она.

– Нет!!! – заревел Базельман и потерял сознание.

День выдался на редкость жарким. От вчерашней непогоды не осталось и следа. Время только приближалось к полудню, а стрелка на термометре уже успела перевалить тридцатиградусный рубеж.

Старший лейтенант милиции, инспектор разрешительной системы Сергей Чернышов распластал на кожаном диване длинное худое тело и, обмахивая себя должностными инструкциями, тихо постанывал.

Окна и двери его кабинета были распахнуты настежь. А на столе вовсю трещал вентилятор. Но это нисколько не спасало от июньского пекла, и Сергею казалось, что он сейчас умрет.

На мокрой от пота форменной рубашке Чернышова, вытянувшись во всю длину, спал толстый хомячок кремового цвета. Ему тоже было невыносимо жарко. Крошечное тельце зверька пульсировало от непомерно участившегося дыхания, а из полуоткрытого рта время от времени высовывался красный вздрагивающий язычок.

– Толстый, слезь, пожалуйста, – попросил Чернышов. – Ты горячий, как кусок лавы. Мне и без тебя тошно. Ляг на диван, будь человеком.

Хомячок не был человеком и становиться им не собирался. Но Сергея он не послушался не из-за этого. Он просто был не в состоянии не только слезть с него, но даже перевернуться с живота на спину.

– Ну и хрен с тобой, – обиделся Чернышов и усиленно замахал листами.

Он постарался отвлечься и подумать о чем-нибудь приятном. Но ничего из этого не получилось. Все мысли были о жаре и о том, когда это кончится.

Тогда Чернышов уставился на висевший у чугунного сейфа плакат и стал в сотый раз изучать тактико-технические характеристики пистолета Макарова. Это тоже мало помогло. Но тут в его раскаленном мозгу возник милый, очаровательный образ Лены – вчерашней случайной знакомой.

«Елки-палки, – подумал Чернышов, – какое счастье, что я сошел вчера не на той остановке. И какое счастье, что она так удачно споткнулась и вывихнула ступню. Будем надеяться, что у нее сейчас все хорошо. После работы обязательно навещу ее. Интересно, а я ей нравлюсь?»

Чернышов оглядел свою нескладную, долговязую фигуру, узкие плечи и выступающие ребра. Представил вытянутое лицо с большим кавказским носом, жидкие русые волосы, веснушки и оттопыренные уши. Ему стало очень грустно. На какое-то время он даже забыл о жаре и перестал обмахиваться.

– Зато у меня отличное чувство юмора, – вслух прошептал он и вновь зашелестел инструкциями. – А еще я очень общительный. Лене это должно понравиться.

Его глаза мечтательно прикрылись, а на лице засветилась довольная улыбка.

– Ну, товарищ старший лейтенант, вы даете! – прогремел резкий незнакомый голос. – Совсем совесть потеряли!

Забыв про хомяка, Чернышов вскочил на ноги и вытянулся по стойке «смирно».

– Простите, а кто вы… – Глухой удар об пол не дал ему договорить. Он испуганно посмотрел под ноги. – О черт…

Хомячок лежал на животе, не подавая признаков жизни.

Чернышов присел на корточки и с негодованием посмотрел на вошедшего незнакомца.

– Ну зачем было так кричать? – пробурчал он. – Его смерть теперь на вашей совести.

Николай, анализируя случившееся, не нашелся, что возразить. Входя сюда, он никак не предполагал такого хода событий.

«Не хватало еще, чтобы меня обвинили в смерти какого-то куска шерсти», – подумал он, опускаясь рядом с Чернышовым.

– Может, все еще того… – невразумительно пробормотал Николай. – Может, она жива? Только так, ударилась маленько?

Чернышов посмотрел на него взглядом, исполненным справедливого гнева.

– Кто это «она»?! – спросил он, внимательно изучая незнакомца. – Что вы имеете в виду?!

– Как что… – Николай старался выбрать слово помягче, но ничего не получилось. – Ну, эта… крыса ваша.

– Крыса?!! – Если бы у Чернышова был с собой пистолет, он, несомненно, воспользовался бы им. – Крыса?!! – Он медленно поднялся во весь рост и жердью навис над Николаем.

– А кто это? – глупо спросил Николай и тоже поднялся.

– Да ты кто вообще такой?! – закричал Чернышов, переходя к активным действиям.

Наклонив голову, как бык на корриде, он закатил глаза и пошел на Николая, едва не наступив на хомячка.

– ФСБ, – Николай, как щитом, прикрылся фальшивым удостоверением. – Капитан Александров.

Чернышов остыл мгновенно. Он сжался настолько, насколько позволяла его нескладная фигура, и убитым взглядом уставился в пол.

Николай спрятал удостоверение.

– Я к вам вот по какому поводу… – начал было он.

– И все-таки не надо было так кричать… когда входили, – обиженно надув губы, проговорил Чернышов. – Он наверняка умер от испуга…

– Да клянусь вам, не видел я вашу крысу! – попытался оправдаться Николай. – Да и при чем здесь испуг? Она умерла от удара… Упала с большой высоты.

– Может быть. Но сначала он сильно испугался, – стоял на своем Чернышов. – На пол он упал уже мертвым. Или полумертвым. И вообще, это не крыса, это хомячок.

Николай смущенно кашлянул в кулак.

– Извини, – тихо сказал он. – Я в них не разбираюсь.

Чернышов попытался что-то сказать, но Николай не дал ему этого сделать: