Сергей Самаров - Дао воина Страница 15

– Я думаю, что и спецназ ГРУ предупредить следует… – добавил Доктор.

– Позвони Мочилову… – предложил Басаргин после короткого раздумья. – Кстати, у полковника тоже могут быть дополнительные сведения.

Доктор смотрит на часы, хмыкает, включает на аппарате спикерфон, чтобы разговор могли слышать все присутствующие, и набирает номер «мобильника» полковника Мочилова из диверсионного управления ГРУ.

Если полковник и любит поспать, то трубку он держит не очень глубоко под подушкой. По крайней мере, ответил сразу:

– Слушаю, полковник Мочилов…

– Доброе утро, Юрий Петрович… – пробасил Доктор Смерть.

– Уже утро? – полковник вроде бы даже удивился. – И правда…

– Счет времени потеряли?

– Совсем потерял… За окно выглянуть некогда… Ты, Виктор Юрьевич, по делу?

– Я часто приглашаю тебя в ресторан?

– Мог бы и пригласить… Слушаю тебя.

Доктор Смерть коротко выложил суть имеющихся данных, не вдаваясь в подробности, поскольку разговор велся по открытой телефонной линии.

– Если есть интерес к информации, можешь сам приехать или кого-то подослать за полными данными, чтобы вырыть из архива фотографии и личные дела известных нам парней. Я полагаю, что у вас имеется информация и на других, кто с законом не ладил, и их тоже следует в кратчайшие сроки проверить…

– Гермес Трисмегист, как говорит бывший наш, а ныне ваш сотрудник Дым Дымыч Сохатый, уверял человечество, что подобное притягивается подобным… Дым Дымыч сейчас на месте?

– Еще не прибыл… Должен быть через полчасика.

– Я буду через сорок минут. Дело в том, что я всю ночь занимался тем же самым вопросом. И Дым Дымыч может помочь нам, вспомнив свои уголовные связи. У него могут быть знакомые, которыми должны заинтересоваться чеченцы…[18]

– Это верно, Юрий Петрович… – склонился ближе к микрофону аппарата Басаргин. – Доброе утро. Мы сейчас поторопим Сохатого…

– Все. Я тоже тороплюсь – еду…

Едва Доктор отключил спикерфон, как раздался телефонный звонок, который заставил его взглянуть на определитель номера и включить спикерфон повторно.

– Мы рады, что не пришлось вас будить, Владимир Васильевич, – таким замысловатым образом поприветствовал Доктор Смерть генерала Астахова.

– Доброе утро, Виктор Юрьевич и все остальные, кто меня слышит. Я знаю вашу общую привычку делать деловые разговоры доступными для всех… Что вы хотели нам сообщить?

Доктор опять кратко изложил то, что он только что сообщал полковнику Мочилову.

– Так-так-так… Дело в том, что я как раз по этому вопросу сейчас собрался вылететь в Чечню…

– Мочилов только что цитировал Сохатого, который в свою очередь цитировал Гермеса Трисмегиста относительно того, что подобное притягивается подобным… Мочилов ночь не спал, занимаясь тем же вопросом.

– Я в курсе. Мы поддерживаем связь. Юрий Петрович информацию тоже получил?

– Он едет за ней.

– Тогда мне нет необходимости тоже заезжать к вам. Я очень рад, что вы как международная организация тоже влезли в это дело. Иначе со стороны все могло бы показаться попыткой российских спецслужб скрыть действительное положение вещей…

– Какое положение вещей? Я не очень понимаю… – Доктор Смерть почесал бороду.

– Вы телевизор совсем не смотрите?

– Не смотрю принципиально… Мало того, что потерпевшие врут, они еще иногда и врут-то талантливо…

– Тогда посмотрите новости в Интернете. Мне просто рассказывать некогда. На самолет опаздываю. Будет что-нибудь новенькое, звоните мне на мобильник. И пусть Юрий Петрович поддерживает со мной связь. Он знает, по какому каналу…

Едва Доктор отключил аппарат, как Басаргин снова попросил:

– Звони Сохатому, пусть поторопится… У меня есть подозрения, что и он сам может кого-то заинтересовать. Как и Ангел…[19]

– Ими уже поздно интересоваться, – возразил Тобако. Судя по информированности Астахова и Мочилова, дело уже набрало обороты, а раскрученный маховик остановить трудно.

– Судя по датам, содержащимся в полученных нами сообщениях, дело должно иметь несколько витков… – Басаргин пододвинул ближе к краю стола листы с распечатанными текстами, чтобы Тобако мог сам поинтересоваться датами. – И нам следует ждать продолжения…

Доктор набрал знакомый номер «мобильника» Сохатого, чтобы поторопить сотрудника с прибытием в офис. Равнодушный компьютерный голос сообщил Доктору Смерть, что телефон абонента или отключен, или находится вне пределов досягаемости связи…

Главное в работе спецназа – все видеть, а самому оставаться незамеченным. Разведчик, который мало что видит, не разведчик. Не разведчик и тот, кто видит много, но не может донести добытые данные разведки до командования.

Подполковник Сохно застыл на ветке, подобно голодному питону, поджидающему добычу, – не шевелясь, не издавая ни звука, почти не дыша. Он только голову плавно поворачивал, чтобы не упустить из вида приближающуюся «добычу».

Кордебалет, его напарник, первоначально выбрал себе место под тяжелой и широкой нижней лапой ели, откуда удобно стрелять в противника, появившегося на взгорке на фоне неба, но быстро сообразил, что, так хорошо укрывшись от чужих глаз, он теряет возможность в случае необходимости действовать. И Кордебалет просто встал в кусты, считая, что сможет удачно выстрелить и с положения стоя – дистанция предполагаемой стрельбы слишком невелика. Со спины его прикрыли молодые ели и орешник, через которые подобраться неслышно невозможно. А если кто-то попытается неслышно подобраться к оставшемуся на тропе полковнику Согрину, ему обязательно предстоит пройти в паре метров перед Кордебалетом, и тогда вопрос может решить не только умение стрелять, но и умение нанести только один удар, которого хватит для того, чтобы вывести из строя противника. Уж что-что, а удары Кордебалет наносить умеет. Он пришел служить в спецназ будучи мастером спорта по боксу, и хотя служба заставила его расстаться с большим спортом, постоянные тренировки и занятия по рукопашному бою помогли подполковнику и хорошую спортивную форму сохранить, и навыки боксера не забыть.

Согрин остался на тропе, в месте, где обычно встречался с Вахой. Конечно, в тень дерева встал, словно света яркой луны стесняется, но это Ваху смутить не должно. Так было всегда, и чечен это знает. Мало приятного – самого себя использовать в качестве «живца», но боевую операцию невозможно провести без риска, и полковник идет на риск осознанно, понимая его целесообразность.

Шаги на тропе слышатся тяжелые, увесистые, будто статуя Командора выступает парадным маршем. И впечатление складывается такое, словно бы кто-то специально топает, создавая шум. И на ветки умышленно наступает, вызывая треск. В другое время Согрин подумал бы, что это вообще не Ваха. Ваха, хотя и хромает, умеет ходить легко и неслышно, как должен ходить каждый горец, тем более выросший в условиях войны. Хромой Ваха от рождения. Наверное, потому он и не стал боевиком, когда все остальные в боевики подались. Но Сохно узнал Ваху. И что это значит в подобной ситуации? А это значит только одно – Ваха старается привлечь внимание к себе, чтобы разведчики не обращали внимания на посторонние звуки. Значит, захватить разведчиков пытаются все же не настоящие боевики, а те, кто, может быть, чуть-чуть и повоевал, но воевать всерьез не научился. Настоящие боевики приблизились бы скрытно и не стали бы прикрывать свои действия шумовыми эффектами, которые создает Ваха. Но по какой причине Ваха решил сдать их? Ведь, сдавая спецназовцев, он сдает и себя самого, подтверждая, что существует условный сигнал, вызывающий его из села в лес.

Ваха появился из-за поворота. Да, умышленно топает. Но и другие звуки полковнику при этом слышны, несмотря на все старания хромого перекрыть их. Валежник треснул… Еловая ветка о ветку ударилась, и зашуршали иголки. С другой стороны камень покатился – человек сверху идет, и ноги его при движении вперед ставятся неправильно, не сверху вниз, чтобы прижать камни, а простым поступательным движением. Это непрофессионально…

Кордебалет тоже все слышит… И мысленно улыбается. Он даже готов свой любимый «винторез» в сторону отложить и голыми руками поработать. С его стороны – с низинки, будто бы стадо оленей рогами в ветвях путается – трое идут, и даже позволяют друг другу замечания делать. Но «винторез» нужен для того, чтобы противоположную сторону подстраховать, хотя над противоположной стороной питоном завис Сохно и готов каждую секунду вступить в дело. Сохно Кордебалету не виден, он со стволом дерева слился, и крона сосны закрывает его от взглядов снизу и сбоку. Даже зная, что подполковник там, заметить его невозможно.

Шаги и кряхтение Вахи Кордебалету совсем не мешают. Они мешают помощникам Вахи услышать момент атаки Кордебалета. Так и происходит. Трое – двое мелких и немолодых и один толстяк с обвислыми плечами и очень длинными руками выступили из темноты кустов в трех метрах слева от Шурика. Продвигаются по косой линии – приблизиться на дистанцию удара мешают кусты. Остановились, всмотрелись и вслушались в ночь. Еще три метра прошли, снова остановились. Опять смотрят и слушают. Ну, хоть бы для приличия оглянулись. Нет же, готовятся к нападению на полковника Согрина после того, как Ваха заговорит с ним.