Михаил Нестеров - Агент ливийского полковника Страница 15

Руби смотрела на него, как на медузу Горгону, – но шевелились ее волосы. Она видела его раньше (в коридорах «Сикрет сервис»?), запомнила его крутые залысины, темные глаза. Его лицо – копия фоторобота, той самой «ошибки», которого показали в новостях несколькими минутами раньше. В голове Руби прозвучал комментарий Натана Паттерсона: «К вам за разъяснениями я послал своего сотрудника. Его зовут Ахмед Джемаль».

Она покачала головой:

– Вы не Ахмед.

– Нет, конечно. Меня зовут Андрей.

Если тело настоящего Джемаля она минутой раньше обошла стороной, то через тела полицейских, перегородивших узкий коридор, ей перешагнуть все же пришлось.

Андрей Рахманов шел позади Руби и подсказывал направление: «Прямо. Направо. Вниз по пожарной лестнице». В Руби снова проснулся неуемный комментатор: «Он проник в здание через пожарный выход. Он видел полицейских и не рискнул при них открыть парадную дверь». А открыть ее магнитный замок было проще простого. Однажды она видела, как пьяный сосед, потерявший ключи, распотрошил колонку магнитолы и прислонил магнитную часть динамика к замку; тот и открылся.

Они вышли на задний двор.

– Куда дальше? – спросила Руби.

– На вокзал. Давно не были в Дувре?

В любой другой ситуации она могла бы всплеснуть руками: «Ах, эти белые скалы Дувра и крепость – этот ключ от ворот Англии». Она поднималась на скальную полосу, где, по преданию, проходила одна из сцен трагедии Шекспира «Король Лир». Шекспира она недолюбливала, воспитывалась на современных авторах, разбивших оковы традиционного английского повествования.

– Я приезжала в Дувр в прошлом году, – дала Уоллес ответ на вопрос. И задала свой: – А мне обязательно нужно ехать с вами?

Андрей пожал плечами:

– Можете остаться. Но проживете вы недолго. Я единственный человек на Земле, который даст за вашу жизнь хотя бы пенни.

Они взяли такси в ту минуту, когда с двух сторон к многоквартирному дому Джона Кэмпбелла подъехали несколько полицейских машин. На Паддингтонском вокзале Андрей позвонил из таксофона человеку, которого приветствовал как друга, попросил у него помощи, назначил встречу в Рочестере. В кассе купил один билет – для Руби, сам же предъявил проводнику единый билет – «Бритрэйл пасс», дающий право на проезд по любым маршрутам; его срок действия истекал через пятнадцать дней.

В вагоне поезда они сели друг против друга. Руби сомкнула ресницы настолько, чтобы образ попутчика стал размытым, и она «довела» его до состояния видения через матовое стекло. И в этом свете нечеткости она увидела много общего между ним и Джемалем: примерно одинакового роста, плечистые, лысоватые, черноглазые, с правильными чертами лица (плюс отсутствие особых примет в виде шрамов и родинок). Однако детали отделяли одного от другого: у Андрея другая форма носа, губ, подбородка; его глаза чуть навыкате, однако смотрят как из глубины. Она не могла не поверить ему, потому что нашла подтверждение в словах Паттерсона; однако его человек пришел не с разъяснениями, а для того, чтобы убить ее. Полицейские пропустили Джемаля, ознакомившись с его удостоверением. И никакой путаницы с портретами: организатором теракта являлся Ахмед Джемаль, подчиненный Паттерсона, агент «Сикрет сервис». Но обвинения легли на Андрея. Странное, со славянскими нотками имя. А если учесть его арабскую внешность, то получается путаница, головоломка...

Рочестер

Джон Хантер, называвший себя на немецкий манер – Гюнтер, не раз встречался с Салехом ар-Рахманом, однажды – в Кале, куда его привела дорога под Ла-Маншем, и считал его чудаковатым парнем. Ливиец сорил деньгами, подпитывая радикально-националистическую группировку Гюнтера, выросшую из штанов дворовой банды. Деньги, которые ар-Рахман давал Гюнтеру на развитие группировки, ее члены откровенно просаживали в пабах; последний стакан эля всегда поднимали за здоровье «чокнутого ливийца» и его «шизанутого предводителя бедуинов». Один из подручных Джонни Гюнтера – малый по кличке Рыжий – предложил сдать ар-Рахмана полиции, и Рыжего можно было понять: с деньгами напряженка, а ливиец пропал на шесть или семь месяцев. Сдав ар-Рахмана, натурально сеявшего национальную рознь, можно было претендовать на призовые. Хотя как знать: в МВД щедрых полицейских не больше, чем грешников в раю. Гюнтер как в воду глядел, осадив товарища: не далее как четыре дня тому назад объявился наконец-то ар-Рахман, и снова – «проездом»; путь его лежал в Белфаст, Северная Ирландия, он торопился на встречу с «радикалами-тяжеловесами». И такая говорильня, за которую ему еще и платили, Гюнтера не могла не устроить. Устраивала, пока натурально не грохнуло. Гюнтеру позвонил Рыжий: «Видал нашего спонсора по ящику?» – «Заткнись! – осадил его Джонни. – Вот теперь закрой пасть на замок, а ключ запихни поглубже в задницу». Для Гюнтера поезд ушел. Нужно было раньше сдать ливийского террориста. Сейчас поздно – повесят обвинения в пособничестве; а при взрыве в поезде погибло двадцать шесть человек. Если посмотреть на проблему с другой стороны, то поводов для беспокойства нет: ар-Рахману нужно уносить ноги из страны, иначе ему конец. Однако Гюнтер ошибся – в половине десятого его мобильный ожил голосом ливийца:

– Привет, друг! Мне нужна твоя помощь. Я хорошо заплачу.

И это прозвучало по-восточному размашисто. Ни один европеец так не сказал бы.

Гюнтер проглотил тошнотворный комок, подступивший к горлу, как будто перепутал мобильник со своим носком, и спросил на европейский манер, забыв дворовый язык:

– Какого рода помощь тебе требуется?

– Достань одежду моего размера. Подойдут кожаная куртка, фуражка, тяжелые ботинки с рифленой подошвой и шарф с символикой футбольной команды, за которую ты болеешь.

Гюнтер жил в Рочестере, но болел за «Рейнджеров» из Глазго, откуда сам был родом. Где бы взять лишний шарф, прикинул он... и решил пожертвовать своим.

– Это все, что тебе нужно?

– Было бы неплохо, если бы ты достал смываемое тату.

– На какую тему?

– Свастика, потрет Гитлера... сгодится любая броская нацистская символика.

– Могу утром посмотреть в магазине.

– Э, нет, исключено. Вещи, которые я перечислил, нужны к полуночи. Жди меня на вокзале в Рочестере ровно в двенадцать.

– О’кей, – проговорил Гюнтер и первым прервал связь.

Глава 7

На фоне блестящей операции

Лондон

После блестящей операции на линии Лондон – Кентербери последовал полный провал. Ахмед Джемаль – полный тезка Джемаля-паши, османского полковника и политического деятеля по прозвищу Кровавый мясник, получившего это прозвище за повешение в мае 1916 года в Дамаске и Бейруте ливанцев и сирийцев, обвиненных в измене, – в глазах Натана Паттерсона выглядел жалким неудачником. И как только Мари Блант клюнула на него! Впрочем, в тот вечер с его волос не капала кровь, не кровоточили разбитые губы.

Ахмед Джемаль больше десяти лет работал в отделе Паттерсона, а попал в разведку, откликнувшись, как и многие, на объявление о наборе сотрудников в газете; сейчас объявления подобного характера размещаются в Сети. И десять лет назад, и сейчас предпочтение отдавалось кандидатам арабского происхождения; опыт работы в полиции, вооруженных силах решающего значения не имел, но приветствовался. Так что Ахмеда Джемаля разведка взяла, что называется, с улицы.

На месте происшествия работали полицейские детективы. Одному из двух полисменов врачи оказывали медицинскую помощь; другой, получивший смертельное ранение в левую половину груди, лежал, упакованный в пластиковый мешок со сквозной застежкой-«молнией», здорово похожий на спальник. Коронеры дожидались распоряжения за дверью в компании управляющего апартаментами и его жены, лет сорока дамы, под легкой косынкой которой топорщились бигуди.

Главный детектив Билл Арчер, возглавивший следственную группу, воспользовался «бесплатным советом» Натана Паттерсона и распорядился относительно видеосъемки – «для наиболее полной фиксации хода следственных действий». Конечно, Паттерсон, как офицер разведки, ратовал за установление истины, но больше в его действиях просматривался шкурный интерес: «Видеозаписи понадобятся мне в тактических целях». Здесь, на месте преступления, Паттерсон находился в качестве наблюдателя с правами получать ответы на любые вопросы. Билл Арчер сравнил его с «голубой каской» с неограниченными полномочиями, а группу Паттерсона целиком – с паразитами. Есть будет вся объединенная следственная группа, но насытится в полной мере только ее разведывательная составляющая. Отсюда и неприязненные взгляды, которыми Билл Арчер время от времени одаривал «махрового англичанина».

Натан Паттерсон тем временем, получив разрешение врача, приступил к короткому опросу раненого полицейского; и эту сцену тоже снимал на видеокамеру полицейский детектив.